Ольга Риви: Развод в 45. Ягодка или перчинка

Глава 1

Есть дни, которые начинаются с предчувствия, а есть те, что начинаются с отменённого заседания благотворительного комитета. Мой день был из второй, куда более приятной категории. Председательница, мадам Брошина, внезапно слегла с «ужасающей мигренью», которая всегда поражала её аккурат к моменту, когда нужно было утверждать скучную смету. Я, не скрывая радости, окрылённая перспективой незапланированного выходного, развернула машину и поехала домой.

В голове уже рисовалась идиллическая картина: я, мой любимый кашемировый костюм, чашка ароматного ройбуша и какой-нибудь лёгкий французский фильм про любовь с немного грустным финалом. Идеальный план, чтобы провести пару часов в блаженном одиночестве, пока мой сын Егор не вернётся из своей школы для будущих компьютерных гениев, а муж Игорь – с очередного поля боя за миллиарды.

Наш пентхаус, обычно наполненный жужжанием пылесоса и ароматом чистящих средств, встретил меня оглушительной тишиной. Домработницу Полину, видимо, отпустили пораньше. Ну что ж, тем лучше для моего плана по абсолютному безделью. Я с наслаждением скинула лодочки и уже двинулась в сторону гардеробной, как вдруг мой взгляд зацепился за нечто чужеродное в нашей стерильной прихожей. У зеркала, сиротливо сбившись в кучку, стояла пара женских туфель.

Это были не просто туфли. Это были кроваво-красные лаковые убийцы на такой запредельной шпильке, что их впору было классифицировать как холодное оружие. Размер – тридцать шестой, не больше. Точно не мои сорок с половиной. И уж совершенно точно не Полины с её практичным тридцать девятым и любовью к ортопедическим стелькам.

Сердце споткнулось, сделало неуклюжий кульбит и замерло где-то в районе горла. В голове промелькнула совершенно идиотская мысль: «Может, Егор привёл девушку?». Я тут же мысленно фыркнула. Мой сын был настолько поглощён кодами и алгоритмами, что девушки интересовали его не больше, чем разведение фиалок. Он скорее приведёт домой новый сервер, чем живую барышню. А значит, вариант оставался только один. Тот самый, из дешёвых сериалов и анекдотов про мужа, вернувшегося из командировки.

Сама не зная почему, я пошла вглубь квартиры на цыпочках, словно боялась спугнуть… кого? Привидение? Совесть мужа? Дверь в нашу спальню, святая святых, была чуть приоткрыта. Оттуда доносились звуки, которые не оставляли ни малейшего простора для воображения. На несколько секунд я застыла, чувствуя, как внутри что-то с хрустом обрывается. А потом меня накрыла волна ледяного, звенящего спокойствия. Ни слёз, ни желания бить посуду. Только кристальная ясность и холодный, трезвый расчёт.

Я распахнула дверь одним резким движением. Картина, достойная кисти какого-нибудь современного художника-скандалиста: мой благоверный муж Игорь и некое юное создание, чьи волосы цвета «умри всё живое» были живописно размётаны по нашим шёлковым подушкам. Увидев меня, девица взвизгнула, как мышь, которой прищемили хвост, и попыталась укрыться одеялом. Игорь же просто замер, глядя на меня с таким выражением лица, будто я была официанткой, которая принесла ему остывший эспрессо.

– Добрый день, – произнесла я неожиданно ровным и вежливым тоном. – Прошу прощения, что прерываю столь увлекательное занятие. У вас есть ровно три минуты, чтобы одеться и покинуть мою квартиру. Время пошло.

Девушка, хлопая ресницами, которые могли бы вызвать небольшой ураган, испуганно посмотрела на Игоря. Он, нахмурившись, начал выбираться из кровати, неловко прикрываясь простынёй.

– Элина, что ты здесь делаешь? У тебя же заседание.

– Его отменили. Какая досада, не правда ли? Две минуты, – я демонстративно взглянула на свои часы Cartier.

Пока блондинка, трясущимися руками натягивала на себя нечто, больше напоминавшее салфетку, чем платье, я с деловитым видом прошлась по комнате, собирая её имущество. Те самые красные туфли. Вот крошечная сумочка известного бренда, наверняка китайская подделка. А вот и телефончик с россыпью розовых страз. Игорь что-то бубнил про «это не то, что ты подумала» и «нам надо поговорить», но его слова были для меня просто фоновым шумом.

Собрав весь этот скарб, я молча вышла из спальни. Девица, похожая на испуганного цыплёнка, вылетела за мной.

– Мои вещички… – пролепетала она.

– Разумеется, – милостиво кивнула я и направилась не к входной двери, а на балкон.

Наш балкон с панорамным видом на центр города был моей гордостью. Я распахнула стеклянную дверь, впуская в квартиру свежий весенний ветер.

– Эля, ты что удумала?! – за спиной раздался встревоженный голос Игоря, который наконец-то обрёл дар речи и брюки.

Я не ответила. С элегантным замахом я запустила её сумочку в городскую даль. Она описала красивую дугу и исчезла где-то внизу. Затем в полёт отправились туфли, каждая по отдельности, кувыркаясь в воздухе, как акробаты-неудачники. Телефон со стразами полетел последним, сверкнув на прощание в лучах солнца.

– Ты сумасшедшая! – заорал Игорь.

– Нет, милый, я провожу дезинфекцию, – спокойно ответила я, поворачиваясь к нему. – Избавляюсь от мусора. А теперь вы, – это я уже обратилась к оцепеневшей девице. – На выход.

Я выставила её на лестничную клетку и захлопнула дверь прямо перед носом у мужа, который пытался что-то крикнуть ей вслед. Когда мы остались одни, он посмотрел на меня с нескрываемой яростью.

– Ты что устроила? Представление для соседей? Совсем из ума выжила?

– Я? Это я из ума выжила? – во мне наконец-то что-то прорвалось, и спокойствие дало трещину. – Ты притащил в наш дом, в нашу постель эту… куклу Барби с распродажи, а виновата я?

– Прекрати эту драму, Элина. Ну, случилось. С кем не бывает? Это ровным счётом ничего не значит.

«Ничего не значит». Эти три слова ударили сильнее, чем вид его измены. Двадцать лет брака, наш сын, дом, который мы строили вместе, все мои усилия быть идеальной женой – всё это было «ничего».

– Для меня значит, Игорь. Собирай свои вещи и уходи. Вслед за ней. Я подаю на развод.

Он рассмеялся. Таким холодным, циничным смехом, что у меня по спине пробежали мурашки.

– На развод? Ты? Да кому ты нужна в свои сорок пять, Эля? Ты хоть понимаешь, кто ты без меня? Ты просто красивый фасад. Дорогое приложение к моему статусу. Изысканная обложка, которую я с гордостью показываю на приёмах. И всё! А внутри – пустота. Ты ни дня в своей жизни не работала, ты ничего не умеешь. Ты без меня – ноль. Пустое место.

Он бросал эти слова мне в лицо, как горсть грязных монет, и они попадали точно в цель. На секунду я действительно почувствовала себя пустым местом посреди нашей роскошной гостиной. Фасад дал трещину, и за ним, казалось, и вправду была звенящая пустота. Но в тот же миг я поняла и кое-что другое. Глядя в его злое, самоуверенное лицо, я осознала, что лучше быть руинами, на которых можно построить что-то новое, чем и дальше служить красивым фасадом для его прогнившей изнутри жизни.

* * *

Я не очень помню, как вела машину. Кажется, я даже спорила с навигатором, который услужливо предлагал мне самый короткий путь домой. Домой? У меня больше не было дома. Слёзы, которые я так героически заперла на замок перед Игорем, хлынули безудержным потоком, едва за мной закрылась дверь его, а не нашего, пентхауса. Вечерний город превратился в размытое акварельное пятно из неоновых огней и проносящихся мимо зданий. Единственным маяком в этом густом, солёном тумане был адрес моей лучшей подруги Светы. Мой верный «Мерседес» ехал к ней на автопилоте, инстинктивно, как раненый зверь ищет единственное безопасное логово во всём лесу.

Светка открыла дверь не сразу. Сначала за дверью послышалась какая-то возня, приглушённое ругательство и кошачье мяуканье. Наконец, замок щёлкнул. На пороге стояла она – в шёлковом халате с огромными цветастыми попугаями, с густой зелёной маской на лице и с таким видом, будто я была курьером, который принёс остывшую пиццу в два часа ночи.

– Каменева? Ты чего? Заблудилась по дороге в свою башню из слоновой кости? Я тут, знаешь ли, готовлюсь к ритуалу омоложения. Завтра вставать и быть неотразимой, это тебе не в тапки… – она осеклась, когда я наконец подняла на неё заплаканные глаза. Вид у меня, должно быть, был как у жертвы кораблекрушения, чудом выплывшей на берег. Дорогой кашемировый костюм от Loro Piana, который я надела утром, чтобы выглядеть безупречно, теперь казался нелепой театральной бутафорией. Макияж, который обычно выдерживал бы и тропический ливень, и ядерную войну, предательски поплыл, превратив меня в грустного Пьеро.

– Боже, Эля, на тебе лица нет! Что стряслось? Игорь разбил твою любимую вазу? Егор принёс тройку по физике?

Я только молча покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Светка без лишних вопросов схватила меня за локоть и буквально втащила в квартиру. Её огромный рыжий кот по кличке Бисквит презрительно фыркнул на меня и удалился, задрав хвост. Подруга усадила меня на свой громадный, мягкий, немного бесформенный диван и исчезлa на кухне. Её квартира была полной противоположностью моему выверенному до миллиметра, стерильному пентхаусу. Здесь царил очаровательный, творческий беспорядок: стопки книг на полу, яркие подушки всех мастей, плед, который, казалось, связала бабушка-хиппи. И пахло не модным диффузором, а свежесваренным кофе, жизнью и немного кошачьим кормом.

Через минуту подруга вернулась с двумя бокалами и початой бутылкой моего любимого кьянти.

– Так, – она решительно наполнила бокалы почти до краёв. – Сначала пьёшь. Потом рыдаешь. Потом рассказываешь. Порядок не нарушать, это приказ.

И я рассказала. Сбивчиво, прерываясь на всхлипы и глотки терпкого вина, я выложила ей всё: про отменённое заседание совета директоров, про красные туфли-убийцы тридцать шестого размера, про миниатюрную блондинку в нашей супружеской постели и про её вещи, совершившие живописный полёт с балкона двадцать пятого этажа. Светлана слушала молча, только её губы подсыхающей зелёной маской сжимались всё тоньше и тоньше. Когда я дошла до финального монолога Игоря про «красивый фасад», она не выдержала.

– Фасад?! Приложение к его статусу?! Ах он козёл самовлюблённый! Ходячий биржевой индекс в дорогом костюме! Я всегда знала, что у него вместо сердца калькулятор!

Я горько усмехнулась, отпивая ещё вина.

– Самое ужасное, Света… он ведь прав. Кто я без него? Сорокапятилетняя женщина без профессии, без опыта работы, с единственной записью в трудовой книжке «жена Каменева». Вся моя жизнь была подчинена его графику, его интересам, его имиджу. Я создавала уют, организовывала приёмы, выбирала правильные школы для Егора, дружила с жёнами его партнёров… Я была идеальной женой, как функцией. А теперь эту функцию отключили. И что осталось? Пустота.

– Так, стоп машина, – Светка решительно поставила свой бокал на столик с такой силой, что Бисквит подпрыгнул на подоконнике. – А ну-ка прекрати эту панихиду по себе любимой. Пустота? Элина, ты в своём уме? Ты знаешь три языка в совершенстве, включая мёртвую латынь, которой ты пугала учителей Егора. Ты можешь с первого взгляда отличить подлинник Моне от очень хорошей подделки. Ты способна за пять минут организовать ужин на двадцать персон так, что все будут пищать от восторга и просить рецепт. Да ты однажды убедила самого упёртого чиновника выдать разрешение на строительство детской площадки, просто поговорив с ним о его коллекции кактусов! Ты не функция, ты – швейцарский нож в юбке от Диор!

Её слова, резкие и немного смешные из-за потрескавшейся маски, заставили меня на секунду замолчать.

– Это всё несерьёзно, Света. Это просто… хобби богатой бездельницы.