Но я продолжила молча идти вперед, лишь спина с каждым шагом становилась все прямее и напряженнее. А пальцы все сильнее мяли скромную оторочку на рукавах.

Гостиная соединялась со столовой, из столовой в кухню вела широкая, некогда покрытая лаком лестница. А с другой стороны к кухне примыкала котельная. Там же находилась и старая купальня. Это было сделано для удобства: чтобы горячую воду далеко не таскать. Но, с тех пор как из слуг в доме остался лишь однорукий Ганс, мачеха закрыла купальню. Да и котельную давно перестали использовать.

Сейчас мои сестры и старая няня сидели в кухне, спеша приготовить обед. Я решила им не мешать и указала гостю на соседнюю дверь:

– Нам туда.

А затем покачнулась.

Глава 3

Головокружение нахлынуло так внезапно, что я едва успела опереться рукой на дверной косяк. На секунду прикрыла глаза и тут же услышала:

– Что-то случилось?

Дракон! Еще не хватало, чтобы этот надменный чужак стал свидетелем моей слабости! Он и так смотрит на нас свысока. Словно это мы рабы, а не он.

К тому же нельзя допустить, чтобы герцог Минрах передумал на мне жениться. А он может, если решит, что невеста нездорова.

Я отступила от прохода и жестом пригласила гостя войти:

– Грязную одежду можете бросить на пол. Если вам нужен помощник…

– Хотите предложить свои услуги? – уголок его рта дернулся вниз.

– Даже не думала, – мой голос стал холоднее льда. – Но, если вам нужна помощь, я пришлю кого-нибудь из ваших людей.

– Не стоит, – Авенар перестал усмехаться. – Сам справлюсь.

Он заглянул в помещение, тускло освещенное чадящей масляной лампой. Потом осмотрел сломанную щеколду, которая некогда закрывала дверь изнутри, и ржавые петли амбарного замка, “украшающие” дверь снаружи.

– Она не запирается? – нахмурился он.

Теперь уже я не сдержала сарказма:

– Боитесь, что вас украдут?

– Нет, боюсь, что вы будете подглядывать за мной, как за моими солдатами.

Авенар сказал это без тени улыбки. Но я всей кожей ощутила издевку.

Стиснув зубы, окатила его негодующим взглядом:

– Не думаю, что у вас есть, чем меня удивить.

В его глазах что-то мелькнуло, на скулах выступили желваки. Но вместо резкого ответа гость молча прошел в купальню.

Здесь тоже царил упадок.

Я заметила, как он поморщился, увидев обшарпанные стены и потемневшие углы. Света лампы было достаточно, чтобы разглядеть каждую мелочь и понять, что поместье знавало и лучшие времена.

Ванная комната была большой и состояла из двух просторных помещений. Раздевалку и помывочную соединяла печь, которую не топили годами. Об этом свидетельствовали клоки паутины, свисающие с проржавевшей дверцы. А установленный в печи бак для горячей воды и идущие от него трубы давно прохудились. У нас не было денег их заменить.

Пол был весь в выбоинах. Некогда бело-голубой орнамент плитки сейчас испещряли безобразные серые сколы.

Затаив дыхание, я наблюдала, как Авенар озирается по сторонам. Казалось, он забыл о моем присутствии, потому что, закончив осмотр, преспокойно снял заспинные ножны и положил их на широкую, потемневшую от времени лавку. Затем отстегнул и скинул на пол пыльный кожаный плащ. Сверху бросил стеганый дублет с нашитыми металлическими полосами. И уже аккуратнее, придерживая ткань, начал вытаскивать из-за пояса полы нижней рубашки.

Движения гостя стали неловкими. Будто прикосновение ткани причиняло ему дискомфорт.

Внезапно он обернулся. Окатил меня пренебрежительным взглядом и поинтересовался:

– Все-таки решили подсматривать?

Я отпрянула:

– Много чести!

И, заливаясь краской стыда, поспешила исчезнуть.

Даже не услышала, как за спиной хлопнула дверь.

Сердце выпрыгивало из груди, щеки пылали. Я влетела в кухню, не отвечая на удивленные возгласы сестер, и промчалась в котельную.

Глупая, глупая Хлоя! Так легко поддалась на провокацию! Забыла, чему учила мачеха? Нельзя показывать свой характер, тем более пока брачный договор не подписан.

Герцогу Минраху, как любому мужчине, нужна покладистая жена. А нашей семье нужны его деньги. Эмма не простит, если я провалю помолвку! Да я сама себя не прощу, если сейчас ради счастья сестер не смогу сдержать собственный норов.

От размышлений меня отвлек Ганс. Старый слуга внес ведро с углем. С грохотом поставил его возле котла, которым давно не пользовались, а потом загремел кочергой, сдвигая заслонки.

– Что ты делаешь? – я удивленно проследила за ним.

– Так это, хозяйка приказала котел затопить. Чтобы, значит, к ночи тепло в доме было.

Приказ мачехи мог означать только одно: отец слишком пьян, чтобы выйти на люди. Гостей придется задержать до утра. С одной стороны это была неприятная новость. А с другой – мне не придется покидать отчий прямо сейчас.

Повеселев, я вернулась в кухню. Там уже суетилась мачеха, раздавая приказы:

– Шевелимся, девочки, шевелимся! У нас не так много времени, зато есть толпа голодных мужчин. Нужно помочь Табите с обедом. Юстина, Юлиана, на вас готовка.

Близняшки дружно закатили глаза. Они терпеть не могли возиться на кухне, тем более чистить овощи или перебирать крупу от жучков.

– И нечего морщиться, я все вижу! Фелиция, вот тебе ключ, отопри буфет в столовой, найди скатерть посвежее и достань шлиссендорфский фарфор. Да смотри не разбей! Сегодня поставим его на стол. Повод обязывает. А ты, – Эмма коршуном замерла над Адрианой, – ты бери тряпку. Надо в столовой пыль обмести.

Возражать никто не посмел. Старшие понимали, что от этого обеда многое зависит. А Адриана была ещё слишком мала, чтобы считать работу по дому чем-то недостойным.

Юстина и Юлиана с одинаково кислыми лицами проследили, как сестры исчезают за дверью. Я хотела сесть к ним за стол и помочь с чисткой репы, но мачеха внезапно остановила:

– Подожди, Хлоя, у меня для тебя другое задание.

– Какое?

– Отнесешь господину Авенару полотенца. А я схожу в баню. Проверю, все ли есть у наших гостей.

Я изумленно глянула на нее:

– Господину? Он же раб! А вы собираетесь чествовать его, как хозяина.

– Он и есть хозяин! – цыкнула она на меня. – Разве не понимаешь? От него зависит наше будущее. Так что делай, как я сказала!

Я хотела возразить, но осеклась.

Эмма права. Герцог мог послать кого угодно, а послал своего раба. К тому же дракона. Сейчас этот раб – его представитель, демонстрация его власти и мощи. А значит, нам нужно вести себя с ним соответственно.

– Хорошо, – вздохнула я, соглашаясь, – все отнесу.

Вдвоем с мачехой мы поднялись на второй этаж, где в тесном шкафу хранились остатки ее приданого. Когда-то он был полон вышитых полотенец и белоснежных льняных простыней, но большая часть полок давно опустела.

Эмма застыла над шкафом, потом отобрала стопку белья и вручила мне:

– Вот, здесь полотенца. Надеюсь, наши гости захватили с собой сменную одежду. Но, если нет, я поищу что-нибудь в вещах твоего отца.

Она нервничала. Ее взгляд метался из стороны в сторону, избегая смотреть мне в лицо, а руки дрожали.

– Матушка, что-то случилось?

– А ты как думаешь? – она судорожно вздохнула и прижала ладони к груди. – Твой отец снова напился до беспамятства! Если он не очнется к ужину, нам придется уговаривать гостей остаться до утра, а может, и дольше. Но вряд ли они останутся.

– Почему?

– Потому! Думаешь, больше никто не хочет породниться с самим Гидеоном Минрахом? Да еще за такие деньги! Все, неси полотенца этому Авенару и сделай так, чтобы он даже не мыслил про отъезд без тебя!

Я молча отправилась на первый этаж.

Эмма была права. Если отец не подпишет бумаги, семья останется без денег, а я без мужа.

Признаться честно, замуж я не особо спешила. Привыкла уже к статусу старой девы, в котором были свои привилегии. К тому же про герцога и правда ходили странные слухи.

Но деньги нам были очень нужны. Без них моих сестер ждало унылое будущее в разваливающемся доме.

Так что я собиралась держать Авенара любым способом до тех пор, пока договор не будет подписан.

На ум пришла одна мысль.

Не дойдя до дверей в кухню, я резко повернула назад. Взбежала по лестнице и нырнула в свою комнату. Под окном стоял старый кованый сундук. Такой большой и тяжелый, что за последние десять лет его никто не рискнул сдвинуть с места. В нем лежало мое приданое. Льняное белье, шелковая сорочка для первой брачной ночи и мужская рубашка, вышитая моими руками – подарок будущему мужу.

Все это хранилось еще с тех пор, как мы жили в достатке. Но белье от времени пожелтело, шелк поточила моль, а вышивка на рубашке смотрелась смешно и нелепо. Вряд ли герцог Минрах захочет ее носить.

Я достала рубашку, встряхнула и не сдержала нервный смешок. Рукодельница из меня еще та. Сокол с герба Бурджесов был похож на летящую собаку, вышитую во всю спину.

Прикинув размах плеч дракона, я деловито кивнула самой себе. Должно подойти. Не буду настаивать, просто оставлю на лавке. А гость уж пусть сам решает…

Положив рубашку внутрь свёрнутого полотенца, я снова отправилась вниз. Перед дверью в купальню замерла и прислушалась.

Несколько секунд я пыталась уловить хоть какие-то звуки: шаги, шуршание одежды, натужный визг старых вентилей, шум воды…

Но внутри было тихо.

Наверное, вышел…

Что ж, тогда просто положу вещи на лавку и уйду.

Толкнула дверь, шагнула через порог и потрясенно застыла.

Авенар был там. Стоял, обнаженный по пояс, повернувшись спиной ко входу. Мой взгляд уперся в его неровно остриженный затылок, затем скользнул ниже.

“Плечи слишком широкие, – мелькнула отстраненная мысль, – рубашка будет маловата…”

Боги, о чем я думаю? Какая рубашка?!

На спине дракона багровели две рваные раны. Они не кровоточили и уже покрылись тонкой пленкой новой кожицы, но выглядели ужасно. Казалось, ему содрали кожу с лопаток, а потом ножом вырезали из каждой по куску мяса.

Нахлынувшее понимание заставило меня покачнуться.

Крылья!

Ему вырвали крылья! И это случилось совсем недавно.

Охнув, я прикрыла ладонями рот.

Авенар оглянулся.

Наши взгляды столкнулись, и все связные мысли вылетели у меня из головы. Потому что в багровых глазах дракона тлела неприкрытая ненависть.

Мы оба не двигались.

Я не могла отвести взгляд, охваченная острой смесью жалости и ужаса. А гость, видимо, просто не ожидал, что кто-то войдет.

Но все же он первым взял себя в руки. Моргнул, пряча эмоции, и хрипло произнес:

– Увидели, что хотели, леди?

Я мучительно подбирала слова, чтобы сказать что-то, подходящее случаю. Что-то утешающее, сочувствующее…

Однако этот мужчина в моем сочувствии не нуждался. Потому что насмешливо выгнул бровь:

– Или еще полюбуетесь?

Его глаза вновь стали светлыми, будто лед. А меня затопило раздражение. С таким характером немудрено, что ему вырвали крылья!

– Вот, – я швырнула сверток на лавку, – Это вам!

И бросилась прочь, не забыв хлопнуть дверью.

Бежала так, будто за мной гнались. Остановилась только в столовой, плохо понимая, как я там оказалась. Чувствовала себя, словно преступник, схваченный с поличным. Куда бы ни повернулась, в каждом углу мне мерещился взгляд дракона.

Пытаясь укрыться от этих пронзительных глаз, подошла к окну и прислонилась лбом. Холодное стекло охладило пылающую кожу. Но легче от этого мне не стало.

Теперь я как наяву видела те ужасные раны. Мне даже казалось, что слышу запах крови.

Кто мог сотворить такое с живым существом?

На ум приходил только один ответ: тот, кому это существо подчиняется.

“…поскольку вы станете моей хозяйкой, то можете называть меня, как хотите”.

– Герцог… – тихо сорвалось с моих губ.