Первым с мраморного крыльца на пыльную улицу, отродясь не знавшую асфальта, ступил Зяма. Хрустя песком под ногами, он бодро потопал в направлении пляжа, спеша отдалиться от остальной компании по бессовестно корыстным соображениям.

Братец по опыту знал, что три прекрасных дамы – мамуля, я и Алка – потащат с собой на берег моря целую кучу барахла, и не хотел работать носильщиком. Но мудрый папуля, умеющий равномерно загрузить задачами младших по званию и возрасту, не дал хитрюге сыну увильнуть от ответственности, крикнув ему в спину:

– Купи там пока билеты на всех!

И когда Зяма на ходу оглянулся, чтобы кивнуть, я с удовольствием отметила его кислую, как пятипроцентный уксус, улыбку.

За вход на городской пляж взимают по два доллара с носа. Братец определенно предпочел бы, чтобы раскошелился кто-то другой.

Мы выдвинулись к морю, нагруженные сумками, зонтами, подстилками, средствами от и для загара, бутылками с водой, термосами с чаем и прочим жизненно необходимым пляжным снаряжением. К счастью, в отсутствие самого младшего члена семьи можно было не тащить на берег ведерко, лопаточку, грабельки, формочки для песка, резиновый мяч, надувной круг, запас штанишек и сухой паек для пары-тройки перекусов.

Маршевым шагом мы преодолели дистанцию в два квартала, что характерно – до последнего не видя моря, надежно скрытого за постройками и зарослями белых и розовых олеандров. И только уже войдя в покосившиеся и обшарпанные деревянные ворота с названием пляжа, наконец узрели то, ради чего и преодолели тысячи километров, считая, конечно, от нашего дома в Краснодаре, а не от отеля, в котором мы остановились на постой. Отель-то расположен в самом центре Хургады, на главной торговой улице.

– Море Красное – прекрасное! – провозгласила мамуля, одобрительно обозрев доступный взору кусочек берега с плоским, серым и абсолютно пустым островом в паре километров от него.

В надводной своей части остров выглядел в высшей степени не живописно, однако ниже ватерлинии, если верить туристическим путеводителям, скрывал много интересного и был настоящим магнитом для дайверов.

– И почему, интересно, это море Красное? – задумалась Трошкина, неисправимая отличница, находящаяся в вечном поиске правильных ответов на все возможные вопросы вселенной. – Оно же сине-зеленое!

– Бирюзовое, – присмотрелась я.

– Аквамариновое, – поправила мамуля.

Сине-зеленое Красное море дышало прохладной свежестью, но выглядело великолепно. Солнце, ласковое, но не палящее, рассыпало золотые блики по изумрудным волнам, воздух был напоен солоноватой прохладой, а под водой, надо полагать, кипела жизнь – стайки разноцветных рыб мелькали среди кораллов, переливающихся всеми оттенками пурпура и лазури.

И я ее, эту кипучую жизнь, вполне понимала: тоже предпочла бы находиться в воде, а не на воздухе. Ветер дул такой, что матрасы с шезлонгов сносил! Мне даже пришлось увернуться от одного полосатого тюфяка, внезапно сорвавшегося с места и ринувшегося прямиком ко мне – должно быть, чтобы обнять, как родную.

Февральское солнце светило ярко, но грело так, будто имело целью экономию на отоплении. Водичка оказалась кристально чистой, но прохладной – идеальной для тех, кто любит нырять с криком «Ой, божечки, как бодрит!».

Мамуля потрогала воду ножкой, поежилась и вернулась в то подобие стойла, которое приставленные к пляжным удобствам темнокожие парни сноровисто соорудили для нас из специальных защитных барьеров от ветра. Трошкина даже раздеваться не стала, так и устроилась на шезлонге в спортивном костюме из теплого флиса. Я проявила похвальный героизм и окунулась на самом мелководье, но потом пулей вылетела из воды и завернулась сразу в два полотенца – синее с желтым жирафом и розовое с голубым слоном. Получилось очень нарядно, Зяма, наш эстет, даже глаза прикрыл, показав, что едва не ослеп от такой красоты. Сам он не купался, только старательно загорал, периодически переворачиваясь, словно курица в гриле.

А вот папуля и Денис ныряли и плавали, как пара морских котиков.

Прячущиеся за защитными экранами и кутающиеся в полотенца граждане разных стран – а речь мы слышали и немецкую, и английскую, и арабскую – поглядывали на них со смесью уважения и опаски. Будто подозревая, что эти двое – не обычные люди, а мутанты, появившиеся на свет в результате секретных экспериментов по акклиматизации.

Мамуля со стаканом горячего чая в руке наблюдала за заплывом супруга несколько встревоженно. Тот же папуля заранее уведомил нас, что в Красном море водятся акулы. И теперь знаменитая Бася Кузнецова разрывалась между беспокойством за любимого мужа и желанием собственными глазами узреть зубастого монстра, которого она мановением руки с пером могла бы переместить из прибрежных вод на страницы своего нового ужастика.

– В это время года акулы тут к берегу не подходят, – безошибочно угадав ее мысли и чувства, сообщил Зяма, в очередной раз меняя позу.

Он поставил себе целью покрыться красивым зимним загаром равномерно, что подразумевало гораздо более сложные физкультурные упражнения, чем просто переворот с живота на спину и обратно.

– Почему это? – Мамуля расстроилась.

Видимо, ее желание увидеть акулу-убийцу было несколько сильнее тревоги за мужа.

– Смысла нет, – лаконично ответил братец, вытягивая шею и запрокидывая голову, чтобы подставить солнечным лучам труднодоступное место под подбородком. – Им тут сейчас жрать нечего: купальщиков еще мало.

– С нашими – трое, – быстро подсчитала Трошкина.

Помимо папули и Дениса бирюзово-аквамариновые воды рассекал еще кто-то в маске для снорклинга. Мужчина или женщина – не поймешь. И степень упитанности не оценишь – поаппетитнее для акулы будет, чем наши, или нет?

– Денис уже выходит, – с облегчением заметила я.

Не то чтобы я очень боялась встречи милого с акулой, просто мне не хотелось лечить Кулебякина от простуды. Как многие сильные и крепкие мужчины суровых профессий, Денис позорно пасует перед такими банальными хворями, как насморк или легкое расстройство желудка. Сразу же начинает прощаться с близкими и диктовать завещание.

– Никому не желаю плохого, но с интересом понаблюдала бы за работой спасателей на этом пляже, – сказала вдруг Трошкина, отложив книжку. – Во-первых, тут очень мелко, даже буйки установлены на глубине по пояс, и всюду коралловые рифы. Значит, красиво нырнуть и отмахать героическим кролем пятьдесят метров до нуждающегося в спасении не получится, придется очень аккуратно, на малом ходу, по-собачьи лавировать между растопырчатыми островками.

«И между купальщиками, некоторые из которых (особенно дамы из Британии) погабаритнее, чем эти самые островки», – подумала я.

– Во-вторых, сама по себе вышка спасателя такая хлипенькая, что надо еще посмотреть, кто тут в опасности. А прожектор, которым она оснащена, почему-то направлен не на море, а в противоположную сторону – на вход на пляж, что тоже здорово интригует. – Алка указала на этот самый прожектор и резюмировала: – Очевидно, что утонуть тут сложно, но и спасти утопающего проблематично.

– Прожектор направлен не на воду, а на вход, чтобы ночной сторож сразу увидел идиотов, которые вздумают лезть сюда в темное время суток, – в очередной раз перевернувшись, объяснил Зяма. – Ночные купания тут не приветствуются. Слишком много разной противной живности выбирается на берег после заката.

– Какой еще живности? – Трусишка Трошкина проворно подобрала под себя ноги и опасливо огляделась, хотя до захода солнца было еще далеко.

Братец открыл рот, но не успел ответить.

– Инка! – Мокрый и холодный Кулебякин – реально противная живность – бухнулся задом на шезлонг рядом со мной, я взвизгнула и отстранилась. – Смотри, что у меня!

– Сопли? – предположила я, отодвигаясь подальше.

– Переохлаждение? – Мамуля оценила красивый нежно-голубой цвет кожных покровов купальщика.

– Судорога? – Трошкина указала пальчиком на его стиснутый кулак.

– Все мимо! – Денис мотнул головой, осыпав меня брызгами с мокрых волос. Я зажмурилась и не увидела, как он разжал кулак: – У меня вот!

– Как интере-е-есно, – протянула мамуля.

Я открыла глаза, увидела на бледно-голубой ладони серо-бурое кольцо и вздохнула:

– Что, опять? Ты уже просил моей руки.

– И ты ответила согласием, – ворчливо напомнила мамуля.

– А в ЗАГС до сих пор не сходила, – добавила Алка, не скрыв укора.

Они ждут не дождутся, когда я свяжу себя узами брака.

– Ну, если ЭТО не знак судьбы, то уж и не знаю, что тебе нужно, Инка. – Денис сунул кольцо мне под нос. – Я нашел его в море, прямо на песчаном дне!

– Да ла-а-адно! – Мамуля сцапала непрезентабельное с виду кольцо, повертела в руке. – Так не понять, конечно, но, может, оно очень ценное и старинное? Древнеегипетское! Времен фараонов! Какой сюжет, а?

– Ладно, сюжет твой, а колечко, чур, мое. – Я спешно забрала у нее находку Дениса. Вдруг и вправду это что-то ценное?

– Индия Кузнецова! Согласна ли ты… – Денис завозился, явно собираясь сползти с шезлонга на песок одним коленом.

Я торопливо ответила:

– Да, да! На все согласна, только не устраивай тут шоу для интуристов, пожалуйста.

– И потише, прошу вас. – Зяма повернулся на своем шезлонге, постаравшись закрыть нас от любопытных взглядов широкой спиной атлета. – Я не знаю, какие на этот счет законы в Египте, но в большинстве цивилизованных стран клады принадлежат государству…

– Какие еще клады? Нет у нас ничего такого! – Я молниеносным движением закинула кольцо в свою пляжную сумку и невинно поморгала.

И тут же меня накрыла темная тень: пришел папуля.

– Что тут у вас? – спросил он, энергично растираясь полотенцем.

– Коль… Коллоквиум. – Мамуля чуть не проболталась, но ловко выкрутилась: – Мы, Боря, как раз обсуждаем сюжет романа в местном сеттинге. Вот, послушай: один милейший молодой человек в довольно дикой местности с обилием песка совершенно случайно находит очень интересный старинный предмет из благородного, хочется думать, металла…

– Ну, Басенька, это ведь уже было в «Волшебной лампе Аладдина». – Не дослушав, папуля похлопал супругу по плечу. – Придумай что-нибудь пооригинальнее.

– Не понял, это я, получается, Аладдин? – тихо спросил меня почему-то недовольный Денис.

– Выходит, так. А что?

– Это обидно. Я помню мультик, Аладдин же был вором, а я – совсем наоборот!

– А сказку ты не читал? Вором он был недолго и не по призванию. – Я похлопала его по плечу. – Главное – Аладдин был добрым и честным юношей, столь чистым и праведным, что его называли «неограненный алмаз». Собственно, именно поэтому только для него открылась легендарная пещера сокровищ.

– А, ну тогда ладно. – Милый успокоился, а я с новым интересом посмотрела на море.

Туристические проспекты, в числе прочих развлечений, предлагают гостям недельное сафари, включающее обследование затонувших в прекрасном Красном море кораблей. Их так много, что посещение только самых известных занимает семь дней! Хм, получается, что это море вполне себе сокровищница, так ведь? А у меня есть собственный Аладдин…

– Не хочешь еще пойти поплавать, понырять? – Я мягко подтолкнула Дениса к аквамариновым водам.

Его первая находка не произвела на меня сокрушительного впечатления.

Глава 2. Катись, катись, колечко

Обедали мы в какой-то местной харчевне неподалеку от пляжа, причем папуля не удержался и встал рядом со штатным шаурменом у мангала, контролируя процесс, интересуясь тонкостями и давая полезные советы. Как они с египетским коллегой понимали друг друга, говоря на разных языках, не знаю, но к нам за стол папуля вернулся не только с полным подносом еды, но и с добычей в виде новых знаний:

– Я и не думал, что сушеные финики можно использовать как гарнир, а недозревшую клубнику – как маринад для мяса!