Я переглянулась с Трошкиной и вздохнула. Стало ясно, что в свете новых открытий папуля непременно в самом скором будущем предпримет ряд смелых кулинарных экспериментов. На вытянувшихся лицах Зямы и Дениса тоже читалось понимание возникших рисков. Все мы уже не раз участвовали в папулиных презентациях-дегустациях, кульминацией которых порой становилось групповое промывание желудка.

– Спокойно, я запаслась мезимом, фесталом и смектой, – шепнула мне Алка.

Я посмотрела на мамулю – она единственная хранила буддистское спокойствие. Точнее, сидела с отрешенным видом, сфокусировав взгляд и слух на том, что было дано в ощущениях только ей одной. Не иначе, уже призвала свою Музу и теперь чутко ловила звуки ее легких шагов и мелодичный звон лиры, чтобы придумать, как посоветовал папуля, «что-то пооригинальнее».

Мамуля умеет находить сюжеты на ровном месте, из сущих пустяков может слепить такую историю – Лавкрафт отдыхает! Каким образом у прекрасной дамы, живущей на зависть счастливо, по щелчку пальцев рождаются кошмарнейшие триллеры – для меня секрет. И я об этом не спрашиваю: не очень-то хочется близко знакомиться с ее Музой ужастиков. Я дорожу крепостью собственных нервов и ночного сна.

– Басенька, а ты почему ничего не ешь? – Папуля наконец заметил, что мамулина тарелка пуста и чиста, и тут же стал накладывать на нее горы еды. – Вот печеные баклажаны, вот кебаб. Меня заверили, что он из местной говядины, она гораздо качественнее привозной – индийской и аргентинской, ту доставляют сюда замороженной… И ты непременно должна попробовать апельсиновый мусс, он тут не на желатине, а на агар-агаре и совершенно натуральный, без добавления сахара.

После сытного обеда вернулись в отель. Очень хотелось объявить тихий час, потому что ночь мы провели в дороге, а спать в самолетах я не могу, дремлю вполглаза, но расписание сегодняшнего дня никакого дневного отдыха не предполагало.

Папуля отправился в магазин за продуктами, взяв с собой Дениса в качестве носильщика: можно было не сомневаться, что тяжелых пакетов с покупками будет много, у нашего Бориса Акимовича и натура широкая, и кошелек не тощий, и фантазия богатая. Увидит на прилавке каких-нибудь редких морских гадов или экзотические фрукты – тут же сочинит оригинальный рецепт и загорится желанием немедленно его опробовать.

Зяма объявил, что ему надо приступать к работе, сходил на рецепцию за ключами и отправился осматривать свой трудовой фронт – номера, нуждающиеся в срочном обновлении интерьера. Понимая, что труженик Зяма выступает гарантом нашего общего безмятежного отдыха, его никто не задерживал, наоборот, – Алка была готова стать оруженосцем, таскающим тяжелую связку ключей, но братец предпочел выступить в свой героический поход в одиночестве. Я догадывалась, что в первом же номере он завалится спать, но тактично не высказала свое предположение вслух.

Каждый человек имеет право на маленькие секретики.

А мне и Трошкиной не дала поспать мамуля. Она потребовала немедленно привести в порядок найденное в море кольцо и даже пожертвовала для этого свою помаду. Та все равно была слишкой светлой, чтобы гармонировать со свежим загаром, который быстро проявлялся на наших еще недавно бледных лицах.

С помощью зубной пасты мы начистили находку Дениса до блеска, а потом еще как следует отполировали губной помадой.

Кольцо оказалось серебряным – внутри нашелся значок пробы, но вовсе не старинным.

– 925-я проба серебра появилась в России только с переходом на метрическую систему, а именно в 1927 году, – сообщила Трошкина, сверившись с Интернетом.

– Но мы же в Египте. – Мамуле не хотелось расставаться с версией о древнем сокровище.

– А кольцо, похоже, русское. – Я рассмотрела внутреннюю сторону изделия с помощью функции лупы в смартфоне. – Тут написано: «Алисе» – и дата: двадцать второе мая, кажется, две тысячи четвертого. Или девяносто четвертого? Насчет года я не уверена, он обозначен всего двумя последними цифрами, и на одну из них как раз пришлось небольшое повреждение. Из-за царапины теперь не разобрать…

– Ой-ей, бедная Алиса! – жалостливо скривилась добрячка Трошкина, притиснув ладони к щекам. – Это же наверняка было какое-то памятное кольцо, раз на нем указана дата. Должно быть, потеря ее очень расстроила.

Мамуля внимательно посмотрела на Алкины руки, потом на мои.

– Надень, – потребовала от меня.

– Оно здоровенное. – Мне кольцо подошло только на большой палец, но и на нем сидело свободно. Смотрелось интересно: толстое, благородного серебра, с двумя параллельными линиями-прорезями, которые из-за игры света и тени казались то золотыми, то черными. – Неудивительно, что Алиса его потеряла.

– Как потеряла, так и найдет. – Мамуля отщелкала мою руку с кольцом своим смартфоном и бухнулась на диван, торопливо набирая какой-то текст.

– Что ты делаешь? – насторожилась я.

– Пишу пост для своей странички, что же еще? Я уже все придумала. – Мамулины пальчики мелькали так быстро, что оставляли за собой трассирующий след. – Для романа кольцо не пригодится, раз никакое оно не старинное, а вот для публикации в соцсети – в самый раз. Ты же не возражаешь? – Она покосилась на меня.

– Почему я должна возражать?

– Это все-таки серебро высокой пробы. К тому же тебе его подарил Денис…

– Не продолжай! – Я вскинула руку.

Серебряное кольцо из Красного моря стало бы прекрасным сувениром, но тот факт, что эту находку мне преподнес Кулебякин, как раз и подталкивал к тому, чтобы поскорее от нее избавиться. Уж слишком торжественно он вручил мне кольцо, чуть ли не стоя на одном колене! С прямым намеком, что это не просто украшение, а знак свыше – не иначе как пинок судьбы в направлении ЗАГСа!

Тут нужно пояснить, что я давно уже твердо обещала Денису вступить с ним в законный брак, но никогда не ограничивала себя каким-то определенным сроком. Не потому что я имею что-то против супружеских уз, вовсе нет. Я двумя руками за брак, потому что вижу перед глазами два на зависть прекрасных примера: союз мамули с папулей и Зямы с Алкой. Причина того, что я сама до сих пор не сходила в ЗАГС, хоть мне того и хочется, не буду скрывать, до смешного проста: я не желаю брать фамилию любимого, потому что в сочетании с моим редким именем она звучит комически. Индия Кулебякина – каково, а? Спасибо, не нужно мне такого счастья.

Денис же до сих пор ни в какую не соглашался на то, чтобы я оставила девичью фамилию, утверждая, что это скомпрометирует его в глазах сослуживцев. Типа, брутальный мужчина, настоящий альфа-самец не может позволить женщине отказаться от его родового имени, фу это, стыд и позор! А как по мне – глупейшее предубеждение и проявление постыдного мужского шовинизма.

Так или иначе, но договориться по этому принципиальному вопросу мы пока не смогли, а потому уже много лет живем в гражданском браке.

– Денис не обидится, – заверила я мамулю, усилием воли не позволив своим губам скривиться в коварной усмешке, – потому что душевно чист и морально крепок, как неограненный алмаз. Он поймет, что мы действовали из самых благородных побуждений, стремясь вернуть обездоленной женщине дорогое ей кольцо.

– Именно из этих побуждений, неужели? – недоверчиво приподняла брови Трошкина, которая знает меня как облупленную, поскольку мы с ней лучшие подруги со времен детского сада.

– А есть сомнения? – Я глянула на нее свысока. Это было нетрудно: у меня рост под сто восемьдесят, а Алка на голову ниже. – По-твоему, я так жестока, что меня не могут тронуть страдания бедной, несчастной Алисы?

И я тут же представила себе эту Алису, вообразив ее простой русской бабой 40+, не очень богатой, не слишком красивой, наверняка отягощенной лишним весом, раз у нее толстые, как сосиски, пальцы. Прямо-таки увидела, как эта невезучая Алиса клушей носится по берегу сине-зеленого Красного моря, заламывая пухлые руки, тряся подбородками и причитая: «Ой, горюшко! Ой, беда-огорчение! Колечко мое, колечко!» – а кутающиеся в просторные махровые полотенца интуристы наблюдают за ее страданиями с холодным интересом и легкой брезгливостью.

И так мне стало жалко эту дуру-бабу Алису, что я чуть не заплакала.

– Прости, я вовсе не считаю тебя жестокой, – поспешно повинилась Трошкина, увидев, что мои глаза увлажнились.

– Во всяком случае, по отношению к Алисе, – пробормотала мамуля, не отрываясь от смартфона.

Писатель – знаток человеческих душ, Басю Кузнецову так просто не проведешь. Она, конечно, поняла мои резоны, но за Дениса не вступилась. Не потому, что он ей не нравится как зять – наоборот, мамуля искренне считает Кулебякина прекрасной парой для своей дорогой доченьки. Просто сейчас ей очень хотелось сделать пост, который гарантированно соберет кучу лайков и комментариев.

Труды современного писателя, увы, не заканчиваются в тот момент, когда он ставит последнюю точку в своем произведении. Даже такой опытный и популярный автор, как наша мамуля, не может отправить рукопись издателю и забыть о ней: от писателя ждут, что он тоже будет продвигать новое произведение, встречаясь с читателями, участвуя в книжных ярмарках, давая интервью, размещая посты в сосцетях, проводя среди подписчиков конкурсы с розыгрышами своих книг и разной сопутствующей ерунды вроде закладок и открыток.

Мамуля большую часть этих действий вполне обоснованно считает мышиной возней и из длинного списка того, чем заморачиваются авторы, истово продвигающие собственное творчество, признает только ведение соцсетей. Просто потому, что оно не занимает у нее много времени и при этом дает результат. А может, и не дает, просто так кажется, поскольку аудитория читателей-почитателей у Баси Кузнецовой огромная и отзывчивая. Каждый новый пост собирает сотни лайков и множество комментариев.

При этом мамуля, надо отдать ей должное, не грузит подписчиков тайной или явной рекламой своих сочинений. О собственных книгах она пишет в одном случае из пяти или десяти, гораздо чаще рассказывает забавные истории из своей жизни, описывает подсмотренные интересные сценки и необычных людей, делится мыслями и просто полезной информацией. И не частит, размещает всего пару постов в день.

Она уже успела показать своей аудитории обновки, купленные сразу после прилета в ближайшей лавке, а теперь, стало быть, собралась заинтриговать честной народ тайной найденного в море кольца.

– Только не рассказывай всем, что написано внутри, – предостерегла ее я. – Придержим эту информацию на тот случай, если кто-то предъявит права на нашу находку. Сможем проверить обоснованность претензий, ведь только хозяйка кольца будет точно знать имя и дату, выгравированные на его внутренней стороне.

– Ой, ви таки не учите меня жить, Дюша, лучше помогите материально, – ответила мамуля с карикатурным одесским прононсом.

Дюша – это мое домашнее прозвище, короткое имя для своих. Индюша, Дюша – мрак, конечно. Кличка для хомячка.

Лет в пятнадцать, помнится, я устроила родичам дикий скандал, требуя прекратить называть меня, как домашнего питомца, и они перестали делать это публично, но из семейного обихода прозвище не изъяли. «Люблю я Дюшу, трясу, как грушу», – до сих пор приговаривает Зяма, заключая меня в братские объятия. Убила бы его в этот момент.

– Готово. – Мамуля отложила смартфон.

Я взяла его и прочитала новый постик Баси Кузнецовой:

«Вы спрашиваете, дорогие мои, откуда я беру сюжеты? Из своих ночных снов, из предрассветного тумана, из воздуха, а иногда, как вот сегодня, из воды. Это прекрасное серебряное кольцо лежало на дне Красного моря, дожидаясь нашей с ним счастливой встречи. В соленой воде благородный металл потемнел, но зоркий взгляд писателя – это не фигура речи: я не могла не сделать эту чудесную находку. Давайте вместе подумаем, какова история найденного кольца? Может, родится новый увлекательный сюжет».