Кстати, буква «Ш» и цифра 2 в названии модели обозначают наименование предприятия. Так вот. «При правильной эксплуатации холодильника и аккуратном обращении с ним Штамповочный завод № 2 гарантирует исправную работу холодильника в течение 2-х лет».

Срок – так себе, вполне умеренный, а список возможных неисправностей – вполне внушительный. И всё-таки репутация у советских холодильников в отношении надёжности довольно высока – правда, её заслужили задним числом, практически посмертно, когда уже вымерли последние из реликтов. Такое впечатление, что производители холодильников сами не ведали о долговечности своих творений. Проходили два года, потом ещё пять, потом ещё десять, а потом ещё пятнадцать, а они даже не думали загибаться. Они уступали место импортным, их увозили на дачи, устанавливали в неотапливаемых сараях, но и там они продолжали выполнять свои скромные обязанности, разве что громче напоминали о себе по мере проявления геронтологических тенденций вроде ослабления болтов, крепящих компрессоры. Их и выбрасывали вполне ещё жизнестойкими. Срок годности советских холодильников – это тайна для всех; раскрыть её никогда не удастся по одной лишь простой причине – невозможности продолжения наблюдений.

Луч

А телевизионный приёмник «Луч»? «Краткое описание, инструкция по эксплоатации(!) и паспорт» в общей сложности занимают пятьдесят две страницы – это уже солидная тетрадь.

Один вкладыш чего стоит!

Листик такой. «Замеченные опечатки и внесённые изменения в принципиальной схеме» – пятнадцать пунктов. Четырнадцать изменений относятся к уточнению сопротивлений и ёмкостей, а одно – первое по списку – к резистору R1, здесь категоричное: «Исключить из схемы». Да, и схема, конечно, отдельным листом формата центральной газеты.

В «Спецификации» 238 элементов (237 – без самого первого, исключённого).

А вот через букву о написание слова «эксплоатация» – в названии и в тексте – это же одно из последних употреблений!

В печать инструкция подписана 24 февраля 1956 года, и – надо же! – в предпоследний день ХХ съезда КПСС!.. Что бы это значить могло?.. Что-то определённо значило… Только сразу оговоримся: разоблачение Хрущёвым культа Сталина аккурат на другой день совершенно тут ни при чём (равно как «исключить из схемы» резистор R1 вовсе не намекает на грядущее «исключить из партии» Маленкова и К°, до этого ещё дожить надо – короче, долой ложную конспирологию!). Тут другое, другое.

Надо бы заглянуть в отчётный доклад… И что же? В отчётном докладе Хрущёв утверждает: «…уровень развития средств связи, особенно… телевизионного вещания, всё ещё не удовлетворяет потребностей (так!) населения и народного хозяйства». Критика, как там ни крути. Как ни крути – крутая!.. Сказано за одиннадцать дней до закрытия съезда. Заинтересованному ведомству оставалось полторы недели на демонстрацию достижений. Вот тут они и поспешили с этой брошюрой – чтобы обложка была понарядней и чтобы сама была представительной.

Думаю, этим и объясняется появление позднего вкладыша с опечатками и изменениями в принципиальной схеме. Просто очень торопились, а вносить изменения в схему дело небыстрое. Занятно, что обещанных названием вкладыша собственно опечаток нет ни одной (работа корректора), а все изменения связаны с усовершенствованием устройства.

Как бы то ни было, буква о в эксплоатации в список не вошла. Хотя могла бы если не по части опечаток, то по части изменений – как жертва исправлений, продиктованных временем.

Смотрите.

В июле отправится в 4-ю типографию им. Евгении Соколовой знаменитый «Орфографический словарь русского языка» под редакцией Ожегова и Шапиро – с рядом орфографических новшеств, включая упразднение двойного употребления эксплоатация / эксплуатация. Теперь нормой будет считаться только второй вариант – через у, а не о.

Это конкретное изменение даже заслужит упоминания в статье «От редакции», открывающей Словарь, – настолько оно принципиально.

То есть теперь и людей, и технику будут эксплуатировать одинаково: посредством буквы у. Доселе технику эксплоатировали через о. Так повелось аж с XIX века, но с небольшим перерывом в XX.

Вкладышный список исправлений так и не сумел зафиксировать замещение буквы о буквой у. Всё-таки буквы меняют в словах не так часто, как ёмкости и резисторы в схемах.

Словарь издадут в конце года, а новые правила – постановлением высоковластных институций – примут несколько раньше, к началу учебного года. Телевизор, согласно «Паспорту» на сорок пятой странице, куплен дедом и молодыми моими родителями 20 октября 1956 года – в самую пору орфографической неопределённости. Я в мамином животе был уже похож на человечка и, по нынешним представлениям, мог воспринимать звуки – возможно слушал передачу «Последние известия», как раз тогда запущенную нашим телевещанием.

Отец в отношении орфографии оставался консерватором: всю жизнь придерживался старорежимного мнения, что технику следует эксплОатировать, как и преподавали ему в молодости. Не знаю, генетически ли мне это передалось или сказалось воспитание, но я и сам всегда полагал, что норма двойная, и до сих пор недоволен, когда исправляет компьютер. Мне бы действительно больше нравилось эксплОатировать технику иначе, чем эксплУатируют меня, человека.

А вот прелесть какая! На странице пятьдесят один – «Памятка для потребителей». Оказывается, купленный телевизор необходимо зарегистрировать и платить за эксплОатацию абонементную плату. Иначе штраф. 100 рублей – за регистрацию не в установленный срок, и 3 рубля – за каждый «месяц просрочки очередного платежа». Не знал такого. И кто же кого эксплуатирует?

Перед глазами картинка памяти: молодой, ещё безбородый отец, эксплОатирующий телевизор посредством паяльника – перед ним развёрнута принципиальная схема.

Но чаще он ударял кулаком (это была исключительно его преференция) по деревянному футляру телевизионного приёмника «Луч». Исчезнувшее изображение мгновенно восстанавливалось.

Но это уже походило на эксплУатацию.

Ружьё

«Двухствольное, бескурковое, центрального боя дробовое охотничье ружьё является индивидуальным оружием для спорта и промысловой охоты», – так говорится в паспорте изделия. Мне нравится этот сухой, лапидарный, избегающий избыточности суровый стиль, легко ставящий на место профана, зато ласкающий слух посвящённому: «Ружьё имеет тройное запирание, осуществляемое поперечным болтом Гринера и запорной планкой Перде…»

Да вот же – тут и ритм, и экспрессия:

«…спуск ударников без удара по капсюлю» –

наоборот, так и слышишь – удар!..

Ладно, я не охотник. Охотником был отец.

«ИжБ – 47» он приобрёл в феврале 48-го, явно с прицелом на весеннюю охоту, и, кажется, я знаю, в каких краях: скорее всего, в устье Шелони; там на берегах реки, впадающей в Ильмень, проживала его тётка по материнской линии, или моя – правда, я ещё не родился – двоюродная бабка, но я всё равно буду, когда доведётся через годы родиться, называть её тётей. С теми краями связаны многие мои детские воспоминания. Отцу на момент покупки ружья было двадцать четыре, мне, соответственно, меньше нуля – минус девять, – о нет, не о прапамяти речь, но всё ж нечаянные представления вне всякого личного опыта в подсознании, если это оно, возникают. Источник ли их или то просто их иллюстрация, но чтобы не отвлекаться от темы, укажу на двенадцатую страницу паспорта ружья: таблица «Какими номерами дроби стрелять разную дичь» действительно пробуждает воображение. В голове явственно рисуется картина биологического разнообразия тогдашнего животного мира. По табличным колонкам в соответствии с номером дроби распределены 32 объекта охоты, от «м. кулика» до «волка». Впрочем, на волка, рысь и козу положено ходить с картечью. А вот, скажем, дробь номер 9 – номер 11 годится, например, против дупеля, гаршнепа, болотной курочки… Вальдшнепа, например, берёт дробь номер 8, тогда как номерам 4 и 5 подходят, например, кроншнеп, фазан и стрепет. Нулевому номеру, первому и второму, соответственно, отвечают сведённые в одну табличную колонку лиса, заяц, дрофа, гусь, глухарь…

В НИИ, где позже работали мои родители, образовалось что-то вроде клуба охотников. За полгода до женитьбы на моей будущей маме отец взял первое место по стендовой стрельбе среди стрелков-охотников института, о чём свидетельствует надпись на призовом томе Пришвина, этаком увесистом фолианте – там стоит печать месткома «п/я» и подпись председателя при этом п/я совета ФК № 23 (институт, иначе говоря, был «почтовым ящиком»). Что такое стендовая стрельба, я знаю, бывал с малолетства «на стенде», то есть отец брал меня на стрельбища в парк Сосновку, там он палил из своего охотничьего ружья по вылетающим из будки тарелочкам, а я собирал гильзы, которые мне – по предпочтению – были дома вместо солдатиков: уж очень хорошо строились и занимали позиции, а чего не хватало у них физически, то дополняло воображение… Мама в свои девяносто лет вспомнила, как отец с друзьями-охотниками уговорил её «выступить за женскую сборную института» – по причине отсутствия таковой, сборную института она изображала в единственном лице. Мама никогда не держала в руках ружья, ей там показали как это делается, дали несколько раз бабахнуть для тренировки («зажмурюсь – бах! – а куда, не вижу») и выпустили стрельнуть по тарелочкам. Какой-то был результат. Во всяком случае, некий тренер будто бы сказал: я готов заниматься с вами. На что отец мой будто бы ответил: это исключено, моя жена уходит в декрет… Тут уже я воскликнул: «Постой, мама, на каком же месяце ты стреляла из охотничьего ружья?» Мама задумалась и как-то засомневалась в деталях. О декрете ли шла тогда речь и когда это было. Жаль, если не так. Во-первых, многое бы во мне объяснило… А вот во-вторых, возможность какая!.. какая возможность была бы себя испытать в модном и востребованном жанре «литературы травмы»!..