Ручка чернильная

«Руководство по пользованию автоматической ручкой из комплекта “Ленинград”» меня привлекло главным образом цифровым штампом перед графой «дата выпуска». Оказывается, мы с этой ручкой практически ровесники – между её выпуском и моим рождением разница пренебрежительно мала: я всего на четыре дня младше. Когда пойду в школу, у меня появится аналогичная, потом другая, потом третья… а эту носил на работу отец, да и дома ею активно пользовался – причём достаточно долго, чтобы я до сих пор её не забыл. Мне казалось, эта отцовская значительно лучше моих собственных. Мои ручки бумагу царапали, его ручка касалась нежно её; мои писали как-то по-детски коряво, тяжело, неуверенно, его ручка – по-взрослому бегло, легко; мои норовили пропускать буквы вопреки моей уверенности, что пишу правильно, его ручка от этого недостатка во многом была избавлена. Заправлялись они тоже по-разному. Ствол его автоматической ручки при заправке удерживался как положено ему вертикально, перо погружалось «в чернила так, чтобы (согласно «Руководству») уровень их (это чернил) полностью закрывал отверстие с пером на косом срезе втулки». Мои ручки не мешали мне их отклонять от вертикального положения вплоть до касания края горловины чернильницы и окунать в чернила с излишним усердием едва ли не до самого дна. Его ручка позволяла «быстро нажать шток и отпустить его. Производить указанные нажимы с кратковременными (1–2 секунды) выдержками». Мои ручки были, в принципе, готовы переносить эти простые воздействия, но при том таили угрозу опрокинуть чернильницу. Кроме того мои ручки зачем-то провоцировали меня вращать у них этот самый шток, что категорически запрещалось «Правилами эксплуатации» из сохранившегося «Руководства» к отцовской точно такой же ручке, героине этого очерка, избавленной владельцем от вращательных манипуляций над её штоком. Мои автоматические ручки производства того же завода «Союз» отказывались придерживаться всей строгости предписаний «Руководства»: перо и втулочка, например, часто пренебрегали вытиранием тряпочкой, после того как так называемый «затылочек» заворачивался на место – в конечном итоге ручки сами себя пачкали, и руки мои, соответственно, были закономерно в чернилах.

В комплект ещё входил автоматический карандаш со сменным графитом, но подруге своей по футляру он значительно уступал в популярности. Его существование омрачала высокая конкурентоспособность бессчётной деревянной родни. Надо сказать, что это партнёрство в комплекте было навязано автоматической ручке не иначе как принудительно; было оно ситуативным. Для моих нужд первоклассника ручку уже покупали одну – с карандашом разведённую.

На титуле документа первой строкой значится: ММП РСФСР ТШПП. С названием республики всё, надеюсь, понятно. А вот ММП – это Министерство местной промышленности, ТШПП – Трест школьно-письменных принадлежностей. Относительную благозвучность названий отрицать не будем, но стоит, наверное, отметить, что до ТШПП был в тридцатые годы Росканцснабсбыт, а это удивительное название (лично мне оно напоминает некое монструозное существо – членистоногого мутанта) могло бы претендовать на лидерство в номинации среди самых непроизносимых. Хотя, возможно, я преувеличиваю проблематичность нцсн и бсб. Но если правда, что с каждым поколением у соотечественников портится дикция, одно из объяснений этому вижу в отсутствии тренировки. То ли дело: «Девочка, где работает твоя мама?» – «Моя мама работает в структуре Росканцснабсбыта». Но это к слову, так, пустяки. Говорю об этом лишь потому, что снова имеем дело с совпадением. Автоматическая ручка была порождена в структуре ТШПП при ММП РСФСР как раз в то самое время, когда это ММП вместе с подчинённым ему ТШПП, предприятие которого породило ручку, отживало свои последние дни. Хрущёв решил заменить министерства территориальными совнаркомами – в плане децентрализации управления экономикой. Страна готовилась к потрясениям. За день до появления на свет нашей героини, автоматической ручки из комплекта «Ленинград», и, соответственно, за пять дней до моего рождения, пленум ЦК КПСС принял по докладу Хрущёва постановление «О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством». Собственно, под звездой этого постановления и поспешила изготовиться данная ручка, ознаменовав своим появлением на свет резкое обострение борьбы с ведомственностью, как это тогда называлось, и бюрократизмом. Некоторое время она будет лежать в комплекте с карандашом на складе завода «Союз», Курская ул., 21, потом поступит в продажу по неизвестному адресу и на шестьдесят первый день своего существования приобретётся в личную собственность покупателем (моим отцом), о чём известят дата под магазинной печатью, Проверено качество Ответственный, и закорючка карандашом, стало быть, ответственного лица. А ещё через двадцать три дня ММП – Министерство местной промышленности – в числе других центральных структур управления будет законодательно упразднено. Так что младенческий возраст этой конкретной ручки совпал с кульминационным этапом борьбы за реформу – действительно борьбы, едва не приведшей к свержению Хрущёва уже в 57 году, но обернувшейся разгромом его противников – «антипартийной группировки Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова»… Однако не будем углубляться в подробности.

В дальносрочной перспективе итоги реформы оказались печальными. Через год после смещения Хрущёва, уже при Брежневе, снова восстановили отраслевые министерства, включая ММП. Я был второклассником. Не помню, чтобы управленческие катаклизмы как-то отражались на нас, школьниках. Вроде бы в школьно-пишущих принадлежностях недостатка не было. Вспоминаю, как всем классом собирали посылку для детей Вьетнама, скрывавшихся в джунглях от американской военщины, – тетрадки, пеналы, карандаши, ручки, стирательные резинки… К тому времени я уже сменил несколько автоматических ручек – была у моих, говорю, манера ломаться и теряться… А что касается этой ручки, конкретно отцовской, чей паспорт передо мной, она служила владельцу, не противореча инструкции, образцово надёжно, никуда не пропадая и не ломаясь, чему я удивлялся искренне. Да, это была она. Помню в лицо.

Машинка

Вообще-то достойный образец филькиной грамоты. Год 1989-й, перестройка. Будто бы «паспорт», так документ себя обозначает. На вид – бяка. Буквы едва различимы – отпечатаны кустарным способом на машинке. По форме – несколько листиков на двух скрепках.

Некий «кооператив» при некоем «производственном государственно-кооперативном объединении». Изделие называется «Машинка швейная ручная МШР-1».

На последней странице от руки написаны телефоны «представительства».

Судя по прилагаемым двум чертежам, отксерокопированным, очевидно, с постороннего источника, это есть миниатюрная дорожная машинка, известная под другим названием, да что теперь вспоминать?.. Ладно, «государственное» тогда легко становилось «кооперативным» и уходило «по кооперативной цене» в прибыль «кооператива». Перестройке длиться ещё и длиться, а слово «кооператив» уже стало синонимом жульничества.

В общем, невзрачный «паспорт» этот сам по себе памятник эпохе.

А что же сама машинка швейная ручная? Это такое маленькое устройство для выполнения простых работ в походных условиях. А ещё можно бирки пришивать в прачечной. Откуда в доме у нас появилась, прочно забыто, но исход её мне памятен. В 91-м, перед женским днём – тогда он ещё был Международным, – пошёл я на Сенную площадь и, по благословлению жены, продал предмет на барахолке. Толкучка была на Сенной грандиозная (мною описана в «Голодном времени»): можно было что угодно на ней купить – от кривого гвоздя до, ей-ей, автомата Калашникова (знай только с кем договариваться…). Сам я здесь регулярно менял сигаретные талоны на продуктовые – у нас в семье никто не курил.

Вот и машинка швейная ручная… А что делать? Деньги были нужны.

Указания-наставления

Я всё говорю «инструкции», это правильно по отношению к документам из папки – ну разве что с незначительными оговорками. И всё же достойно восхищения жанровое разнообразие определений всех этих единиц нежданной коллекции, без всяких оговорок уже.

Есть в этом своя поэзия, на мой прозаический взгляд.

«ПРАВИЛА пользования сумочками из бестканевой плёнки»

«ГАРАНТИЙНЫЙ ЯРЛЫК. Сапожки девичьи с утеплённой стелькой»

«ПАМЯТКА по уходу за кофейником алюминиевым полированным с гейзером»

«ОБЪЯСНЕНИЯ к набору головоломок»

«НАСТАВЛЕНИЕ к охотничьему бездымному пороху “Сокол”»

«ИНСТРУКЦИЯ по пользованию в быту алюминиевыми полированными кастрюлями»

«Часы-будильник. ИНСТРУКЦИЯ ПО ОБРАЩЕНИЮ»

«ИНСТРУКЦИЯ ПО ОБСЛУЖИВАНИЮ. Универсальная кухонная машина»

«ОПИСАНИЕ И ИНСТРУКЦИЯ по пользованию снаряжением пловца-ныряльщика»

«ПАСПОРТ велосипеда»

«ТАЛОН ПАСПОРТА велосипеда»

«ПАСПОРТ-ИНСТРУКЦИЯ на огнетушитель порошковый типа ОП-1 “Спутник”» [Тёзка, к слову сказать, велосипеда.]

«РУКОВОДСТВО к пользованию механическим карандашом комплекта “Ленинград”»

«РУКОВОДСТВО К СТИРКЕ»

«Ингалятор карманный пластмассовый. ОПИСАНИЕ И ПРАВИЛА ПОЛЬЗОВАНИЯ»

«УКАЗАНИЯ по обработке фотографической бумаги “Бромпортрет”»

«Электронасос бытовой “Малыш”. РУКОВОДСТВО ПО ЭКСПЛУАТАЦИИ»

«СПОСОБ ПРИМЕНЕНИЯ карбофоса – средства для уничтожения бытовых насекомых в жилых помещениях»

«ЭТИКЕТКА. Термометр сувенирный “Крокодильчик”»

Только не надо думать, что «Этикетка» здесь – это этикетка в нашем обычном понимании, тут заглавие – ЭТИКЕТКА, так обозначен изготовителями «Крокодильчика» листок, по сути, талон с перечнем характеристик этого «Крокодильчика» и условий его эксплуатации.

А ещё интересно, что у каждого подобного талона, у каждого вкладыша (со списком опечаток, например, или иного какого), не говоря уже о многостраничных инструкциях и описаниях, самое последнее, что различить можно, – мелко набранное «Зак.» и какие-то цифры. Это номер заказа, допущенного цензурой, которая называлась Горлит. Свидетельство, что инстанция пропустила. Любой текст, предназначенный для распространения, перед отправкой в набор должен был пройти проверку в Горлите. Даже гарантийный талон на часы «Победа»!

Это вам не самиздат какой-нибудь!

В иной инструкции деловой стиль резко возвышается до лозунга, близкого по духу партийным призывам своего времени, – об этом сигнализирует восклицательный знак. «РАБОТАЯ ТРЯПКОДЕРЖАТЕЛЕМ, ВЫ ОБЛЕГЧАЕТЕ ТРУД ПРИ УБОРКЕ ПОМЕЩЕНИЯ!»

Отметим сакраментальное слово ТРУД, характерное именно для партийных лозунгов.

Там же:

«Тряпкодержатель удобен при мытье автомашин, колясок и других видов личного транспорта!»

Нет ни тряпкодержателя, ни шахматных часов, ни электрического проигрывателя, похожего на патефон. Ни носового зажима из комплекта пловца-ныряльщика.

Лишь печатные тени покоятся в папке – бедном Элизиуме ушедших вещей.

2

Эксцесс
Рассказ декламатора

Вот и думаю теперь: а может, я правда великий актёр – масштаба Сары Бернар и Мочалова, или меня просто заклинило, заклинило, и это признак непрофессионализма?

А заклинило меня на улице Некрасова, напротив Некрасовского рынка, который сейчас опять Мальцевский, в Некрасовском саду, у ног самого Некрасова.

Была дата. Со дня ли рождения или смерти, я и сам не знал точно, когда соглашался. Подрядился за скромное вознаграждение прочитать что-нибудь из классика задушевное. Я и на Деда Мороза при иных обстоятельствах и для иного зрителя всегда соглашаюсь с радостью. Вот и до благословенных ёлок оставалось тогда менее трёх недель. Правда, про эту зиму с начала осени говорили так: зимы не будет – и первые зимние дни не обещали ни морозов, ни снега.

Пришёл я пораньше, с тем чтобы хватило времени привести широту своего сознания в соответствие с погодой и настроением. Как того требует великая традиция русской школы актёрского мастерства. А если кто скажет, что великая традиция русской школы актёрского мастерства не требует этого, я спорить не буду, только назову святые имена, говорящие за себя, и сошлюсь на личный опыт, а более на чутьё: вам же, начинающие актёры, Фортинбраса я бы рекомендовал играть исключительно на трезвую голову, а если вы готовитесь предъявиться публике в образе Мармеладова или продекламировать энергозатратное стихотворение Некрасова «Похороны», всё зависит от вас – некоторым чуть-чуть не помешало бы, но только чуть-чуть.

У входа в сад встретил Викторию, администратора, это она меня пригласила на мероприятие у памятника. Вика мне дала бейджик участника некрасовской конференции и позвала после церемонии на фуршет, хотя я никакого отношения к литературоведам не имел, не участвовал в их вчерашних и сегодняшних семинарах и всё, что собирался сделать, – прочесть у памятника стихотворение «Похороны», отвечающее пожеланиям приглашающей стороны. С этими трогательными стихами я выступал уже раз двести, возможно, пятьсот, возможно, тысячу. Просто один из моих номеров. Как бы концертных.

Сказал Вике «скоро приду» и поспешил вдоль по улице Некрасова в сторону Литейного, чтобы найти искомое. К сожалению, рюмочных поблизости не было, а хотелось попроще. Формату потребления с минимальными моими потребностями навороченные бары здесь отвечали неидеально. Поначалу я их игнорировал, а когда подумал, что такими темпами добегу до гранитной головы Маяковского, велел себе тормознуть; случилось это на углу Некрасова и Радищева. Зашёл.

Не совсем то, но выбирать некогда.