Мои самые близкие друзья на A.T. были совершенно не такими, как я. Меня окружали люди абсолютно разных возрастов, происхождения и вероисповеданий. Знакомство с ними помогло разрушить стереотипы и предрассудки, которые были заложены во мне, но никогда раньше не проявлялись. Кроме того, наше общение существенно повлияло на мои глубинные убеждения и заставило поменять ранее принятые жизненные установки.

Я была христианкой, когда начала этот путь, и осталась ею, когда прошла его. Разница в том, что вначале я думала, что мой голос в этой среде был гласом вопиющего в пустыне. В конце концов я поняла, что мне нужно заткнуться и просто прислушаться. Голос уже был слышен. Его ноты можно было заметить в рассказах других туристов, в спокойном ритме жизни, в недостатке материальных благ, в гармоничных отношениях с телом, в глубоких медитациях, в состоянии недостижимости и уязвимости… Этот список такой же длинный, как и тропа. В истории сотворения мира с точки зрения христианства именно Адам и Ева были изгнаны из Эдемского сада, а не Бог. Если вы хотите услышать глас Божий, то вернитесь в сад, пройдитесь по тропинке, затем выйдите из него и прислушайтесь. Попробовав, вы сможете почувствовать себя еще дальше от теологии и гораздо ближе к Богу.

Большая часть моего преображения происходила медленно, шаг за шагом, километр за километром, неделя за неделей, штат за штатом. Но некоторые метаморфозы происходили более стремительно. Я никогда не забуду поход по голым хребтам горы Рон на границе Северной Каролины и Теннесси. Я была окружена сотней далеких непокоренных вершин, ветер разносил запах елей, пахло прямо как на Рождество, и все это пространство словно объяло мелодичное пение предвестников весны. В этот момент я больше не была наблюдателем… Я чувствовала себя частью природы. Это осознание, этот неопровержимый факт изменили все внутри меня. Теперь зеркалом моей души стали горы, и отражение не просто заставляло меня чувствовать себя красивой; оно убеждало меня в том, что я живая и в какой-то мере даже дикая.

Меня поразило, насколько хорошо во время похода мое тело выносило нагрузки. Вскоре я начала обгонять большинство ребят. Когда я проходила мимо, некоторые из них пытались как-то задеть меня, другие же восхищались. Но настоящий переворот в сознании произошел, когда их комментарии в мой адрес перестали иметь какое-либо значение. Это был этап раскрепощения – идти вперед, основываясь на своих возможностях, а не на чьих-либо ожиданиях, в том числе и собственных.

Сила похода заключается в гораздо большем, чем в простом умении ориентироваться; она заключается в том, что после похода вы возвращаетесь домой с ощущением полной свободы.

Восторг, который приходит после осознания того, что тех рамок и границ, в которые вы себя когда-либо загоняли, больше не существует, вызывает мощнейший прилив сил. В 2011 году я использовала эту энергию, чтобы установить общий рекорд на Аппалачской тропе, пройдя ее за 46 дней – в среднем почти по 75 километров в день. Но этот результат значит для меня не больше и не меньше, чем мой первый поход на дальние расстояния, о котором рассказывается здесь. Они оба являются отрезками одного и того же судьбоносного путешествия. С 2005 года я преодолела более 22 000 километров на шести континентах. Будучи беременной, я осилила путь длиною в девятьсот километров. Я также прошла весь штат Северная Каролина, пока кормила сына грудью, а с дочерью мне удалось побывать во всех пятидесяти штатах. Сейчас мы с мужем выделяем друг другу по две недели в год на приключения, проводя время вдали от работы и семьи. Но если не считать странностью то, что работающая мама проводит по четырнадцать дней в лесу в полном одиночестве каждый год, остальная часть нашей жизни выглядит на редкость обычной. Мы с мужем ежемесячно платим ипотеку за кирпичный дом площадью 167 квадратных мет ров с двором, которому мы не уделяем должного внимания. На нашей заросшей лужайке дети играют в догонялки до того момента, пока мяч не прилетит кому-то в голову и не начнется истерика. Моя «работа в дневную смену», которая зачастую перетекает в вечернюю, ночную и в выходные, заключается в подаче меня как автора, спикера и руководителя компании по организации походов – малый бизнес, основанный на страсти и создающий больше работы, чем предполагает норма прибыли. В воскресенье утром, когда у меня есть немного времени, чтобы отдохнуть от работы и семьи, я обычно хожу в церковь. Иногда, что очень ценно, провожу вечера с друзьями и изо всех сил стараюсь уместить в них еще пару коротких пробежек или же небольших походов.

У меня есть все те же проблемы, что и у других, но при этом я не чувствую себя отягощенно. Однако для большей части населения моя жизнь может показаться обычной и бессмысленной. Походы и возня с трекинговыми вещами в какой-то мере стали выражать свободу. Я могу с радостью принять культурные нормы, зная, что они меня никаким образом не определяют и не направляют. Мой дом – это не дом площадью 167 квадратных метров; это маршрут длиной 3,5 тысячи километров и все тропы, по которым я ходила с 2005 года. Став взрослее, я все больше благодарна за то, что, будучи наивной выпускницей колледжа с маленьким опытом путешествий, я решила забить на общественные ожидания и отправиться в пятимесячный поход. Путешествие по Аппалачской тропе не просто изменило мою жизнь – оно произвело в ней настоящий переворот. Сила похода заключается в гораздо большем, чем в простом умении ориентироваться; она заключается в том, что после похода вы возвращаетесь домой с ощущением полной свободы. Мои путешествия не заканчиваются историей о покорении горы Катадин, но они начинаются с рассказа о двадцатиоднолетней девчонке из Джорджии, которая по окончании колледжа решилась отправиться в пеший поход самостоятельно. За этот этап жизни я всегда буду благодарна.

Истина

Декабрь 2004 г.

Институт Аппалачской тропы,

Баннер-Элк, Северная Каролина

Невозможно полностью подготовиться к походу протяженностью 3,5 тысячи километров. Единственный способ научиться ходить пешком целый день и, что немаловажно, каждый день, – отправиться в лес и заняться именно этим. Поскольку большинство людей не могут или просто не хотят готовиться к трекингу, им приходится читать путеводители, просматривать интернет-сообщества, отправляться в однодневные походы и приводить себя в форму в местных спортзалах. Чтобы подготовиться к своему первому длительному маршруту, я решила посетить интенсивный трехдневный семинар по Аппалачской тропе под руководством доктора Уоррена Дойла.

Холодное зимнее декабрьское утро, 2004 год. Я проснулась в четыре утра и отправилась в колледж Лис-Мак-Рэй, который находится в соседнем городе. Дорога заняла приблизительно два часа, ведь сама я из Хендерсон-вилла, Северная Каролина.

В Лис-МакРэй профессор Уоррен Дойл читал лекции студентам первых курсов, но помимо этого он являлся настоящей легендой Аппалачской тропы. Он проходил ее тринадцать раз, не считая последнего, и, когда студенты уехали из кампуса на зимние каникулы, Уоррен воспользовался помещением, чтобы создать Институт Аппалачской тропы, в рамках которого проводился курс по подготовке туристов, желающих пройти ее пешим ходом.

В 07:57 утра, войдя в аудиторию, я заметила свободное место и заняла его. Помимо меня в кабинете сидело еще девять участников, и все они выглядели довольно обеспокоенно. За столом я нервно крутила пальцами ручку и шелестела блокнотом, когда ровно в восемь в кабинет вошел Уоррен – мужчина лет пятидесяти, с седой бородой и большим животом, по моему мнению, не присущим такому заядлому путешественнику. Он встал на стул перед собравшимися, оглядел нас, затем сел в кресло, скрестил руки перед собой и спросил довольно громким голосом:

– Почему вас настигла мысль пройти Аппалачскую тропу?

Я была уверена, что он смотрит прямо на меня, но, возможно, он обладал силой, способной заставить всех в комнате ощутить то же самое.

– Давайте пройдемся по всем, и каждый из вас расскажет, кто он и почему вдруг решил отправиться в поход по Аппалачской тропе, – произнес он с улыбкой Чеширского Кота.

Сидя в кабинете легендарного Уоррена Дойла, который прошел по Аппалачской тропе больше раз, чем кто-либо другой, я не знала, как ответить на первый же вопрос его трехдневного семинара. За всю жизнь я провела в лесу всего три ночи и очень мало знала о пеших походах. Когда мы начали знакомиться, по очереди представляясь друг другу, паника и неуверенность в себе атаковали меня, словно стою нагая и на меня устремлены все взгляды. Очаровательная молодая пара на противоположном краю стола представилась первой:

– Я – Даг, а это моя жена Сара.

Мысли начали метаться туда-сюда, я пыталась вслушаться в то, что говорят другие, и в то же время сформулировать ответ, почему же мне хотелось отправиться в это путешествие.

– Мы хотим пойти на этот шаг вместе, – присоединилась к нему Сара. – Пройти по тропе всегда было мечтой Дага, но теперь мы женаты, и это стало нашей общей мечтой.

– Желание пройти тропу не покидало меня с самого детства, – продолжил Даг. – Но теперь, когда мы женаты, я не могу представить, что уйду и оставлю Сару на целых полгода. Вот почему мы приняли такое решение. Единственная проблема в том, что она слишком следит за собой, и я не знаю, как она справится без косметики и щипцов для завивки.

Все рассмеялись, включая Сару. Она игриво толкнула мужа.

– Что правда, то правда, – произнесла она, – хоть я довольно педантична, но и упрямства мне не занимать.

Я улыбнулась, подумав о преимуществах наличия партнера во время похода, того, с кем можно поделиться своим снаряжением, проводить дни напролет вместе и разделять яркие воспоминания. Когда три года назад было принято решение отправиться в поход по Аппалачской тропе, меня посетила мысль, что отец или же мой лучший друг могли бы присоединиться ко мне. Со временем стало ясно, что никто из них не составит мне компанию. Большинство думало, что я откажусь от этих планов задолго до самого похода, но решение было принято. Я свыклась с мыслью, что мне придется отправиться в путешествие самостоятельно, и меня это даже радовало, чего нельзя сказать о моей матери.

– Уэсли, почему ты хочешь отправиться в поход? – спросил Уоррен, когда половина сидящих за столом уже представилась.

Я была благодарна за то, что моя очередь подошла только к концу группы из девяти человек, но все же беспокойство о том, что сказать, не покидало меня.

– Ну, – начал Уэсли, – я вырос на ферме в Алабаме, каждый день проводил на улице, занимаясь хозяйством. Было тяжело. После окончания средней школы я ушел с фермы и начал работать в городе. Все тридцать лет, проведенные за письменным столом, я скучал по природе и ручному труду. Мы продали ферму, когда умер мой отец, но теперь, когда я вышел на пенсию, меня одолело желание отправиться в поход по Аппалачской тропе. Мне хочется усердно работать в течение дня и ложиться спать с заходом солнца. Я думаю, для этого мы и созданы.

– Вы считаете, что тело вспомнит, каково это – заниматься физическим трудом? – спросил Уоррен.

Отчасти меня вгоняло в панику то, что Уоррен после каждого ответа заваливал новыми вопросами. Он был королем фразы «Что, если»: «Что, если ваш партнер во время похода передумает идти дальше?», «Что, если вы получите травму?», «Что, если вы не закончите вовремя, чтобы вернуться к работе?», «Что, если ваш супруг захочет, чтобы вы поскорее вернулись домой?».

Уоррен был особенно суров с Джеффом, мужчиной средних лет, сидящим справа от меня.

– Эй, эй, эй! – Уоррен прервал ответ Джеффа, размахивая руками и качая головой. – Ты упомянул, что хочешь пройти тропу ради развлечения? Как ты думаешь, мокнуть под дождем и снегом – это весело? Думаешь, проходить тридцать километров в день с волдырями на ногах – это весело? Что ты собираешься делать, когда однажды утром проснешься и решишь, что вся эта затея больше не доставляет тебе удовольствия?

По крайней мере, теперь я знала, что не нужно употреблять слово «весело» во время речи. Джефф безуспешно пытался оправдать себя в течение нескольких минут, затем Уоррен, наконец, обратился ко мне.