Аттила Вереш: Восстанавливая реальность

Attila Veres

A VALÓSÁG HELYREÁLLÍTÁSA

Перевод с венгерского: Людмилы Кулаговой, Ксении Лобановой

Copyright © by Agave Konyvek

© Людмила Кулагова, перевод, 2025

© Ксения Лобанова, перевод, 2025

© Михаил Емельянов, иллюстрация, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Для Даги

«яма с зубами»

С чего лучше начать? Я хотел написать историю, только это не история. А предупреждение.

В прошлом году я продал один рассказ для публикации на иностранном языке. Не знаю, почему выбрали именно меня и на основании чего редакция создавала сборник. Но я получил электронное письмо с вопросом, есть ли у меня рассказ, не опубликованный на иностранном языке, и если есть, не хотел бы я продать ее для публикации в антологии при поддержке ЕС. Я сразу оживился. В то время я как раз думал бросить писать, потому что все это, казалось, не имело никаких перспектив – только бесконечная борьба со словами и пустая трата времени. С годами начинает казаться, что времени остается все меньше и меньше. И подобные мелочи, небольшие успехи, дорогого стоят, помогают не бросить карьеру, если вообще можно назвать карьерой то болото, в котором мы живем.

Электронное письмо отправили с какого-то общего адреса: инфо собака что-то там, отправила его редактор Хекла Карлсдоттир, судя по имени, она была из Исландии. Я порылся в соцсетях, поискал в интернете, но никакой информации о ней не нашел. А сейчас я вообще думаю, что Хеклы Карлсдоттир никогда не существовало. Мы общались на английском. Хекла просила такой рассказ, который не был опубликован даже на венгерском. Я старался придать своим письмам дружелюбный тон, кто знает, может, в будущем этот контакт еще пригодится, и в каждом письме старался то прямо, то косвенно спросить, почему они написали именно мне и планируется ли в сборнике участие других венгерских писателей, или я один буду представлять свою страну. Все эти вопросы Хекла оставляла без ответа, как будто я их и не задавал.

Меня это мало волновало, зато будоражила возможность публикации за рубежом, я тут же смогу запостить это у себя на странице, соберу лайки, а если повезет, один-два таких лайка обернутся в покупку книги. К началу года деньги не помешали бы, так как я хотел переехать в квартиру побольше. В той, где я жил, ванная уже пришла в негодность, не работала плита, а арендатор даже палец о палец не хотел ударить. В Венгрии же все можно решить деньгами, да только откуда у писателя деньги? Ответ очевиден: вместо того, чтобы писать, пускай нормальную работу найдет, а если уж очень хочется писать, этим можно спокойно заниматься утром с четырех до шести и вечером с десяти до полуночи.

Тогда уж проще не писать. На деле же я придумал компромиссное решение – учредить академию писателей. Этих академий и так уже больше, чем самих писателей, так что одной больше, одной меньше, какая разница. Писать, кстати, нормально никто не умеет, и я не исключение, может, хоть преподавание лучше пойдет. С тех пор, как пару лет назад мы получили премию Петера Жолдоша, я, Шепи и Ботонд договорились ее обменять, а на вырученные деньги основать Академию писателей-фантастов – что может быть лучше? Можно назначить цену, допустим, двести тысяч форинтов с человека за полугодовой курс, и столько же за несколько недель индивидуальных занятий. Уроки, естественно, будем проводить по Зуму, чтобы не тратиться на аренду помещения. И тут иностранная публикация была бы очень кстати – она бы укрепила доверие к нашему бренду.

Так что, конечно, я бы согласился, даже если бы мое произведение захотели презентовать на стене камеры в какой-нибудь тюрьме. По просьбе Хеклы я кратко изложил действие нескольких своих рассказов. Так она получила рассказ «Отец-сын» – это история об отце и сыне, которые после похорон матери-жены едят лангош^[1]; изначально я написал рассказ, так как хотел попасть в какой-нибудь журнал, печатающий художественную литературу, но под конец уже не смог остановиться, в итоге мертвая мать (скорее всего) восстает из могилы. В общем, шанс стать автором худлита я потерял, но для простого хоррора было в этом рассказе слишком много душеизлияний с привкусом венгерскости, сыра и сметаны, а также лишенных ритма одно- и двухсловных предложений, которые кипят глубоко спрятанными и невысказанными чувствами. Далее в список попал рассказ «Воображаемое пламя» – по сути, запутанная эко-апокалиптическая фантазия о семье, которая отправляется на прогулку в охваченный пламенем лес. Рассказ написан в стихах, но так как стихов я писать не умею, эта попытка тоже не удалась. Для перевода, это, конечно, неважно, а по-венгерски печатать ее я уже не планировал. Был у меня еще один рассказ – «Поездка шестого бэ класса в лабиринт Минотавра», название невероятно точно передает суть сюжета. В конце все умирают.

Однако Хекла выбрала последний рассказ. «Из праха». Так он назывался.

Остальные я направил ей чисто для проформы, так как знал, что это единственный по-настоящему интересный рассказ, оставшийся неопубликованным. Я им гордился, хотя переживал, что его синопсис может не зацепить. К счастью, зацепил. Хекла выбрала его (и я направил ей текст на венгерском в формате Word), затем отписалась, что передаст все редактору сборника, так как не владеет языком, на который будет осуществляться перевод. И только тогда я узнал, что рассказ будет опубликован не на английском или исландском языке, оказалось, сборник выпускают в рамках программы по сохранению языков. Так они хотят сохранить письменность практически мертвого языка какого-то племени, оставить его хотя бы в исторической памяти. Что это был за язык и о каком племени шла речь – на это Хекла не дала ответа, а письмо, в котором она пожелала мне дальнейших успехов, упомянув, что попробует издать «Воображаемое пламя» в Швеции, было последним, которое я от нее получил.

Естественно, я растрезвонил об этом Шепи и Ботонду, те радостно приняли эту новость. А то я уж боялся, что они подумывают вышвырнуть меня из Академии писателей-фантастов, потому что я не представляю достаточного интереса для потенциальных учеников. Ботонд, например, может проводить занятия о будущем и фантастическом, Шепи может обучать письму, потому что, надо признать, он единственный из нашей команды, кто умеет писать. А чему могу научить я? И что я могу написать? Я уже был готов предложить им сократить мою долю, лишь бы не выгоняли, потому что раз уж я даже научить писательству не могу, тогда прямая дорога мне в супермаркет товары по полкам раскладывать. Кажется, услышав новость о продаже рассказа, Шепи и Ботонд подуспокоились, ведь теперь обо мне можно заявить как об авторе с зарубежной публикацией, который может преподавать, скажем, международные отношения или похожую чепуху. Учебный план мы пока не разрабатывали, начали с планирования способов оплаты и определения организационно-правовой формы, при которой будем платить меньше налогов. Программу можно своровать из зарубежных самоучителей по писательской технике, а те – бесплатно скачать на русских сайтах.

После этого со мной связался редактор и переводчик сборника. Он писал на венгерском, хотя я бы больше обрадовался переписке на английском, потому что было очевидно: редактор венгерского не знает. Либо у него были чудовищные пробелы в знаниях, либо он пользовался Гугл-переводчиком, вбивая к тому же сообщения не на родном языке. Так что мне пришлось продираться сквозь смыслы коротких, всего на одну-две строчки, сообщений, от которых веяло враждебностью, а от каждого словосочетания у меня, как у носителя языка, просто шла кровь из глаз. Я пытался понять, чего же от меня ждут: пояснений к тексту на английском или венгерском, комментариев к типичным венгерским оборотам или культурному контексту? К истории? Что-то обо мне? После того, как я не получил ответа на эти вопросы, точнее сказать, вообще никакого ответа не получил, я начал задавать конкретные вопросы по выставлению счетов и оплате. Я прекрасно понимал, что могу рассчитывать на гонорар в двести евро, но все же хотел уточнить условия публикации, ну и конечно, получить договор, хотя я все меньше верил, что с таким языковым барьером нам удастся его составить. На всякий случай я дал свой адрес и реквизиты для оплаты и попросил поскорее заключить хоть какой-то договор. При этом появилось чувство, что меня хотят обмануть, так обычно и происходит, когда ты мысленно уже пережил триумф. Разве со мной может произойти что-то хорошее? Особенно учитывая, что изъясняться с этим таинственным редактором у меня получалось все хуже и хуже, а в конце концов, он просто перестал отвечать на мои письма.

Я бы окончательно потерял надежду опубликовать рассказ, если бы не обнаружил в почтовом ящике конверт. Удивительно, что почтальон его туда положил, потому что наш почтальон никогда ничего не доставляет по адресу, он просто вытряхивает все из сумки на ящики: вероятно, он просто не умеет читать; потом жильцы сами разбирают, кому что пришло. Но это письмо он предусмотрительно закинул в ящик, на котором едва виднелось мое имя; как будто даже краски чувствовали свою беспомощность перед этой почтовой волокитой. Судя по маркам, посылка пришла из-за границы, как позже выяснилось, из Швеции. На конверте не было указано ни имени, ни адреса отправителя, только мои данные. Я подозревал, что это очередное стояние Крестного пути, прежде чем мой рассказ выйдет за границей. Я тешил себя надеждой, что письмо окажется договором, правда, когда я сел за кухонный стол и вскрыл конверт, оказалось, что это не договор, а двести евро наличными – грязные, мятые купюры по десять-двадцать евро. И один человеческий зуб.

Сначала я принялся за деньги. Трижды их пересчитал, хотел убедиться, что там двести евро, затем сложил их в пакетик. Они неприятно липли к пальцам. Позже я бережно промыл купюры под струей воды, чтобы очистить и придать им товарный вид. И только после этого вытряхнул из конверта зуб, который местами был покрыт давно запекшейся кровью. Понятия не имею, разрешена ли отправка зубов почтой. Однако всегда найдется кто-то, кому хотелось бы избавиться от зуба, стоматологи день за днем соревнуются друг с другом, а что они потом делают с вырванными зубами? По сути, если зубы не хотят сидеть в десне крепко и надежно, то это просто ненужный хлам.

Непонятно только, почему вместе с деньгами я получил какой-то хлам. Мне было совершенно ясно, что конверт прислала редакция антологии и что в нем содержался мой гонорар, хотя издательства редко платят, не заключив договор. Часто и с договором-то не платят. Я отправил редактору сообщение, приложив фотографию зуба. Писать старался в шутливом тоне. «У вас там случайно никто зуб не потерял?» – спросил я в письме. Ответ пришел с Mailer-Deamon: адрес получателя не найден.

Не могу сказать, что меня это обеспокоило, скорее разозлило. Издательство за это время успело закрыться и поудалять свои аккаунты? Или просто редактор поменял адрес почты, а старый удалил, никому об этом не сообщив? Меня все больше начала тяготить публикация, точнее вся эта волокита, связанная с обещанием опубликовать рассказ, хотя по сути от меня ничего не требовалось. И все же, что это за деньги в конверте? Как мне с этого уплачивать налог? Как рассчитаться без договора? Или вообще лучше сдать властям как найденные? Я знал, что их надо срочно потратить, потому что тогда никаких других доказательств существования письма, кроме этого зуба, не останется. А зуб я предусмотрительно спрятал в спичечный коробок, сам не знаю зачем. Наверное, боялся, что скоро его попросят прислать обратно, а если я не смогу его вернуть, то заберут мой.