Я подношу карточку к глазам и вчитываюсь в текст: Иван Орлов. Генеральный директор компании «…» и дальше следует несколько номеров телефонов.

Иван Орлов, значит. И как такого Орла занесло к нам в деревню? А главное, зачем?

ГЛАВА 4

ЕФРОСИНЬЯ

– Ефросинья Петровна! Что за бардак у вас в классе творится? – влетает в мой класс Аглая Семеновна, завуч начальной школы.

– Как это бардак? – удивляюсь я. – Я вырезаю листочки и желуди к первому сентября, чтобы оформить фотозону для первоклашек.

Хотела это сделать накануне вечером, но в итоге весь вечер и всю ночь проревела из-за Шурика и его предательства. Поэтому принесла все поделки в класс.

А сейчас надела очки, просто от зрения, в надежде на то, что завуч не заметит мои опухшие от слез глаза.

– Немедленно все убирайте! – орет на меня Аглая Семеновна. – Сейчас к вам в класс придут!

– Кто придет? – удивляюсь я.

– Вы в каком виде на работу пришли, Ефросинья Петровна?! – вместо ответа на мой вопрос визжит Аглая Семеновна. – Вы в школу пришли или на танцы?

Я оглядываю свой сарафан.

– А что не так? Плечи закрыты, сарафан длинный, до пят. Что вам не нравится?

– Вы учитель, или кто?! – визжит Аглая Семеновна, теряя последние капли самообладания. – К вам сейчас придет семья вашего нового ученика знакомиться, а вы разоделись как на танцы! Вам не стыдно?

– Ко мне новый ученик придет? – удивляюсь, выцепив самую важную мысль из всей тирады завуча.

– Да! И не простой! Там такая семья! Городские! Уважаемые! Отец – генеральный директор! А вы тут нас подставляете!

– Послушайте, но ведь еще конец августа, я просто подготавливаю класс к приходу учеников, я одета в закрытую одежду, и никто меня не предупредил, что надо прийти как-то по-особенному…

– Вы – учитель! Вы всегда должны выглядеть по-деловому, а не в сарафанах! – орет завуч. – Так, немедленно убирайте весь этот мусор! Гости вот-вот приедут!

ГЛАВА 5

ЕФРОСИНЬЯ

Аглая Семеновна уносится на всех парах, а я заторможено уставляюсь на гору резанной цветной бумаги.

Новый ученик. Хм… я и старых-то своих, так сказать еще не очень знаю. Вернее, знаю, конечно, у нас небольшая деревня, но половина класса из соседней деревни ко мне ездить будут. А тут новенький. Из города. Да еще и семья уважаемая. А я совсем не опытный педагог. Это мой третий рабочий год в школе в качестве учителя начнется.

– Аделаидочка Павловна, Иван Георгиевич, Даниил, пожалуйста, проходите сюда, вот в этот класс, будьте осторожны, у нас тут банки из-под краски стоят, не испачкайтесь, да, Аделаидочка Павловна, не переживайте, к первому сентября всё уберем, да, Ефросинья Петровна у нас молодой педагог, но она уберет всё, повыкидывает все банки, это коридор красили, не беспокойтесь… – лебезит перед кем-то Аглая Семеновна.

Не успеваю удивиться, почему после покраски коридора завхозом пустые банки должна убирать я, как в мой класс входят без стука.

В класс, первее всех входит… вчерашняя мегера из джипа Ивана, которая меня дояркой обзывала, и ругалась. Высокая статная стройная женщина без возраста. Ей можно дать от сорока и до семидесяти лет одновременно. Короткие блондинистые волосы, аккуратная стрижка и укладка. На ней платье кремового цвета средней длины, и такие же лодочки на низком каблуке. На руках идеальный маникюр жены миллионера. Безымянные пальцы обоих рук украшают золотые кольца с крупными камнями. На плече у нее брендовая сумочка, и что-то подсказывает мне, что это – оригинальный аксессуар, а не дешевая имитация с рынка. В общем, очень дорого одетая женщина.

Но выражение ее лица…

Она меня узнает и кривится, будто лимоном подавилась.

– А, это вы… – без «здравствуйте» или «доброе утро», смеривает она меня надменным взглядом.

– Да, Аделаидочка Павловна… – лебезит перед ней Аглая Семеновна, – Это – Ефросинья Петровна, наш молодой, но талантливый педагог, а вы уже успели познакомиться?

– Да уж. – морщит нос Аделаида как там ее…

Следом за ней входит… Иван! Тот самый умопомрачительный водитель джипа, который дал мне свою визитку.

Я тут же нервничаю, начинаю расправлять невидимые складки на подоле сарафана, тянусь поправить косу. Мне так неудобно перед ним, не знаю, куда деть глаза.

– Доброе утро, Ефросинья Петровна. – благожелательно говорит мне Иван и протягивает ладонь. – Значит вы и есть новая учительница Дани?

Я тянусь пожать его руку. А он поймал меня, и держит на мгновение больше, чем положено. Сегодня он такой же умопомрачительный, даже еще круче, чем вчера. Стоит в светлых брюках и светлой рубашке. Улыбается белоснежной улыбкой и источает доброжелательность, будто искренне рад меня увидеть.

– Вань, и чего хорошего, что она наш учитель? – хмыкает мегера. – Чему она нашего Даню научит? Она даже по дороге ходить нормально не умеет!

Я вспыхиваю. Это я-то не умею? А эта городская фифа вообще видела размер и состояние этой дороги?

– Мама. – предупредительно одергивает ее Иван. – Не начинай.

А Аглая то ли не слышала реплики Аделаидочки, или сделала вид, что не слышит, но заглядывает за дверь и зовет мальчика.

– Даня… Даниил, зайди в класс, познакомься с учителем.

В класс входит озорной светловолосый мальчишка, чье лицо усеяно веснушками.

– Привет! – улыбается он мне.

Зубки у него тоже ровные. И не картавит. Видно, что Иван занимается здоровьем сына. Мальчик хорошо одет, аккуратно подстрижен и причесан. Он так похож на отца, только отец темноволосый и темноглазый, а мальчуган светленький, и глаза у него зеленые. Наверно, в мать пошел.

– Привет, Даниил. – здороваюсь я с ним. – Я – твоя учительница Ефросинья Петровна. Первого сентября ты придешь в этот класс и познакомишься со своими новыми друзьями.

– С такими же деревенщинами, как и училка, прости Господи… – очень тихо, сквозь зубы, но все же комментирует мегера.

– Мама. – чуть добавляет металл в голос Иван. – Мы договорились с тобой. Ты обещала.

Мегера закатывает умело подведенные глаза и поджимает губы. Но все же затыкается.

Наступает пауза. Меня очень смутил злорадный тон бабки Даниила, и ее реплики. А еще я жду, что сейчас в класс войдет мама Даниила, жена Ивана. У него ведь должна быть жена. Хотя с такой мегерой как его мамаша, не удивительно, если она сбежала, роняя тапки.

– Ефросинья Петровна, ну что вы стоите как истукан? – смеется Аглая Семеновна. – Расскажите нашим дорогим гостям, как вы собираетесь учить деток?

– Что, прямо всю программу рассказать? – удивляюсь я.

– А-ха-ха… – притворно смеется завуч, – Ефросинья Петровна у нас та еще юмористка. Расскажите, по сколько уроков будет, расписание распечатайте, анкеты какие-то дайте на заполнение. Мне что вас учить теперь?

У меня подгорает еще больше. Мало того, что меня в грязи извозила мегера, так еще и завуч, вместо того, чтобы на мою сторону встать, подливает масло в огонь.

– Расписание еще не готово. – отвечаю я. – Анкеты тоже. Я планировала собрать родительское собрание тридцатого августа. К этому дню все подготовлю, распечатаю и объясни. – сухо отвечаю я.

– Ухты, папа, смотри, – раздается восторженный голос Дани, он берет отца за руку, и тянет его в конец класса, где у меня пущено по стене бумажное дерево для измерения роста. – Папа, давай посмотрим, как я вырос!

Я засматриваюсь на то, как маленький сынок ведет за собой отца. Иван шагает за сыном осторожно, и ведет себя с ним с отцовской заботой. На моем лице поселяется искренняя улыбка. Иван измеряет сына, сообщает ему, что тот подрос, потом меряет самого себя.

– Почти два метра, пап! – сообщает ему Даниил. – Я, когда вырасту тоже таким высоким буду!

Они разговаривают, смеются, рассматривают класс, а я зачаровано смотрю на них. Всё-таки Иван – отличный отец! Любящий, заботливый.

– Хоть бы как-то ваш хваленный учитель повзаимодействовал с учеником и его родителем. – хмыкает мегера. – А то стоит тут, глаза свои выпучила, и молчит. Чего не спросишь, не знает. Ничего у нее не готово. А за что она деньги получает? За красивые глаза?

– Аделаидочка Павловна… – тут же превращается в мед Аглая Семеновна, – Ефросинья Петровна все подготовит, еще есть время, не переживайте. Пойдемте, я вам спортзал покажу, и футбольное поле!

– О, папа, спортзал и поле! – радуется Даня. – А я люблю в футбол играть! Давай сегодня вечером поиграем?

– Давай! – улыбается Иван. – Я приду после работы вечером в семь, обязательно поиграем!

Отец и сын подходят к нам.

Иван смотрит на меня сверху вниз. Прищуривается. Я в очках, но чувствую, что он заметил мои припухшие от слез веки.

– Я очень рад, что вы будете учить Даниила. – произносит он, чтобы подбодрить меня.

– Спасибо. – говорю ему, смущаясь.

Иван пропускает вперед женщин, потом сына. Оборачивается на меня. Я тут же поправляю очки на глазах.

Он фокусируется на моем безымянном пальце. Вчера я сняла кольцо. Ручаюсь, что Иван это заметил.

– Как вы, после вчерашнего?

– Спасибо, все хорошо. – пытаюсь я улыбнуться.

– Ну, тогда… увидимся на собрании. – кивает он мне.

Ухты… он хочет прийти на собрание? Сам? Лично? Не эту мегеру свою мамашу послать? Ну тогда, это просто отлично!

– Увидимся на собрании. – тихо произношу я.

Иван покидает кабинет, оставив после себя полное смятение в моем сердце, и запах своего парфюма.

ГЛАВА 6

ЕФРОСИНЬЯ

После работы решаюсь прогуляться до речки. Купаться я не собираюсь – уже конец августа и вода для меня холодная. А просто продышаться, успокоить нервы после всего, что мне устроил Шурик, мне необходимо!

Надо подумать о том, что делать дальше.

Иду к пригорку, обрамленному березовой рощей. А там дальше довольно пологий спуск к речке. Так красиво и живописно, что дух захватывает! Листья уже кое где желтеют, напоминая о том, что осень не за горами. Кто-то ее не любит, а я вот люблю. Не промозглые затяжные дожди, а вот такую, солнечную, с золотыми листьями и запахом прелой травы, спелых яблок и тыквенных пирожков.

Я пекла тыквенные пирожки Шурику. Что я ему только не пекла! Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Какая же это ложь! Если бы это было правдой, то муж не бросил бы меня, и не ушел к любовнице. А он ушел.

Про дом пока ничего не говорит. Мы жили вместе в его маленьком старом домике, который остался в наследство от его деда. То есть, после развода мне не на что претендовать. Дом принадлежит Шурику, как и огород, и трактор. По сути у меня ничего нет. Я работаю всего третий год, и толком накопить подушку безопасности не успела. А мать не дала мне с собой приданого. Пока Шурик видимо тусит в доме Анжелы. Но если он захочет привести ее в свой дом, я слова поперек сказать не сумею. Вернее, слово-то скажу, обложу их бранными словами по полной программе, вот только мне от этого легче не станет. Дом – имущество Шурика. Он – хозяин, а я… куда мне идти в таком случае – ума не приложу.

И как мне в таком состоянии готовится к работе, к новым ученикам, я просто не представляю. Я раздавлена, разбита и предана. Плюс проблемы на работе. И это еще самая главная проблема не началась – Анжела еще не растрезвонила, что мой муж бросил меня и ушел к ней. А она растрезвонит. Та еще сплетница. И что тогда? Хоть правда в город уезжать и начинать все сначала, где меня никто не знает. Вот только денег у меня совсем нет. Вообще.

– Ефросинья Петровна! – раздается совсем рядом бархатный баритон, а затем сильные руки ловят меня за плечи и на секунду прислоняют к твердому, будто литому торсу.

Я вздрагиваю, поднимаю глаза и напарываюсь на медовый взгляд Ивана.

– Ефросинья Петровна, вы опять задумались! – улыбается он мне. – Чуть в речку туфлей не угодили.