Сельская учительница или развод по-деревенски (страница 3)
Ой, и правда. Залезла обувью в прибрежный ил, и, если бы не Орлов, погрязла бы в нем по колено.
– Спасибо! – я тут же вырываюсь из сильных рук Ивана и отскакиваю от него на шаг.
Озираюсь по сторонам. Не дай бог, кто-то из односельчанок увидит, как я с отцом своего ученика обнимаюсь – поедом съедят!
– А что вы здесь делаете? – спрашиваю я, глядя на Ивана снизу-вверх.
– Даня порыбачить завтра хочет. – поясняет его отец. – Я спустился к речке посмотреть, где побольше рыбы.
– Тут я вам не подскажу. – почему-то тоже улыбаюсь ему в ответ. – Не рыбачила никогда.
– Понятно, да я тоже не особо рыбалкой увлекаюсь, но раз уж мы с сыном тут, надо попробовать все деревенские радости.
– Удачи вам! – киваю я, и разворачиваюсь, чтобы уйти.
– Ефросинья Петровна! – окликает меня Иван и нагоняет быстрым шагом. – Я вас провожу.
– Не надо! – пугаюсь я.
– Ваш муж будет против? – интересуется Иван.
– Нет. – отвечаю я. – Но все равно, не стоит.
– А что с вашим мужем? – никак не отстанет он.
Я краснею. Этим вопросом Орлов вгоняет меня в ступор. И как ему ответить? Соврать, что все у нас с Шуриком в порядке? Но если они с мамой и сыном в деревне на долго, то и до них дойдут слухи, что Шурик бросил меня. Врать родителю моего ученика не хорошо. Но и правду отвечать хочется еще меньше.
– У вас какие-то проблемы с мужем?
А Иван очень догадлив. И эмпатичен.
– Да. Скажем так, проблемы. Я не хочу об этом распространяться. – отвечаю я уклончиво.
– Понял. – кивает Иван. – Рад был вас снова увидеть, Ефросинья Петровна!
Рад? Он рад меня видеть? Интересно. Самое интересное, что, не смотря на его расспросы, я тоже очень рада была снова его увидеть!
Иду быстрым шагом домой. А у калитки меня ждет сюрприз. Очень неприятный такой.
– И чего это ты Фроська так поздно с работы идешь? – прищуривается моя свекровь Наталья Сергеевна. – Загуляла где?
Ну вот, только ее мне до полного счастья не хватало.
– Здравствуйте, Наталья Сергеевна, проходите. – вздыхаю я, отворяя калитку, и очень радуясь в душе, что не позволила Ивану меня проводить. Вот тогда бы это была настоящая катастрофа!
– Ой, как двор запустила… – начинает свою излюбленную песнь свекровка. – И забор не крашенный, и петли на калитке не смазаны, скрепят как, на всю улицу!
– Вам не кажется, что вопросы по забору и калитке надо Шурику задавать?
Свекровь выпучивает глаза, точно сова. Обычно я молча терплю все ее замечания, но вот сегодня уже не стерпела.
– Когда Шурику этим заниматься?! – вскипает Наталья Сергеевна, и бьет своей деревянной клюкой по асфальтированной дорожке. – Сынок и так целый день в поле пашет!
Ага, пашет он. Я видела, чем ее Шурик с Анжелой целый день на поле занимается. Упахался, бедный!
– Ну хорошо, забор и калитка, ладно, к весне подновить можно. Но дорожки у тебя не подметенные! Как срач такой во дворе объяснишь?
– Так осень скоро, Наталья Петровна! – возмущенно смотрю я на нападавшие пожелтевшие листья в количестве трех штук. – Не наподметаешься!
– И что теперь, в грязи зарастать? Э, нет, милая моя. Вот я по молодости пришла в дом Харитона Игнатыча, так дорожки до скрипа мела! Хворая ли, здоровая – вскочила ни свет не заря, давай двор мести, ковры выбивать, коров доить, лепешки мужу печь… – кипятится свекровь. – Далее. Смотри, сколько яблок нападало! Вот была бы ты хорошей хозяйкой, подобрала бы их, варенья наварила на зиму, а ты… эх! Никудышняя!
ГЛАВА 7
ЕФРОСИНЬЯ
– Так, а что вы пришли, Наталья Сергеевна? – надоедает мне слушать свекрухины обвинения.
– Так это, юбилей у меня, Фроська, пятьдесят годков, грех о таком не помнить!
Ой, точно у сверкрухи на днях день рождения. И что ей от меня надо?
– Пришла напомнить тебе и попросить, чтобы завтра с утреца пораньше пришла помогать салаты строгать и прочую закуску!
– Э-э-э…
Так и хочется сказать, пусть Анжелка теперь салаты строгает, раз она новая Шурикова невеста. Тем более она – повар. Но! Свекровка ведь попросила меня. Она мне ничего плохого не сделала, даже вон целый дом уступила, и лишь иногда с инспекцией заявляется, а ведь могла бы жить с нами под одной крышей и выпить мне всю кровь.
– Чего разэкалась? Так и скажи, что матери помогать не хочешь!
Матери, блин. Она никогда не была мне матерью. Но, когда надо, почему бы и не ткнуть этим?
Если откажусь сейчас – это будет странно, ведь Шурик, по-видимому, не объявлял своей родне, что у нас с ним всё окончено. Я могу объявить об этом сейчас, но тогда, меня сразу выгонят из дома. Так что, хочу-не хочу, а свекрови нужно помочь. Просто помогу, как она говорит настругать салаты, и уйду домой, не оставаясь на торжество.
– Просто у меня завтра работа. Я не смогу утром прийти! – отвечаю я.
– Отпросись! – заявляет свекровь.
– У нас нельзя отпрашиваться. Администрация школы плохо к такому относится.
Свекровь закатывает глаза. Но у нас и правда очень строгая администрация.
– Ладно. Но все равно приди, как можно раньше! – выдает она.
– Постараюсь.
***
На следующий день
– Ты картошку-то мой лучше! – прикрикивает на меня свекровь. – Не оставляй грязь, чтобы потом половину не счищать! Ох, молодежь, даром, что учительница в школе, саму еще уму-разуму учить да учить приходится!
Я тяжело вздыхаю, и продолжаю мыть грязные клубни в ледяной воде. Да, хоть август месяц, но уже довольно прохладно, а колонки у свекрови на кухне нет. Вот и приходится все мыть в ледяной воде, от чего руки стали красными и опухшими. Ужас. Видел бы меня сейчас Иван Орлов с такими руками.
М-да, почему-то это очень волнует меня, хотя и не должно колышить.
Аглая Семеновна, как ни странно, но таки-отпустила меня пораньше с работы с как узнала о юбилее Натальи Сергеевны. Она сама свекровь, и, наверно, грех свекровям невесток не припахать.
И вот я, как рабыня на кухне, и чищу, и режу, и варю, под нескончаемое бурчание Натальи Сергеевны. Злая? Да, очень! Ладно бы была бы я законной женой Шурика, не преданной им, молчала бы в тряпочку, но сейчас… оно мне вообще надо? Мне заняться больше нечем?
Шурика и его пассии нигде не видно. Оно и понятно, будний день, Шурик на поле, на тракторе «пашет», а его ненаглядная? Наверно, тоже где-то рядом с ним ошивается.
А я тут, должна пахать на юбилее его матушки.
Ну, Фроська, ну кто так яйца чистит?
– Как?! – не без злости спрашиваю я.
– Ты чего такая злая? – косится на меня свекровь. – Глянь, ты со скорлупками половину белка тянешь! Куры нестись не успевают, а ты так яйца портишь!
Просто, кое-кто не охладил яйца в ледяной воде после варки. Вот и не отделяется белок от скорлупы толком.
– Вам помочь? – в кухоньку заглядывает Кристина, сестра Шурика и дочка Натальи Петровны.
– Да, не плохо бы. – цежу сквозь зубы я.
Хорошо придумали, меня припахать, а сами непонятно чем занимаются. Вот взять Кристину – здоровая деваха, мамина дочка, почему она не помогает матери – не понятно.
– Кристиночка, иди сходи в сарай, притарань сюда банки с огурцами, смотри компот не поднимай, баллоны трехлитровые, тяжелые, не надо тебе надрываться. Фроська потом сходит, принесет.
– А мне значит можно надрываться? – отбрасываю я ножик, которым кромсала яйца в салат.
– Можно. – уверенно хмыкает свекровь.
Моему возмущению нет предела. Они меня откровенно эксплуатируют, и даже не скрывают этого. И они, и Шурик, и вся их семейка!
– Потому что я – не ваша дочь, да, Наталья Сергеевна? – возмущаюсь я. – Чужой можно надрываться, а свою кровиночку бережете?
Свекровь вытаращивает на меня свои блеклые тусклые глаза. Я впервые в жизни позволяю себе так говорить в ее присутствии. Раньше я бы не посмела такого сказать. Но теперь…
– Это потому что ты, Фроська – пустоцвет! – заявляет мне Кристина. – Так моему брату наследника не родила! А потому тяжести тебе и таскать! А мне еще рожать и рожать – поберечься нужно!
Сказав это, Кристина молча удаляется из кухни.
– Фроська, хватит считать, кто что сделал. – заявляет мне свекровь. – Давай, бери крабовые палочки, режь крабовый салат, мой любимый!
Мне мега неприятно. Стараюсь снова взять себя в руки. Я терплю только ради жилья. Потому что в отчем доме все будет гораздо хуже. Вот дорежу салат и уйду. И буду спокойно жить.
– Кристина полностью права. Не обижайся на золовку! – начинает выгораживать свою дочь свекровь. – Чего не беременеешь? Больная вся?