Они встретились после работы, решив устроить внезапный семейный ужин. И поговорить. И сидели на открытой веранде модного в этой части города ресторана, в самом дальнем углу, наслаждаясь свежим вечером и привычным столичным шумом. Внутри, конечно, было тише, но в том, чтобы ужинать на улице, было особенное, понятное лишь горожанам, наслаждение.

– Немножко задумчивая, да, – не стала скрывать Дарина.

– В чём причина?

– А ты не догадываешься?

– Неужели у тебя были виды на Гришу?

– Каринка! – со смехом возмутилась Дарина.

– Что? – притворно удивилась Карина.

– Не думаю, что сейчас уместны шутки. – Дарина стёрла с лица улыбку.

– Никто не умер.

– Неужели?

– А ты слишком серьёзная.

– Обычно в этом обвиняют тебя.

– Как видишь, я над собой работаю.

Дарина внимательно посмотрела на сестру, после чего покачала головой:

– Это маска.

Настала очередь Карины быть честной:

– Зато хорошая, очень естественная.

Ответила честно и немного грустно.

– Когда ты со мной, могла бы и не надевать.

– А кто сказал, что я её снимаю?

Ужин, не сговариваясь, решили сделать лёгким: сёстры заказали закуски, салаты и бутылку белого – вечер был свежим, но летним, и холодное белое прекрасно его оттеняло.

– Не помню, чтобы раньше ты носила маски.

– Раньше – это когда? – уточнила Карина.

– Не начинай, – качнула головой Дарина.

– Ты сама попросила быть серьёзной.

– А тебе легче быть такой?

– Какой?

– Ненастоящей.

– Да, Дарька – легче, – призналась, после короткой паузы, Карина. – Неужели непонятно? Я не хочу показывать, что на самом деле творится у меня на душе. Не хочу и не буду, потому что это только моё. И маска помогает избегать ненужных и болезненных расспросов. Маска делает меня похожей на всех, поэтому я никогда её не снимаю. А о том, что это маска, знаешь только ты.

Возникла короткая пауза, а затем Дарина очень тихо сказала:

– Прости.

Ответом стало спокойное:

– Твоё здоровье.

Бокалы соприкоснулись, на некоторое время сёстры сосредоточились на закусках, после чего Карина поинтересовалась:

– Как твои дела?

– По-разному, – ответила Дарина. – Иногда кажется, что всё хорошо, а иногда заглядываешь в ту помойку, что у меня внутри, ужасаешься и поскорее захлопываешь крышку, чтобы никто не вырвался.

– Что чаще?

– Второе.

– То есть как у всех нас.

Дарина посмотрела на плачущий в ведёрке лёд, отдающий бутылке свой последний холод, и согласилась:

– Как у всех. – И тут же задала свой вопрос: – Что ты ответила Грише?

– Окончательно ещё ничего. – Карина подняла руку, и сёстры некоторое время разглядывали кольцо. – Но обнадёжила.

– Специально тянешь время или действительно не решила?

– Если бы я знала его хуже, то решать нечего – нужно соглашаться, – грустно улыбнулась Карина. – Но мы с тобой знаем, что Гриша ничего не делает просто так. И его слова, а он был очень убедителен и говорил очень красиво… Но его слова – это в лучшем случае половина правды. А меня такой процент не устраивает.

– Всю правду никто не скажет, её нужно выдавливать. – Дарина долила в бокалы вина. – Или вынюхивать.

– Раньше ты такой не была, – заметила Карина.

– Раньше мы все были другими.

– Жизнь нас изменила.

– Не жизнь, а решения, которые мы принимали, – уточнила Дарина. – Жизнь – это цепочка принятых решений и выбора, сделанного на развилках. И все эти решения можно увидеть в том, как мы изменились, Каринка. Как они изменили нас.

– Хорошо, что внутренние шрамы не отражаются на наших лицах. – Карина подняла бокал. – Пусть и дальше так будет.

– А знаешь, мне, пожалуй, нравится твоя маска.

– Поэтому я её и ношу, сестрёнка. Поэтому и ношу…

Они были и похожи, и не похожи одновременно. Брюнетка с тёмными глазами – Карина, и тёмно-русая обладательница серых глаз – Дарина. Серых глаз и веснушек, которых у Карины отродясь не водилось. И лицо у неё было уже, чем у сестры, и лоб не такой большой. Но при этом у них было нечто неуловимо общее, делающее молодых женщин настолько похожими, что, когда они находились рядом, даже невнимательный наблюдатель понимал, что перед ним близкие родственницы. Сёстры, разумеется. А вот для тех, кто их хорошо знал, Карина и Дарина были не похожи, точнее, вызывали удивление непохожестью, ведь если сёстры родились в один день, с разницей в несколько минут, все считают, что они обязательно должны быть близнецами. Но нет. Поэтому для родственников и друзей они были абсолютно разными. И у них были абсолютно разные характеры. Карина с детства считалась «генералом в юбке»: деловая, очень уверенная в себе, она не просто любила командовать – она не представляла, как можно вести себя как-то иначе. Руководить для Карины было так же естественно, как дышать. Но при этом она достаточно быстро поняла, что детские истерики с воплями: «Хочу!» или «Сделай так!» – плохой стиль руководства и, поскольку умом её Бог не обидел, изменила стиль общения, со временем превратившись в ловкого командира, жёсткого, но умеющего маневрировать, чтобы добиться желаемого. Что же касается Дарины, она отнюдь не была забитой тихоней, во всём подчиняющейся сестре, скорее, «тихим омутом»: никто не знал, что творится внутри, но если сделаешь что-то не то – купаться в него не лезь. А ещё лучше – просто убегай. Карина прекрасно изучила эту сторону характера сестры, поэтому после обязательных – в детстве – скандалов они постепенно притёрлись друг к другу и научились взаимному уважению.

– Если бы ты не хотела за него, сразу бы сказала. Не стала бы юлить и обнадёживать.

– Ты знаешь меня так же хорошо, как я – тебя, – со вздохом ответила Карина. – И наверняка уже поняла, что я на распутье, и при этом понятия не имею, чего хочу. Я точно знаю, в чём Гриша не врёт – я ему удобна. Нет… – Она невесело усмехнулась. – Ладно, теперь честно: он сказал не так. Он сказал, что я для него идеальна, и это действительно так. Я умна, хороша собой, хочу детей, мы прекрасно удовлетворяем друг друга в постели. Мы амбициозны, у нас есть общее прошлое, из-за которого мы всегда будем прикрывать друг друга, и настоящее, которое устраивает нас настолько, что оно начало нам нравиться. Всё шло очень хорошо и вдруг – это предложение. Я не понимаю, что задумал Гриша, хочу разобраться и только после этого приму окончательное решение.

– Если тебя всё устроит – выйдешь за него? – осторожно спросила Дарина.

– Если меня всё устроит – я начну серьёзно об этом думать. – Карина помолчала. – Но меня смущает, что Гриша сделал предложение именно сейчас.

– А чем «сейчас» отличается от «тогда»? – не поняла Дарина. – Или «потом»? Время пришло – заговорил. Такое у мужиков случается. А Гриша… Он обычный мужик.

– Может, ты права, и я действительно накручиваю себя. – Карина улыбнулась и разлила по бокалам остатки вина. Ужин заканчивался, но ей хотелось побыть с сестрой подольше. – Закажем кофе?

– Обязательно, – кивнула Дарина. – И по коктейлю?

– Здесь или в каком-нибудь баре?

– В баре могут начать знакомиться, а я не в настроении.

– Я тоже.

Решили остаться, а когда официант принёс коктейли, Дарина негромко поинтересовалась:

– А с ним ты говорила?

– Ещё нет. – Карина сразу поняла, кого имеет в виду сестра.

– Поговоришь?

– Придётся.

– Но ты не хочешь, – догадалась Дарина.

– А ты бы захотела? – Ответ прозвучал не грубо, но прохладно, совсем не так, как Карина говорила до сих пор. Было видно, что вопрос ей не понравился. – Ты пойдёшь к нему, когда придёт твоя очередь?

– Надеюсь, к тому времени Гриша уже будет занят, – криво пошутила Дарина.

– Ты поняла, что я имею в виду.

Они сделали по глотку, после чего Дарина неохотно ответила:

– Придётся идти. Ему не понравится, если я этого не сделаю.

– Вот и ответ на твой вопрос.

Фраза прозвучала безрадостно.

– Брось Гришу, – тихо попросила Дарина. – Мы обе знаем, почему у вас всё началось, только я не понимаю, почему до сих пор не закончилось. Брось. – Она перегнулась через столик и положила руку на ладонь сестры. – Он тебе не нужен.

– Не нужен, – эхом повторила Карина.

– Брось его и начни заново.

– Я пыталась, Дарька, ты же знаешь, что я пыталась. Но не получается.

– Время прошло. Получится.

– Ты не поняла. – Карина очень-очень тепло посмотрела сестре в глаза. И очень-очень грустно. – Я пыталась бросить Гришу, но не смогла. Ты права, он мне не нужен, но и другие не нужны. Для меня они все одинаковы, но Гриша уже со мной, а я хочу быть с кем-то. Пусть даже с ним.

Дарина по-прежнему удерживала её руку.

– Моя сестра страдает, и я хочу это прекратить.

– Вряд ли я заслуживаю такую сестру, как ты, Дарька, – мягко ответила Карина.

– Никто из нас ничего не заслуживает, всего нужно добиваться самим. – Дарина помолчала. – Это твои слова.

– Значит, считай, что я сломалась.

– Если ты сломалась, я не приду на вашу свадьбу.

– Придёшь. – Карина допила коктейль, тоже потянулась и поцеловала сестру в щёку. – Придёшь, чтобы держать меня, сломанную, за руку.

этой ночью

Наверное, у каждого есть подружка или друг – любитель татуировок. Нет, не такой, чтобы сделать одну большую, красивую, или маленькую, едва заметную, например, умную надпись тонким пером, и на том остановиться. И только изредка, как бы невзначай, демонстрировать тату окружающим. Нет, в наши дни среди знакомых обязательно отыщется подлинный фанат, использующий своё тело, как холст. Регулярно посещающий мастера и постоянно придумывающий, чего бы ему ещё набить. И где. Размышляющий, как соседние рисунки будут сочетаться, и будут ли они сочетаться, и можно сделать так, чтобы один плавно переходил в другой?

Фанаты…

При этом среди больших любителей татуировок есть не только представители контркультуры, музыканты, футболисты и футбольные фанаты, и все те, кого общество привычно называет «неформалами» или «маргиналами» и на ком татуировки смотрятся если не органично, то хотя бы не вызывают удивления. Не только они. Среди любителей тату много успешных людей, будничной одеждой которых являются деловые костюмы, в том числе – дорогие деловые костюмы, и потому их многочисленные татуировки не выходят за границы закрытых зон. Приходя на работу, они видят в зеркале себя обычного, такого же скучного, как все окружающие, а дальше… Дальше возможны три варианта: или терпеть себя скучного, преображаясь только после работы; или внутреннее Я заставит выделиться из ровной шеренги коллег; или взбунтуется, потребовав сорвать границы и покрыть татуировками кисти рук, шею, а иногда даже голову и лицо.

Один такой, сорвавшийся, был среди знакомых убийцы: до какого-то времени он не позволял себе выходить за рамки, затем предохранитель сгорел и человек начал превращаться в живую картину. Или в живую галерею, поскольку картин на нём было множество. К счастью, лицо пока не трогал и на том, как говорится, спасибо.

Убийца такого фанатизма не одобрял, но был далёк от мысли воспитывать знакомых, поскольку, по его мнению, взрослые люди должны сами принимать решения и сами за них расплачиваться. Однажды они договорились встретиться в тату-салоне, чтобы потом вместе отправиться на встречу с друзьями. Убийца, которому никогда раньше не доводилось бывать в подобных заведениях, ожидал увидеть нечто «байкерское»: флаг Конфедерации на стене, мотоцикл американской марки в углу, соответствующие картинки на стенах и девушку в соответствующем прикиде за стойкой администратора, другими словами, увидеть те штампы, которыми обычный человек снабжает подобные заведения.