Наконец впереди показалось мое временное убежище, и погреб интенсивнее. Еще чуть-чуть, и я в безопасности! Упаду и буду спать, спать, спать…

Спрыгнув в кристально-чистую воду, я нырнул с головой, потер лицо, еще нырнул и принялся толкать лодку к берегу. Выволок ее, положил возле других и услышал знакомое «Уэ-э-э» и щелчки, доносившиеся из джунглей.

«Врешь, не возьмешь!» – подумал я и рванул к катеру. Зомби ночью побродили вокруг, но прорваться не смогли, так что укрытие надежное. Ну… относительно. Завтра надо будет искать что-то другое. Тот же третий отель…

Я попытался открыть дверцу в каюту, но она не поддалась. Толкнул сильнее – без толку. Заклинило, что ли?

Бездушные высыпали на берег и двинулись ко мне не спеша, словно понимали, что я никуда не денусь. Котенок на моем плече ощетинился и заорал.

Ругнувшись, я навалился на дверцу и увидел движение в темноте каюты. Там кто-то был. Кто-то пришел в мое убежище и захватил его. Сон как рукой сняло.

– Откройте! Впустите меня! – крикнул я по-русски, затарабанив в каюту кулаками, потом попросил по-английски: – Оупен зе до! Лет ми ин, мать вашу так!

Бездушные неумолимо приближались. Меня с ним разделяли метров пять. И тут дверца открылась внутрь, я ввалился в каюту катера, едва удержавшись на ногах, сразу же заперся и лишь потом обернулся.

Это были мои старые знакомые пожилые немцы, Дитрих и Керстин Киндерманн, растрепанные, исцарапанные, но живые. Я встретил их в «Эвелин», когда они стучались в номер гуру Еремея, и помог им. Вот уж не думал, что они выживут! Причем не только выживут, но и преуспеют.

Они оба стали претендентами 2-го уровня, вот только здоровья у Дитриха оставалось 65 %, и оно неуклонно снижалось, но не из-за кровотечения, а из-за «Заражения II».

Увидев меня, Керстин всплеснула руками и затараторила по-немецки, из ее речи я вычленил только слово «русский». А, еще «шнелль» или как-то так. Что-то ей было нужно очень быстро, судя по всему, лекарства для Дитриха.

На ней была грязная футболка на два размера больше, светлые штаны, все в бурых пятнах. Крош спрыгнул с моего плеча, заскочил на грудь изможденному немцу, который занял то место, где прошлой ночью спал питомец, и накрылся пледом. Морщинистое лицо было красным, седые волосы сбились в колтуны, скрепленные засохшей кровью.

Немец сперва погладил котенка, который обнюхивал его, будто проводя диагностику, потом протянул мне руку, я ее пожал. Ладонь оказалась шершавой и слишком горячей.

– Я помню тебя, – сказал Дитрих по-английски. – Ты правду сказал. Это был мой шанс. Их нужно убивать. Мы становимся сильнее. Но почему так? Есть ли в этом какой-то смысл? Это какой-то кошмар, но мы не спим.

Плохо зная язык, говорил он простыми рубленными фразами, но так было даже лучше. Я понял, что он ссылается на мой ему совет в отеле «Эвелин», где для нас все началось.

Керстин подошла к нему, положила руку на лоб и заворковала по-немецки с такой любовью, что и мне досталось немного тепла.

Я задумался над словами Дитриха. Есть ли смысл в Жатве? Как можно ответить за несколько дней, когда за многие тысячелетия мы так и не поняли истинного смысла нашего существования? А тут, судя по всему, сверхразвитая цивилизация пришла порыться в нашем человейнике – покапать плавленым горящим пластиком с намотанного на палку пакета…

– Комм, лег дих шлафэн, – сказала Керстин.

Дитрих послушно лег и сказал на английском:

– Никто не понимает, что происходит. Все радиостанции молчат. Так везде?

– К сожалению, везде, – подтвердил его опасения я, и он устало закрыл глаза. – Старого мира, уютного и почти безопасного, больше нет. Нужно учиться выживать в новых условиях, Дитрих. Зомби пытаются убить нас, эволюционируют, а мы эволюционируем, убивая зомби.

Рассказывать им про Жатву и интерфейс я не стал. Очевидно, это информация только для «своих» – чистильщиков.

– Мы дети того мира, – с горечью сказал Дитрих. – В этом нам уже нет места, даже если мы отсюда улетим. Вышли на пенсию, думали, мир посмотрим. Как бы не так! Шайзе!

– На чем улетим? – переспросил я. – Аэропорт на соседнем острове, туда несколько километров по воде. Да и пилота поди найди, вдруг они обратились все?

– Не все. Я пилот, – признался Дитрих. – Но смысл отсюда улетать, когда тут мы можем перебить всех зомби и жить спокойно? Мир слишком большой, а здесь…

Он закашлялся, а я подумал, что у них, видимо, нет детей и внуков, раз не к кому возвращаться. Я же… Я бы с удовольствием сорвался домой, в Самару, и нашел Светлану с Ваней. Или не нашел – и тогда рассуждал бы как Дитрих. В общем, я зубами впился в идею улететь отсюда и стал искать варианты. На острове полно яхт и катерков, почему бы не воспользоваться ими?

Однако Дитрих продолжил, обнуляя мои планы и преумножая надежды:

– В городке на этом острове есть небольшой аэродром.

Говорить ему было тяжело, он замолчал, чтобы отдышаться. Городок на острове был единственным, но добирались до него отсюда только одним путем – через подземный тоннель под горой. Поверху, через дикие джунгли, может, и были пути, но я о таких не знал. Макс и Сергеич, знавшие об островке все, говорили, что через джунгли дойти до города нереально.

– Что за аэродром? – напомнил я о себе замолчавшему Дитриху.

Тот пожевал губами, ухватываясь за нить беседы, и продолжил:

– Не для всех, для избранных. Там я видел вертолет и самолет с турбированным двигателем. На нем можно добраться до крупного населенного пункта. – Он потянулся к бутылке воды, сделал несколько глотков. – Крупный лайнер я один не поведу. Это попросту невозможно. К тому же непонятно, в каком состоянии система навигации. Длительные перелеты, дозаправки, все это очень сложно. Взлетные полосы могут быть перекрыты. Да что угодно может случиться.

Дитрих устало закрыл глаза, и я заметил капли пота на его лбу и болезненно пульсирующую венку на виске.

– Вам плохо? – обратился я к нему, вдруг осознав, как ценен конкретно этот человек.

Не просто ценен – уникален!

Киндерманны переглянулись. Я пригляделся к ним и уловил странное несоответствие с образами тех людей, которых видел раньше. Керстин тогда еле ходила, а сейчас вон как мечется по каюте, у нее изменилась осанка, и даже под слоем грязи видно, что кожа на лице разгладилась. А вот Дитрих выглядел неважно.

Вместо слов он поднял одеяло, показывая ногу, замотанную простыней в бурых пятнах.

– Мы проходили мимо бассейна, где плавал труп, – рассказала Керстин. – А это оказался зомби. Сильный. Особенный. Он плюнул и попал на ногу Дитриха. Мы убили этого зомби, но плевок прожег ткани до кости. – Она говорила на базовом английском, тщательно подбирая слова и помогая себе жестами.

«Тошноплюй», – подумал я, вспомнив столкновение с такой тварью. Я присмотрелся к профилю Дитриха и отметил, что его здоровье за несчастные пятнадцать минут снизилось и составляло 59 %. Похоже, тут не только «Заражение» работает, но и сама рана здоровья не улучшает…

– Если вы убьете некоторое количество тварей, и Дитрих поднимет уровень, он пойдет на поправку, – сказал я. – Но в таком состоянии это невозможно, да и я сам пока так себе помощник.

Я развел руками.

Керстин глянула на мою задубевшую от крови футболку, которую поставь – стоять будет, взгляд ее скользнул туда, где недавно наружу торчали развороченные кишки, всхлипнула, позеленела и села на диван, закрыв лицо руками.

– Как ты выжил? Это невозможно!

Пришел момент замотивировать Дитриха бороться за жизнь.

– Чем больше убьешь зомби, тем сильнее становишься. Затягиваются даже такие раны. Но не только раны. У меня был напарник в возрасте, почти как вы, так у него новые зубы выросли взамен потерянных, спина болеть перестала. Ничего такого вы не заметили?

– Мы молодеем? – округлила глаза Керстин. – Правда?

И улыбнулась от души, словно не было никакого зомби-апокалипсиса.

– А вы не заметили? – повторил я и улыбнулся в ответ.

Она пожала плечами.

– Думала, просто климат, стресс… Господи! – Она сжала виски руками и затараторила по-немецки, в ее глазах блестели слезы радости. – И правда, несмотря на все ужасы, я прекрасно себя чувствую!

Дитрих слушал ее, кивал, и его лицо светлело. Мне всего тридцать два, я не знаю, каково это – когда жизнь почти прожита и пора подводить итоги. Наверное, ужасно. А у этих людей появился второй шанс. Дело за малым – Дитриху надо выжить.

– Можно взглянуть? – спросил я, склонившись над его ногой.

Керстин направила на кровать стоявший на столике фонарь.

Повязка выглядела так, словно ее наложили неделю назад. Когда он размотал первый слой, аж замутило от приторной вони, я судорожно сглотнул, посмотрел на красно-синие пальцы и понял, что у Дитриха начинается гангрена и ему срочно требуется помощь.

Промелькнула идея спасти его так же, как Макса на маяке, подняв уровень, но… Нет, долго и рискованно. Не с Керстин в напарниках, да и непонятно, сколько ему требуется упокоений…

Или – плыть в «Кали» за антибиотиками и антисептиками? Я выглянул в иллюминатор: зомби кружили рядом с катером, и было их около двадцати штук. Среди обычных выделялись огромные, мышечные, больше двух метров ростом, а также твари с деформированными челюстями, выдающимися вперед, – щелкуны. А вон и нюхач. Видимо, он привел остальных по следам Киндерманнов. Никак не прорваться! От досады я скрипнул зубами.

Судя по скорости, с который снижалась «активность» Дитриха, долго он не протянет. И что делать?

– Все плохо, да? – констатировал немец, разматывая повязку.

Нога раздулась и почернела. А когда я увидел рану, у меня закружилась голова. Наверное, так же выглядел бы ожог от расплавленного металла – огромная дыра с обгорелыми краями, сочащаяся гноем.

– Тут антисептик был, можно… – начал я, но Керстин перебила:

– Мы его уже нашли и использовали. Нужна операция или хотя бы антибиотики.

– Где же их взять? – Я сел на пол, привалившись спиной к кровати, на которой лежал Дитрих. Снова накатила усталость – организм все силы тратил на регенерацию.

Керстин опустилась рядом, вцепилась в мою руку и затараторила:

– В «Калигайахане» отдыхает моя соседка, я к ней в гости ходила и видела там клинику. И аптеку.

Я попытался вспомнить карту максимально точно. Как и другие отели, пятизвездочный «Калигайахан» находился на берегу. Если по суше добираться, то это километра четыре. Час ходу при обычных обстоятельствах и полдня, учитывая новые реалии. Придется идти одному за помощью, прятаться, не вступать в открытое противостояние с зомби, потому что неподалеку рыщут люди Папаши.

Туда день, обратно непонятно сколько – Дитрих к этому времени умрет. Даже если найду антибиотики, адекватных выживших и приведу их сюда. И хирург не поможет, потому что будет поздно. А на себе я его не дотащу.

Что еще?

Лодки! Днем море патрулировал катер, возможно, это люди Папаши, а может, и нет. Ночью нечего им там делать. Значит, единственная возможность спасти немца – проснуться до рассвета, погрузить его в лодку (жаль, моторных нет), грести по морю к «Калигайахану» и надеяться не попасться Папаше. Ну еще на то, что в море не появились водоплавающие бездушные.

Так и сделаю. Я посмотрел в иллюминатор: зомби никуда не делись.

Подстелив под себя одеяла, я улегся на пол, рассчитывая поспать.

– Керстин, следи за зомби. Как только они уйдут, буди меня. Будем прорываться.

Однако проснулся я сам, в темноте, свет давал только фонарь на столе. На часах было десять вечера.

– Не ушли? – спросил я.

– Нет, – ответила немка.

– Остается только ждать рассвета, – проговорил я.

Бросив взгляд на Дитриха, я заметил, что ему стало хуже – «Заражение» достигло стадии III. Дело труба.

– Давайте выключим фонарь? – предложила Керстин и повела плечами. – А то они там ходят, и мы как на ладони.