– У меня есть преимущество – ты меня любишь, поэтому отравишь безболезненно, – улыбнулся Роман и снова откинулся на спинку дивана. – И как тебе удаётся так хорошо выглядеть? Признайся, в тебе течёт кровь вампира, и ты по ночам пьёшь кровь девственниц?

– Нет, кровь смазливых мальчиков. С девственницами в наше время напряжёнка. Сегодня в честь праздника пришла твоя очередь поделиться ценным эликсиром, – хмыкнула Ольга Николаевна, кладя ручку на стол и закрывая медицинскую карту.

– Ни за что не позволю надругаться над своим невинным телом, – Гаранин снова прикрыл глаза. – Я, кстати, искренне тебя поздравляю, и считаю, что ты должна праздновать каждый свой день рождения с размахом. Мало ли что может случиться. Учитывая твой возраст, он у тебя вполне может оказаться последним.

– Ответь мне, Рома, пожалуйста, почему я не бросила тебя умирать в пять лет, когда все остальные целители отказались от тебя? – миролюбиво поинтересовалась Ахметова.

– Тебя тронула моя детская незамутнённость и мамины глаза, – пробормотал он. – Я не спал трое суток, вымотан морально и физически, и не знаю, что из этого больше по мне бьёт.

– Помочь уснуть? – стала предельно серьёзной Ольга Николаевна, прекрасно помня, что было, когда он вернулся из Фландрии после своего заключения. Она непосредственно с ним не работала, но постоянно консультировала Рокотова, как единственная, кто знал об этом мальчишке если не всё, то практически всё.

– Нет, просто помочь, – он встрепенулся и прямо посмотрел ей в глаза. – Меня в причинении среднего вреда здоровью и изнасиловании обвиняют. Правда, пока на уровне показаний врачей, но этого может хватить, чтобы привлечь по такой скользкой статье представителя Древнего Рода.

– Ты сейчас серьёзно? – нахмурилась она. – Никогда не замечала в тебе подобных склонностей.

– Я Гаранин, а не Штейн, чтобы меня привлекало что-то подобное, – поморщился он. – Да и к тому же, посмотри на меня, мне не нужно никого принуждать. Простое стечение обстоятельств, а меня не слишком любят сотрудники полиции, особенно после того, как я стал офицером СБ, не теряя связь с Гильдией. И я сомневаюсь, что им понадобится заявление потерпевшей, чтобы раздуть шумиху. А ведь Эд меня предупреждал о подобном. Точнее, намекал. Он, наверное, умрёт, если прямо о чём-то когда-нибудь скажет, – пробормотал Роман, потирая переносицу обеими ладонями. – Как Бойко?

– В коме, – ровно ответила Ахметова. – И я не знаю в чём причина. Пока, по крайней мере. Как ты вообще можешь думать о каком-то бандите, когда твоя жизнь висит на волоске?

– Ну я же знаю, что ты меня как всегда спасёшь. Да и Дима не даст меня казнить, – он пожал плечами. – Тем более что это была операция по задержанию одного очень опасного субъекта под ярлыком «совершенно секретно». Надо было сразу к тебе идти на осмотр. Хотя я знаю, что бы ты сказала: там мозга нет, поэтому стрясти нечего.

– Я не всегда так говорю, – хмыкнула Ахметова, постучав пальцами по столешнице. – Ладно, я дам тебе пару советов, но сначала заинтересуй меня, – она, усмехнувшись, посмотрела на Гаранина. – Чтобы я тебе помогла. Я до сих пор очень сильно на тебя зла за то, что ты не посоветовался со мной и сунулся в эти чертовы Гильдии. Думаешь, я не смогла бы тебя защитить от твоего неуравновешенного отца? И что мне не хватило бы решимости отвести тебя за ручку к Диме Наумову, как бы ты сильно ни сопротивлялся при этом?

– Мне не хотелось тебя подставлять…

– Меня? – прервала Ромку Ахметова, начиная выходить из себя. – Рома, не переоценивай Гаранина. Он человек-то дерьмовый, а маг вообще посредственный. У меня Рокотов на быстром наборе стоит, как и я у него, так что включай мозг, который у тебя оказывается всё-таки есть. Не делай такое удивлённое лицо, я его видела, когда вскрывала тебе череп. Так что начни осознавать хотя бы сейчас, что у тебя было минимум четыре выхода и один запасной, чтобы избежать всего этого.

– Не начинай, – провёл рукой по волосам Гаранин. Он не хотел возвращаться в прошлое и анализировать свои ошибки. Особенно когда в конечном итоге всё равно пришёл к Ванде и Диме.

– Ну так что, Роман Георгиевич, будешь меня подкупать или оставим всё, как есть и заставим тебя покрутиться в этом колесе из ложных обвинений? – вновь улыбнулась Ахметова, поднимаясь на ноги. Как бы она ни злилась, но бросать Романа не намеревалась, тем более что прекрасно знала: ему нечего было ей предложить такого, что её бы действительно заинтересовало.

– Ты всё ещё хочешь работать в СБ? – после небольшой заминки поинтересовался Гаранин, начиная массировать виски. – Я же знаю, что ты подавала три прошения о переводе. Но последняя перепалка с Громовым поставила крест на твоём не слишком понятном для меня желании работать в нашей структуре.

– Я не ругалась с Громовым, просто разговаривала, – прищурилась Ахметова.

– Да, мне криптошифровальщики в лицах пересказали ваш «простой разговор». Признайся, у тебя было очень тяжелое детство и ты воспитывалась в портовом борделе? Откуда столько оборотов, о которых я, крутясь в преступном мире, даже никогда не слышал? И, наверное, не стоило называть Андрея Николаевича тупой, шовинистической, не видящей ничего, кроме своего… хм, вот это я, пожалуй, пропущу, свиньёй? Особенно если ты действительно планировала на него работать, – улыбнулся Рома, поднимаясь на ноги.

– Что ты говорил о работе в СБ? – вопросом на вопрос ответила она, пропустив мимо ушей его небольшой монолог.

– До меня сейчас дошла очень интересная мысль: мы попадаем к тебе чаще, чем домой. Почему бы не разомкнуть этот порочный круг и не создать собственный лазарет в пустующем крыле, рядом с научным отделом, – тихо, всё ещё обдумывая каждое слово, произнёс замначальника СБ.

– А Дима?

– А что Дима? Сомневаюсь, что он будет против. Да и к тому же мы можем на время отложить ваше знакомство как начальника и подчинённого. У меня есть полномочия принимать сотрудников на не слишком важные посты, – пожал он плечами.

– Завтра в десять чтобы был у себя, – проговорила Ахметова и первой вышла из своего кабинета, спускаясь вниз в приёмный покой. – Так кого ты там изнасиловал? – запоздало поинтересовалась она, заходя в кабинет, оттесняя переговаривающихся полицейских.

– Какое заявление я должна написать? На кого? На стену? – не сдерживая раздражения орала Ванда в тот момент, когда рядом с ней оказалась Ахметова. – Ещё раз по слогам: я попала под действие артефакта и ударилась об стену. Ой, Ольга Николаевна, здравствуйте, – сразу же пролепетала Вишневецкая мягким голосом и мило улыбнулась.

– Её? – Ахметова ткнула пальцем в ничего не понимающую Ванду и рассмеялась. – Рома, у меня слишком мало времени, чтобы отвлекаться на твои шуточки. Но я тебя за язык не тянула, и завтра в десять наша встреча не отменяется.

– Ну да, в сто четыре года нужно серьёзно относиться к каждой прожитой минуте, – сжал губы Гаранин.

– Ты сейчас явно в долг берёшь, – хмыкнула Ахметова. – А можно уточнить, кто к кому всё-таки насилие применял? – она обратилась к нахмурившейся Вишневецкой, переводящей взгляд с главного целителя на Романа. – Да ладно тебе, я всё поняла, ты заперла его в подвале и держала там, реализуя все свои мечты в отношении этого безэмоционального и твердолобового идиота? – она снова рассмеялась. – Ты всегда хотела сделать ему больно, а он с тебя при этом пылинки сдувал. Рома, ты тряпка, и я наконец-то тебе об этом сказала. Что произошло?

– Ты слышала, Ванда попала под воздействие тёмного артефакта, когда я с её бывшим мужем отношения выяснял, – процедил Гаранин.

– И что, он жив? – с нескрываемым любопытством поинтересовалась Ахметова.

– Разумеется, – Роман ханжески поджал губы.

– Стареешь, Ромочка, – Ахметова покачала головой, но наткнувшись на его яростный взгляд добавила: – Ах да, совет. Позвони Диме. Он как начальник СБ просто и без затей объяснит, куда им всем нужно идти, учитывая обстоятельства, о которых ты говорил, – она подошла к Ванде и смерила её оценивающим взглядом, после чего взяла документы с результатами обследований и анализов, и погрузилась в изучение. Как бы то ни было, но состояние девушки было далёким от нормального.

– Ты меня сейчас облапошила, воспользовавшись моим неадекватным состоянием? – зажмурился Гаранин, вытаскивая телефон из кармана куртки.

– Ну конечно. Мне всегда нравилось пользоваться твоей детской незамутненностью, глядя в красивые глаза, – ответил Ахметова рассеянно. – Рома, травмы действительно весьма специфичны, – протянула она, покосившись на прикрывшего глаза Гаранина.

– И ты туда же? Я бы никогда Ванду пальцем не тронул, – покачал он головой.

– Учитывая вашу историю, я тебе поверю, – нахмурилась она. – Судя по всему, она ударилась вытянутой рукой о твёрдый предмет и сломала её. Если бы она с такой силой врезала тебе, то твоя чудо-регенерация вряд ли сработала бы так быстро, и мы бы принимали тебя в отделении, где сейчас гостит твой дружок, – сразу успокоила она Романа. – Хотя, я могу предположить, что ты смог увернуться, и она ударилась о стену. Ладно, не злись, я рассуждаю так, как рассуждали мои коллеги, вызывая наряд. Они действовали по протоколу, здесь не просто синяк под глазом, а ты всё-таки Гаранин, – холодно улыбнулась она.

– Оля, может, хватит играть на моих нервах? – провёл по лицу рукой Рома, переводя взгляд на притихшую Ванду.

– Может, и хватит, но у меня сегодня праздник, и я должна получить хоть какой-то бонус в виде компенсации морального вреда от длительного общения с тобой, – улыбнулась Ахметова, после чего повернулась к одному из лекарей, находившихся в смотровой. – Так, Вишневецкую на дообследование, нужно ей в череп заглянуть, не видите, что ли, что у неё зрачки разного размера! И почему до сих пор пострадавшей не дали заживляющее зелье и не наложили лангету! Гораздо интереснее сплетни разводить, вместо того чтобы своей непосредственной работой заниматься? – рявкнула она на стоявшего рядом молодого мужчину в медицинском халате. – Они женаты! Какое к чертям собачьим изнасилование, тем более она написала отказ от полноценного освидетельствования.

– Но это шоковое состояние…

– А ещё они сотрудники Службы Безопасности и знают законы лучше тебя. Ещё раз в погоне за благодарностью от полиции и премией сделаете нечто подобное, сами станете жертвой насилия, и вам, в отличие от неё, это не понравится! – прервала Ахметова своего подчинённого.

Лекарь вместе с санитаром насильно уложили пискнувшую что-то неразборчивое Ванду на носилки и выкатили из смотровой палаты, оставив переглядывающихся полицейских, Гаранина и Ахметову одних.

– Рома, ты наконец-то решил сжалиться над двумя Тёмными магами и сообщить, как снять Владика со стены, вытащив из этого жуткого гнезда? – раздался преувеличенно весёлый голос Димы в трубке. Рома встрепенулся, он уже и забыл, что набрал номер главы своей Семьи, пока слушал разнос от Ахметовой.

– Эм, там же всё предельно просто, – немного растерялся Роман, глядя на Ольгу Николаевну, севшую на кушетку и всё ещё читавшую записи дежурного врача. Он надеялся, что, если бы с Вандой было что-то действительно серьёзное, она бы сразу ему об этом сказала.

– Ты сейчас шипы Тьмы называешь банальщиной? – ласково промурлыкал Дима, а с Ромы от этого голоса вся сонливость слетела.

– Какие шипы Тьмы? – он отстранил трубку и недоумённо посмотрел на неё, а потом снова поднёс к уху.

– Те самые, которыми ты пришпилил Владика к стене. Кажется, они питаются не только жизненной энергией, но и его кровью. В последнем мы не совсем уверены. Что ты наворотил при помощи моего перстня и своей больной фантазии? – сменив тон, жёстко спросил Дима. – Ладно, я так понял, что ты понятия не имеешь, как снять собственное проклятие.

– Ты можешь спросить у Ахметовой. Она знает практически все ключи к Гаранинским родовым проклятьям, не являясь сильным магом. И даже умеет их снимать. Может, она вам сможет помочь, – Рома посмотрел на целительницу, оторвавшуюся от чтения бумаг и бросившую их обратно на кушетку рядом с собой.