В толпе Кристине сказали, что денежки за авиабилет она увидит не скоро, если их вообще вернут. Сколько они их продали? Сколько ещё она не сможет улететь? А вдруг месяц? Два? Разве справятся быстро другие авиаперевозчики с такой нагрузкой? На эти вопросы нет моментального точного ответа у обычного пассажира. Горячая линия компании перегружена, Кристина висела на телефоне уже больше десяти минут в ожидании ответа оператора.

Тратить последние деньги на жильё и искать временную работу? Или ждать, что случится чудо, кто-то сдаст свой билет и именно Кристина станет той счастливицей, которая купит его? Попробовать поездом? Конечно! Ей должно хватить на билет. Она не останется в этом городе ни днём больше, а уж тем более не попросится обратно к бывшему работодателю в «змеиный» контакт-центр. Поездка в Алматы с самого начала была ошибкой. Так она думала на протяжении ста семидесяти восьми ночей, вычёркивая каждый день отработки в календаре.

В первую же неделю после приёма на должность оператора контакт-центра начальник отправил Кристину на двухдневный учебный курс по холодным звонкам. Как оказалось, по договору за эти ничтожных два дня она должна была взамен отдать не меньше шести месяцев своей жизни либо возместить стоимость обучения при досрочном увольнении. Кристина и так еле-еле сводила концы с концами. Родители-пенсионеры и рады были бы помочь, но Кристине было стыдно перед стариками, сама ведь заварила эту кашу. Она ничего не рассказывала им про проблемы на работе, не жаловалась.

Все эти месяцы одна пава из контакт-центра, которая сидела в конце рабочего дня в бигуди, во всеуслышание попрекала Кристину за то, что та не справляется со своей работой, а остальные перегружены, хотя платят им одинаково. Каждый раз, когда клиент обращался по-казахски, Кристине приходилось переводить звонок на коллег.

Действительно, оператор контакт-центра должен владеть тремя языками: казахским, русским и английским. Но в месяц увольнялось сотрудников больше, чем успевали найти и обучить людей на замену, потому и привязывали их хитрым договором и закрывали глаза на частичное несоответствие должностной инструкции. Кристина была исполнительной, неконфликтной, охотно брала дополнительные смены, если кто-то из операторов заболел, свободно говорила на английском языке, а на крики в курятнике шеф предпочитал закрывать глаза и уши.

С поездом Кристину тоже ожидало разочарование – из-за экстремально низких температур на севере Казахстана временно приостановили железнодорожное сообщение. Поезд из Алматы следует через Петропавловск, в котором сейчас 35 градусов ниже нуля. Кристина набрала номер телефона своей прежней соседки по квартире и, как её это ни смущало, попросилась переночевать. Пусть хотя бы и на кухонном полу.

Новогодние сани набирали скорость и мчались с горы, сбивая с ног людей, которых хотели забрать с собой, а те, в свою очередь, оказывались рядом на сиденье совсем не с теми попутчиками, кого ожидали увидеть.

* * *

Так рядом с Олесей оказалась Кристина, а не жених и мама. Совсем рядом, на одном диване. Ох, как близки и понятны были проблемы её соседки, ведь она и Руслан пострадали в точности от тех же обстоятельств.

Если бы авиакомпания не разорилась, Олеся бы уже завтра обнимала своего любимого мужчину в аэропорту. Но в руках Руслана, как и Кристины, остались лишь бесполезные бумажки. Поэтому Олеся без колебаний согласилась разделить свой диван с Кристиной. Тем более что настолько суровые морозы редко когда задерживаются дольше чем на две недели в Казахстане. Это временное неудобство. Хозяйка уже забрала ключ от Кристининой прежней комнаты, объявится теперь, если только найдётся новый жилец. По крайней мере, на время праздников можно не беспокоиться об этом.

Руслан, чтобы загладить вину перед невестой, заказал в тот же вечер через интернет-магазин новогодний букет – из веточек голубой ели с натуральными шишками, мандаринами и палочками корицы. В тепле комнаты все ароматы раскрылись и разбудили знакомые с детства ассоциации.

Во второй раз за вечер за окном раздаются звуки фейерверков – кто-то из соседских детей уговорил отца запустить в небо россыпь разноцветных огней, не дожидаясь новогодней ночи.

Олеся не настолько альтруист, чтобы все каникулы слушать причитания соседки и бесконечно обновлять страницу с онлайн-расписанием поездов. Провести Новый год ей всё же хотелось весело, потому план под кодовым названием «Юрик дяди Домы» не торопилась отменять. Но она и не настолько бездушная, чтобы бросить Кристину одну на праздники.

«Ты была в наших горах?» – говорит Олеся, а сама открывает шкаф и уже прикидывает, что одолжит соседке из своей одежды для ночёвки в горах.

Кристина кивает, хотя в её представлении побывать в горах – это съездить на высокогорный каток «Медеу», до или после катания на коньках подняться по восемьсот сорок одной ступени лестницы здоровья на селезащитную плотину. Это ещё не дикие, восхищающие, пугающие и не прощающие ошибок горы, а лишь их подножия.

Сейчас это самое популярное и многолюдное место, куда дойдёт даже пятилетка. Причём босиком. Кого там только не встретишь летом: и девиц на шпильках, и мамочек в длинных сарафанах и с грудными младенцами на руках, мужчин, шлёпающих в сланцах, и престарелых аташек^[3] с тросточками. Но в июле 1973 года плотина спасла Алма-Ату от трагедии – преградила дорогу мощному селю. Переполненные моренные озёра опорожнились, поток набирал обороты и разрушал на своём пути скальные породы, горные склоны содрогались и грохотали. Толщи сдерживаемой плотиной воды составили шестьдесят метров в высоту. Она грозила перелиться через гребень, потому что водоприёмники ещё не достроили, вода никуда не уходила. Водолазы сообщили, что водосброс завалило валунами. Гляциологи предсказывали повторный сель. Со всего Советского Союза на помощь прибыли люди. За шесть суток, работая ночь и день в экстремально опасных условиях, сделали то, на что требовалось целых пять месяцев: уложили трубы, установили насосы, откачали воду и спасли город.

С высоты плотины с одной стороны можно увидеть Алматы, с другой – кабинки гондольной дороги, проплывающие по воздуху в сторону горнолыжного курорта Shymbulak и дальше до Талгарского перевала.

Когда девчонки варили на кухне глинтвейн, в дверь снова постучал курьер и занёс тяжёлую плетёную корзину из дорогого магазина импортных продуктовых товаров. Олеся с Русланом по традиции ходили туда только раз в год, 30 декабря, но зато парень позволял ей выбирать всё, что душа пожелает. В корзине девчонки обнаружили брусочки немецкого марципана в шоколаде, коробочку бельгийских трюфелей, круглую жестяную банку, иллюстрированную винтажной рождественской картинкой, а в ней ассорти рассыпчатого печенья; мармелад в виде розово-белых сердечек, шоколадные монетки в золотых обёртках, фундук, орехи пекан и разноцветные драже в целлофановых кулёчках, пять ёлочных шариков, в каждом из которых горсть конфет; английский чай и французские джемы с красно-белыми клетчатыми крышечками.

«Как же ей с ним повезло. А ведь он, как и Азамат, казах», – не без зависти подумала Кристина.

Кристине тоже повезло. Повезло всё узнать и увидеть до свадьбы, а не после. В чемодане так и лежит мамино свадебное платье, которое приехало в Алматы вместе с тогда ещё счастливой, мечтательной Кристиной и её женихом Азаматом. Оно так и не пригодилось.

Глава 2

Ранним утром больше всего улыбающихся людей в Алматы вы встретите у фонтана «Солнышко». С неподъёмными рюкзаками за спиной, со сноубордами или коньками, пожилые, молодые, с выпавшим молочным зубом, с пёсиком в тёплом комбинезоне, они с трудом втиснутся в автобус № 12, а потом снова будут улыбаться. Название этого места знакомо только алматинским старожилам и горноменам, ибо никакого фонтана «Солнышко» там уже нет. Только здание нового университета, автобусная остановка, а напротив – легендарная гостиница «Казахстан» с короной на «голове», когда-то она была самым высоким зданием в городе.

Вместо прежнего советского фонтана на площадке перед учебным корпусом летом из-под земли бьют струи мелкодисперсного пара, и в этом тумане носятся мокрые дети. Потом распылители выключаются, дети сохнут на университетских ступенях, а через двадцать минут всё повторяется.

Но Эдик назначил встречу Олесе в другом месте. Уже тогда стоило насторожиться, но для приезжей из Тараза девушки в горы вёл только один путь – широкое асфальтированное полотно для экомаршруток от катка «Медеу», а над ним канатная дорога. Другого Олеся не знала и подумала, что, наверное, у кого-то из компании свой автомобиль и потому все встречаются ближе к его дому. Автомобиль действительно был, но это единственное, в чём она не ошиблась. О новом для себя слове «траверс» Олесенька узнает уже только на горном склоне.

31 декабря пять «пазлов» задуманной новогодней картинки двигались по тёмным улицам в сторону парка Первого Президента. Двигались быстро, потому что руководитель похода Олег ждал их здесь к 6.00, пока дороги пустые. Больше простых нечётных чисел и нарушенных планов Олега раздражают только непунктуальные люди, которые срывают эти планы. На его беду, они окружают Олега повсюду. Начиная с любимой мамы и заканчивая товарищами по горным походам.

Позавчера в групповой беседе «Выхи» он распределил общественное снаряжение и провиант по весу между участниками, уже рассчитал вероятность того, что кто-то что-то забудет или откажется в последний момент.

Что собрал руководитель похода, вам лучше и не знать, но первенство по весу рюкзаков досталось бы ему. Слишком уж живо помнил, как в феврале ходил вдвоём с Эдиком на пик Фурманова. Тот всю дорогу обещал, что такой вкуснейший рамён на привале сварит, Олег язык проглотит. У Олега с собой были только бутерброды, чай и шоколадный батончик, горячая лапша с острым бульоном была бы очень кстати в мороз. Эдик и горелку, и морозостойкий газовый баллончик, и котелок взял. Но только когда растопил снег на огне, понял, что у него нет с собой ни ложки, ни вилки. Руками рамён никак не поешь.

«Мда-а, одна голова хорошо, а с мозгами лучше», – подумал тогда Олег.

Неунывающий Эдик и тут не растерялся, отыскал две палочки, подержал их над огнём – вроде как продезинфицировал. И этими импровизированными столовыми приборами помешивал и ел лапшу из котелка.

Олег отказался последовать примеру друга, глядя на зеленоватый налёт на тонких, обожжённых веточках, которыми орудовал Эдик. «Безопасность превыше всего» – таков девиз Олега. Если бы он не работал аудитором, то стал бы первоклассным риск-менеджером. Даже в рабочем рюкзаке Олег круглый год на всякий случай носил с собой два комплекта одежды из-за капризной алматинской погоды.

Гульжан поручили нести маленькую пластиковую бутылочку растительного масла (будет жареная сёмга на ужин) и один газовый баллон для горелки. У Вити в рюкзаке палатка на случай непредвиденных обстоятельств и всё для праздничного завтрака – гурьевской каши с клубничным джемом, поджаренными на сухой сковороде орешками и крошкой из печенья. Эдику доверили растворимый кофе, чай, рис и сковороду. Николай вызвался доставить ингредиенты для глинтвейна, хлеб и оливье (какой же Новый год без него), а с Жени – машина и всё, что он сам будет есть в двухдневном походе, он всегда питался отдельно от остальных.

По личному снаряжению, воде и перекусу инструктировать ребят не требовалось, не впервые идут в зимний поход с ночёвкой. Синоптики обещали ясную погоду. Да и вообще, большая удача, если в Алматы в канун Нового года идёт снег.

Беседа «Выхи» существовала уже лет восемь или девять и собрала за это время тридцать два участника. Кто-то сходил с ребятами в горы лишь раз и отмалчивался в чате, другие больше балагурили, флудили и лишь изредка присоединялись к так называемым матрасно-кулинарным вылазкам – недалеко, с ленивыми посиделками и вкусным ужином, приготовленным на костре, третьи предпочитали недельные велотуры, а четвёртые зазывали в свою студенческую секцию, в чате именуемую «сектой альпинизма». Эти люди могли провести в автобусе двенадцать часов, уехать за триста километров от Алматы, чтобы три часа покататься на коньках по замёрзшему высокогорному озеру Кольсай и вернуться домой к ночи.