Александр Пушкин: Звезда пленительного счастья. Стихотворения декабристов

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

В. Ф. Раевский

Владимир Федосеевич Раевский родился в 1795 году. Учился сначала в Благородном пансионе при Московском университете, затем – в Дворянском полку при Втором кадетском корпусе в Петербурге. Здесь он сблизился с Г. С. Батеньковым; тесная дружба, основанная на единомыслии, связывала их в течение всей жизни. По выходе из корпуса Раевский участвовал в Отечественной войне 1812 года; за храбрость, проявленную в Бородинском сражении, был награжден золотым оружием.

Вернувшись из заграничных походов, Раевский в 1816 году вышел в отставку, тяготясь аракчеевскими порядками в армии. В 1817–1818 годах он отказался от свойственных ему прежде монархических иллюзий. Снова поступив в 1818 году на военную службу, он получил назначение во Вторую (Южную) армию, находившуюся в Бессарабии, – в 16-ю дивизию, командиром которой вскоре был назначен декабрист М. Ф. Орлов.

В 1820 году в Кишиневе Раевский вступил в Союз благоденствия и стал одним из руководителей бессарабской группы декабристов. В организованной членами Союза благоденствия при 16-й дивизии ланкастерской школе он преподавал литературу, историю, географию и использовал уроки для политического просвещения солдат.

Трактуя поэзию как мощное средство гражданского воспитания, Раевский работал над курсом «Поэзии» для дивизионной школы. В начале 1820-х годов им были созданы замечательные образцы декабристской публицистики – «О рабстве крестьян», «О солдате», распространявшиеся, по-видимому, не только среди офицеров, но и среди солдат.

Революционная настроенность, обаяние образованности и ума, принципиальность Раевского привлекли к нему Пушкина. Отчасти под воздействием Раевского складывались вольнолюбивые взгляды молодого Пушкина на историю.

6 февраля 1822 года Раевский был арестован по обвинению в революционной агитации среди солдат и юнкеров и заключен в Тираспольскую крепость. Поведение его на следствии было образцом мужества, хладнокровия, находчивости. Ранее других декабристов испытавший участь узника, Раевский под именем «первого декабриста» вошел в историю русского освободительного движения. В Тираспольской крепости написаны программные поэтические произведения Раевского – «Певец в темнице» и «К друзьям в Кишинев».

В 1823 году Раевского приговорили к смертной казни, но затем приговор отменили. После восстания 14 декабря он был привезен в Петербург и привлечен к следствию по делу декабристов; но и здесь сломить его волю не удалось. Еще два года Раевский провел в одиночном заключении в крепостях (Петропавловской и польской крепости Замостье), после чего был отправлен в Сибирь, в село Олонки близ Иркутска, где прожил свыше сорока лет – сначала на положении ссыльного поселенца, затем – государственного крестьянина.

Раевский активно участвовал в общественно-политической жизни Восточной Сибири, энергично занимался хозяйственной деятельностью: огородничеством, подрядами, торговлей хлебом. Хозяйственные заботы часто и надолго отвлекали Раевского от поэтических занятий, но то немногое, что им было создано в Сибири, принадлежит к лучшим его произведениям («Дума», «Предсмертная дума» и др.).

В 1829 году Раевский женился на крестьянке села Олонки. После амнистии 1856 года он не пожелал покинуть Сибирь, считая ее краем, менее испорченным деспотизмом, чем Европейская Россия.

Умер Раевский в 1872 году. В Олонках долго жила о нем память как о человеке, много сделавшем для крестьян. Здесь он создал первую постоянную сельскую школу. В его доме, сохранившемся доныне, помещается школа его имени.

Песнь воинов перед сражением

Заутра грозный час отмщенья,
Заутра, други, станем в строй,
Не страшно битвы приближенье
Тому, кто дышит лишь войной!..
Сыны полуночи суровой,
Мы знаем смело смерть встречать,
Нам бури, вихрь и хлад знакомы.
Пускай с полсветом хищный тать
Нахлынул, злобой ополченный,
В пределы наши лавр стяжать;
Их сонмы буйные несчетны,
Но нам не нужно их считать.
Пусть старец вождь прострет рукою
И скажет: «Там упорный враг!»
Рассеем громы пред собою,
И исполин стоглавый – в прах!..
Сей новый Ксеркс стопою силы,
Как огнь всежгучий, к нам притек
Узреть Батыевы могилы,
Сарматов плен и шведов рок,
Узреть поля опустошенны,
Прах мирных сел и городов,
И небо, заревом возженно,
И вкруг – изрытый ряд гробов,
А пред собой – перуны мести
И твердокаменную грудь
С хоругвью: «Смерть на поле чести,
Или свершим опасный труд».
Ужель страшиться нам могилы?
И лучше ль смерти плен отцов,
Ярем и стыд отчизны милой
И власть надменных пришлецов?

Нет, нет, судьба нам меч вручила,
Чтобы покой отцов хранить.
Мила за родину могила,
Без родины поносно жить!
Пусть дети неги и порока
С увялой, рабскою душой
Трепещут гибельного рока,
Неразлучимого с войной,
И спят на ложе пресыщенья,
Когда их братья кровь лиют.
Постыдной доле их – презренье!
Во тьме дни слабых протекут!
А нам отчизны взор – награда
И милых по сердцу привет;
Низвергнем сонмы супостата,
И с славой нам восплещет свет!..

Краса певцов, наш бард любимый,
Жуковский в струны загремит,
И глас его непобедимых
Венком бессмертья отличит.
И юный росс, приникший слухом
К его цевнице золотой,
Геройским вспыхивает духом
И, как с гнезда орел младой,
Взлетит искать добычи бранной
Вослед испытанным вождям…
О други! близок час желанный
И близок грозный час врагам, —
Певцы передадут потомству
Наш подвиг, славу, торжество.
Устроим гибель вероломству,
Дух мести – наше божество!
Но, други, луч блеснул денницы,
Туман редеет по полям,
И вестник утра, гром, сторицей
Зовет дружины к знаменам.
И мощный вождь перед полками
И с ним вождей бесстрашных сонм
Грядут!.. с победными громами
И взором ищут стан врагов…
К мечам!.. Там ждет нас подвиг славы,
Пред нами смерть, и огнь, и гром,
За нами горы тел кровавых,
И враг с растерзанным челом
В плену ждет низкого спасенья!..
Труба, сопутник наш, гремит!..
Друзья! В пылу огней сраженья
Обет наш: «Пасть – иль победить!»

Между 1812 и 1821

Плач негра

Задумчив, устремя к луне унылы очи,
Несчастный сын степей под пальмою родной
Стоял недвижимо в часы глубокой ночи,
И пращ его, и лук с губительной стрелой
Разбросаны. И конь, товарищ бурной битвы,
По шелковой траве медлительно бродил.
И пес – сей верный страж, сей быстрый
                                                  сын ловитвы —
Лежал и лай ночной с боязнью притаил.
И мрак и тишина полуночной природы
Питали мысль его отчаянной мечтой.
И он – сей белых бич, сей гордый сын свободы —
Ланиты оросил горячею слезой!

«Нет радости в мире, нет Зоры со мною!
Я видел ветрила вдали кораблей,
Несущих добычу драгую стрелою
Далеко от милых отчизны полей!
Ах! мог ли провидеть отмщение рока?
Сегодня, зарею, колено склоня
Пред ярким сияньем светила востока,
Я чувствовал благость небесна огня!
От братий веселых чрез дебри и горы
Помчался я к милым родным шалашам,
Ласкаясь мечтою в объятиях Зоры
И в ласках младенца дать отдых трудам!»

Между 1812 и 1821

Глас правды

Сатурн губительной рукою
Изгладит зданья городов,
Дела героев, мудрецов
Туманною покроет тьмою,
Иссушит глубину морей,
Воздвигнет горы средь степей,
И любопытный взор потомков
Не тщетно ль будет вопрошать:
Где царства падшие искать
Среди рассеянных обломков?..
Где ж у́зрит он твой бренный прах,
Сын персти слабый и надменный?
Куда с толпою, дерзновенный,
Неся с собою смерть и страх,
По трупам братий убиенных,
Среди полей опустошенных,
Ты вслед стремился за мечтой —
И пал!.. Где ж лавр побед и славы?
Я зрю вокруг следы кровавы
И глас проклятий за тобой!..
Полмертвый слабый сибарит,
Мечтой тщеславия вспоенный
И жизнью рано пресыщенный,
Средь общих бедствий в неге спит.
Проснись, сын счастья развращенный!
Взгляни на жребий уреченный:
Тебя предвременно зовет
Ко гробу смерти глас унылый,
Никто над мрачною могилой
Слезы сердечной не прольет.
Вельможа, друг царя надежный,
Личиной истины самой
Покрыл порок корысти злой,
Питая дух вражды мятежной.
Каких ты ждешь себе наград?
Тебе награда – страшный ад;
Народ, цепями отягченный,
Ждет с воплем гибели твоей.
Голодных добыча червей,
Брось взор ко гробу устрашенный…
Тиран как гордый дуб упал,
Перуном в ярости сраженный,
И свет, колеблясь, изумленный
С невольной радостью взирал,
Как шаткие менялись троны,
Как вдруг свободу и законы
Давал монарх – граждан отец —
И цепи рабства рвал не силой, —
Тебя ждет слава за могилой,
Любовь детей – тебе венец!