Курятник являл собой пространство гораздо большее, чем можно было подумать, глядя снаружи, а примыкающий к его задней стене двор был размером с бейсбольную площадку. Во дворе и курятнике бегали птицы в таком количестве, что подсчитать их было невозможно.

– Сколько у тебя кур? – спросил Росс.

– Сотня.

– Ух ты.

– Это не так уж много, как может показаться. Мы хотели бы взять еще сотню, но не можем себе это позволить. У чувака, у которого я покупаю животных, ферма со свободным выгулом за Уилкоксом, и у него пять сотен несушек. Мы бы неплохо зарабатывали, будь у нас столько птиц. Я бы, наверно, нанял одного-двух человек в помощники. – Он пожал плечами. – Но мы, конечно, на это не пойдем.

– Так что я должен делать? – спросил Росс.

– Собирать яйца.

– Окей.

– Сиди они по клеткам, это было бы гораздо проще, – признал Дейв. – Иди себе по проходу и доставай яйца с решетки. Но мы в это не верим. Это жестоко. Такие куры не имеют никакой свободы. Они даже повернуться толком не могут и приговорены к одному и тому же положению на всю их взрослую жизнь. Они превращаются в машины, чтоб нести яйца. А у нас, как ты видишь, они могут поскрести земельку, могут поваляться во дворе, чтобы пыль попала на перья, а это, хочешь верь, хочешь не верь, помогает бороться с паразитами. Мы к тому же не обрезаем им клювы, хотя на многих фермах, даже на так называемых «органических», это делают, потому что куры любят драться. Но у нас пока никаких драк не случалось.

– И как вы собираете яйца?

Дейв показал на сооружения, тянущиеся вдоль стен.

– Это куриные домики. Там они откладывают яйца. По большей части. Есть еще и несколько других мест, я тебе покажу, где ты, вероятно, найдешь несколько. В общем, берешь одну из этих корзинок, достаешь оттуда поднос, сбрасываешь с него корм, а когда курица отправляется клевать корм туда, куда ты его сбросил, ты достаешь из домика яйца и складываешь их в корзину. Наберешь полную – несешь в дом, ставишь ее там и возвращаешься, берешь другую корзину и работаешь в том же духе. Мы храним яйца в погребе рядом с сараем по другую сторону дома. Это такой естественный холодильник. Но прежде чем положить их туда, мы их очищаем, просматриваем, раскладываем по коробкам и только тогда опускаем на хранение.

– А потом продаете?

Дейв кивнул.

– У нас заключены контракты на длительные поставки с крупными покупателями, они приходят в течение недели и сами забирают товар, но немало продаж мы делаем и через фермерский рынок. – Он поднял руки, давая понять, что сказал все. – Вот, пожалуй, и все, добавить больше нечего.

Он прошел вместе с Россом мимо одного ряда домиков, наполняя первую корзинку, но процесс был довольно простым, курицы охотно бежали за зерном, и вторую корзинку Росс уже наполнял один, пока Дейв работал на крыше. В сборе яиц было что-то странно успокаивающее. Что-то буддистское, подумал Росс. Президенты и люди во власти всегда устраивали шоу вокруг физического труда в свободное время. Он всегда считал, что делалось это ради пиара, чтобы показать толпе простаков: власть – это не только яйцеголовые интеллектуалы, но и простые, честные работяги, коими чувствовали себя богачи. Россу это всегда казалось обманом, ухищрением. Но теперь, приобретя некоторый опыт сельской жизни, он понимал, что простой, однообразный труд может способствовать прочищению мозгов, может дать отдых от современной жизни, требующей постоянного напряжения.

На обед Лита приготовила фриттату^[8], взяв парочку собранных яиц и законсервированные ею в конце сезона овощи с огорода. Получилось вкусно, Росс взял тарелку с остатками фриттаты с собой, намереваясь подогреть к ужину в микроволновке.

– Я рада, что ты приехал, – сказала Лита перед его уходом. – И что ты с нами.

Росс подумал о тающем банковском счете, о последних выплатах пособий по безработице и о кондоминиуме – удастся ли сдать его в аренду или продать.

– И я рад, – сказал он.

Глава 3

В течение нескольких дней Росс сумел выработать для себя что-то вроде распорядка дня. Просыпался он рано, готовил завтрак, а после шел собирать яйца. Он жил по собственному расписанию, и ему не нужно было ждать, пока Дейв позовет его; пару часов он работал в курятнике, а после брал наполненные корзинки и нес яйца в дом, где помогал Лите придать им товарный вид, рассортировать и уложить в картонные ячейки.

Россу не нравилось возиться с курицами, но он привык к этому, хотя время от времени воспоминания о прошлой жизни мелькали перед глазами, воспоминания о той жизни, которую он считал настоящей, и в эти минуты Росс думал: «Я в это время должен был бы присутствовать на летучке, или в обед идти в Старбакс с Алексом, или разрабатывать технические характеристики для новой системы контроля полетов». Этот поворот в его жизни на сто восемьдесят градусов казался ему нелепицей, но он не позволял себе долго думать об этом из страха погрязнуть в жалости к самому себе.

Отбыв «повинность», как он в шутку называл ежедневный труд, Росс обедал – иногда у себя, иногда вместе с Литой и Дейвом. А к вечеру садился за компьютер, делал пару телефонных звонков, рассылал резюме или писал друзьям. Обедал он всегда с хозяевами, считая это своим долгом, а еще потому, что Лита была гораздо более умелым поваром, чем он.

В четверг они отправились на фермерский рынок продавать товар. Он поставил свой будильник на пять, но Лита и Дейв в это время уже не спали: Лита наклеивала этикетки на последние банки с медом, Дейв осторожно ставил ячейки с яйцами и банки с медом в более крупные коробки, прокладывая их слоями пупырчатой пленки. Рынок открывался в девять, но в шесть тридцать они были уже готовы, а потому вместе без спешки позавтракали, отсчитали деньги для сдачи, положили их в коробочку, загрузили в багажник пикапа столик и стулья и отправились в город, усевшись втроем на переднем сиденье в маленькой кабине пикапа.

После зубодробительной езды по ухабам на явно страдающей подвеске они приехали в Магдалену, где последний участок улицы перед церковью был заблокирован двумя козлами для распилки дров, хотя нужды в этом, вероятно, не было, поскольку Росс сомневался, что в рабочий день здесь может образоваться сколь-нибудь напряженный трафик. Дейв высунулся из окна и дал знак старику в ковбойской шляпе, давно перешагнувшему седьмой десяток, и тот отодвинул стоявшие справа козлы, чтобы пикап мог проехать. Дейв припарковался в дальнем конце фермерского рынка рядом с семьей индейцев, выставивших на продажу ювелирные и кожаные изделия, аккуратно разложенные на складном, укрытом скатертью столике. После чего они все трое вышли из машины.

Посмотрев на церковь в конце улицы и на кирпичные здания за пикапом, Росс почувствовал себя так, будто он уже не в Аризоне. Он родился и вырос в этом штате, но, в отличие от Калифорнии или Нью-Мексики, в которых было сильно испанское влияние, Аризона всегда казалась ему весьма «английской», дух ковбоев и индейцев чувствовался здесь сильнее, чем где бы то ни было на юго-западе, а вот Мексикой и не пахло. Но Магдалена словно располагалась к югу от границы. Даже именем она словно сторонилась своих американских соседей – Уилкокса, Бенсона, Бисби, Дугласа или Тумстоуна… Магдалена.

Никогда Росс не чувствовал себя так далеко от дома.

Он помог Дейву выгрузить и поставить стол и стулья перед откидным задним бортом кузова, Лита тем временем осторожно распаковывала картонки с яйцами, доставала банки с медом, выставляла их на столе. Дейв достал из машины крупную деревянную табличку со словами «РАНЧО L BAR-D. ЭКОЛОГИЧЕСКИ ЧИСТЫЕ ЯЙЦА И МЕД» и установил ее перед столом, подперев с помощью палок и кирпичей.

По словам Литы и Дейва, фермерский рынок приносил им значительную часть их, судя по всему, довольно скудных доходов, но Росс не мог понять, как это происходит. Даже если каждая семья в городке сделает у них по покупке, их заработок вряд ли превысит сотню долларов, а на такие деньги не проживешь.

Он помог расставить банки меда по сортам и разложить яйца: темные отдельно от светлых. Пока они готовились, появились другие продавцы, и Лита сказала:

– До официального открытия еще десять минут. Хочешь, проведу небольшую экскурсию?

– Конечно.

Дейв остался у стола, а Росс и Лита пошли по улице, разглядывая продукцию разных фермеров. Прежде, если он и задумывался об этой части штата, то предполагал, что здесь простирается бесплодная, забытая богом пустыня. А потому удивился, увидев такое разнообразие продуктов: всевозможную выпечку, вяленое мясо по-индейски, тамале^[9] и сыры. Пока Лита покупала лук и чеснок, Росс купил кусок вяленой индейки и кварту нефильтрованного яблочного сока. Он оглянулся и увидел, что несколько других продавцов покупают мед и яйца у Дейва.

Последний столик, который они посетили (а на самом деле первый, поскольку он стоял ближе всего к козлам, блокирующим въезд на рынок), напоминал увеличенную в размерах версию психиатрической кабинки Люси из комикса «Мелочь пузатая». Табличка над палаткой яркими буквами всех цветов радуги сообщала: ГРИБОЧКИ! Перед стендом стояла хорошенькая маленькая девочка лет четырех-пяти, на ней была длинная юбка, напоминала она ребенка-хиппи. Девочка нараспев повторяла: «Свежие грибочки с фермы, пикадильский мясной пай! Свежие грибочки с фермы, пикадильский мясной пай!»

– Что такое пикадильский мясной пай? – спросил у девочки Росс.

Девочка захихикала и отвернулась. Женщина за столом улыбнулась и сказала:

– Она это сама придумала. Ей просто нравится, как это звучит. Но фермерские грибы у нас есть. Экологически чистые.

К грибам Росс был равнодушен, но женщина с дочкой показались ему такими милыми, что он из чувства вежливости принялся рассматривать выставленные корзинки с товаром. Лита улыбнулась женщине.

– Привет, Хэтти.

– И тебе привет, Лита.

– У тебя есть шампиньоны?

– Конечно, есть. Сколько тебе надо?

– Я пока возьму три.

Лита заплатила за грибы, сложила их в маленький пакет и вместе с Россом направилась туда, где их ждал Дейв, а девочка за их спиной снова распевала: «Свежие грибочки с фермы, пикадильский мясной пай! Свежие грибочки с фермы, пикадильский мясной пай!»

Они вернулись к своему столику, когда подошел полный человек в рясе священника и принялся разглядывать яйца.

– Доброе утро, отец, – сказала Лита, обойдя стол.

Мужчина добродушно улыбнулся.

– Добрый вам день, Лита. И вам, Дэвид. Насколько я понимаю, это ваш новый гость?

Слухи о Россе уже явно поползли по городку.

– Мой кузен Росс, – представила его Лита. – Отец Рамос.

– Рад познакомиться, – сказал священник, протянув руку.

Они обменялись рукопожатием, у священника оно было сухим и на удивление твердым.

– Ну, и на сколько вы меня ограбите на этой неделе? – спросил священник у Дейва.

– Вас? – усмехнулся в ответ Дейв. – Как и всех. На три доллара за дюжину.

Священник рассмеялся.

– Я уже говорил об этом. Вы были бы ценным кадром в нашем приходе. Я увижу вас в церкви в воскресенье?

– Вы никогда не сдаетесь, правда?

– Это часть профессии. Так как насчет воскресенья?

– Мы подумаем, – ответила ему Лита, улыбнувшись.

– Все, что может человек, это попытаться. – Он посмотрел на Росса. – Приходите и вы. Все приходите.

Росс кивнул, благодаря за приглашение, однако ничего не ответил. Он был не из тех, кто ходит в церковь, да и никогда туда не ходил, но отец Рамос ему понравился и он не хотел его обидеть. Священник расплатился, забрал яйца, и сказав: «Мир вам всем», – перешел к столику индейцев.

Росс посмотрел на свою кузину.

– Если я правильно помню, ты каждое воскресенье ходила в церковь. Что говорить, когда ты приезжала, нам всем приходилось идти в церковь, тогда как в это время хотелось играть.