– А если мы с тобой окажемся родными братьями? – спросил Ворокута, наконец-то забирая у Бориса свой чертов манекен.

– Тогда у меня дурная наследственность. Тогда я добровольно отправлюсь в психушку. На добровольное обследование.

– А ты хорошо держишься, сосед! – Ипполит весело смотрел на Бориса, но подмигнул Полине. – С тобой интересно… Ничего, что мы на «ты»? Ты же первый начал, да?

– На «ты», так на «ты»! Давай, скатертью дорога!

Борис не хотел трогать Ипполита, поэтому взял под локоток его Рафаэля, но тот взял и выпустил его из рук. Борис не удержал манекен, пластиковое тело с шумом упало на пол.

– Так, все, я вызываю полицию! – Борис взял со столика телефон, но Ворокуту это совсем не испугало.

Он даже сел в кресло, рядом с которым стоял Борис, пока только собираясь звонить в полицию.

– Ну позвонишь ты в полицию, и что? Ну выставишь ты меня в дурном свете перед женой, кому от этого легче будет?

– Ты уже в дурном свете, – глянув на Полину, сказал Борис. – Как муха в сиропе.

– Я имел в виду свою жену. Приезжала, смотрела, баб искала. А нашла бы Рафаэля, что бы я ей сказал?.. Вот что ты подумал… Кстати, ты не назвался. Как тебя зовут?

Ипполит освоился на новом месте, взял бутерброд с сыром и колбасой, улыбнулся Полине в знак благодарности, откусил маленький кусочек.

– Не важно.

– Ну как это не важно? Мы же соседи!.. Вот свет сейчас погаснет, а у меня генератор!

– У меня тоже.

– А бензин?

– Что?! – вскипел Борис.

Если этот гоблин смог зайти к нему в дом, ему ничего не стоило вскрыть хозблок, вынести оттуда весь запас бензина. И даже из бачка генератора слить.

– Откуда я знаю, есть у тебя бензин или нет?

– Не пойдем мы к вам, – покачала головой Полина, усаживаясь в кресло через столик от него. – Даже если не будет света. Но и вы можете побыть с нами. И жену позвать.

– Жена уехала, она у меня в Волгограде осталась, работа у нее там. Так, приезжает иногда… А можно я с другом у вас останусь?

– Останешься?! – вскинулся Борис.

– Ну побуду.

– Может, вам в гостевой постелить? Место вы уже, я смотрю, нагрели!

– Да ладно тебе! – Ипполит с обидой глянул на Бориса. – Помнишь фильм «Я – легенда»? Ни одной живой души, с ума сойти можно, одни только манекены… И я тут один-одинешенек. Нет, я не жалуюсь, мне одному хорошо…

– Чай, кофе? – спросила Полина.

– Мне бы водочки! – Ворокута прижал к груди ладони в знак благодарности.

А ладони у него крупные, пальцы толстые, сильные, грубые. Сермяжные от природы руки, привычные к физической работе.

– Водочки нет, коньячок есть!

– Вот это по-соседски! Вот это я понимаю!

– А друга твоего куда посадить? – с издевкой спросил Борис.

– Да пусть лежит… – Ворокута даже не глянул на манекен.

– А ему не обидно?

– Не надо со мной как с идиотом, я вполне нормальный мужик, ну одичал немного от одиночества. Как в сентябре вселился, так безвыездно тут живу, только в магазин и обратно хожу… В декабре норд-ост был, все заледенело, ваш дом, кстати, тоже, вдруг трубы размерзлись, ходили, смотрели.

– Ходили? С Рафаэлем?

– Ну а кто дома строил? Шляхов переживал, звонил.

– Шляхов? Андрей Иванович. – Борис нарочно назвал неправильное имя.

– Игорь Иванович.

– Игорь Иванович не знает, что трубы в доме пластиковые и в них антифриз?

– Правильно говорят, не делай людям добра.

– А где взял ключи?

– Так Шляхов дал. Вы же даже замки не сменили, как въехали, так и живете. Даже в третьем доме сменили. Во втором нет, не успели. В прошлом году купили, приезжали… А с вами я даже познакомиться не успел, вы у нас первые ласточки, да?

Полина поставила на столик бокал, при госте откупорила коньяк, налила. Ворокута смотрел не на бутылку, он любовался Полиной. Смотрел на нее и как будто сравнивал с кем-то. С женой сравнивал или со своей мечтой, Борису все равно.

– Эй! – Он толкнул Ворокуту в плечо.

Но тот как будто этого не заметил. Зато у Бориса возникло ощущение, как будто он толкнул какую-то энергетическую оболочку весом с черную дыру, настолько же твердую, насколько и тяжелую. Не человек перед ним, а танк бронированный.

– Ну да, мы сразу купили, как узнали, – сказала Полина, глянув на мужа и с укором, и с пониманием.

Застройщик нисколько не сомневался, что дома у моря раскупятся, как горячие пирожки, поэтому не спешил, сначала довел все до ума, даже мебелью обставил, набив этим цену, затем уже пустил в продажу. И Борис не смог отказать себе в удовольствии стать счастливым владельцем четвертого по нумерации дома.

– Это правильно, быка нужно брать за рога, а мужа… Ну да ладно!

Борис и хотел толкнуть Ворокуту в плечо, но не решился. В конце концов, он же обошелся намеком. К тому же он действительно сосед, если знает Шляхова. А личинки замков Борис зря не заменил, хотя и собирался. И как-то из виду упустил, и в Москву они уехали раньше времени.

– А вы здесь в Кривой Балке зимовали? – спросила Полина.

Не было такого географического пункта, во всяком случае Борис отсмотрел кучу карт, но ничего не нашел. Но балка была, причем кривая, отсюда и название. Дорога неважная, горная, от шоссе далеко, летом народу немного, хотя пляж просто прелесть. На машинах приезжают, палатки ставят, место под бивуаки еще осталось, хотя Шляхов площадь общего пользования сократил как минимум втрое. Четыре дома построил, Борис оказался в числе счастливчиков, купивших дом. С соседом, правда, не повезло. Странный он, этот Ворокута, очень странный.

– А что, зима здесь мягкая, море не замерзает, на Крещение купался.

Ипполит вроде как не заметил толчка в плечо, но пялиться на Полину перестал. Так, посмотрит на нее и шарится глазами по комнате, хотя ничего удивительного здесь для него нет. Дом у него почти такой же, полутораэтажный шале двести квадратов площади.

– В море?

– Отличная вода! В марте купальный сезон открыл. Завтра на пляж приглашаю!

– Да как-то рано еще завтра, – поежилась Полина.

Она тоже смотрела на Ворокуту, но как на забавную зверушку. А как она еще могла относиться к человеку, который прячет от жены мужской манекен? Мог хотя бы с женским прототипом дружить.

– Рано будет, если море не успокоится, штормом столько водорослей нанесет, а убирать некому. Если мы не уберем, будет лежать, гнить, блохи заведутся. Морские блохи такие кусачие! – улыбнулся Ворокута.

– Борис у нас по водорослям специалист, я больше по дому, – Полина выразительно глянула на мужа.

И он кивнул, соглашаясь с ней. Не царское это дело, водоросли с пляжа убирать, тем более в компании с липким навязчивым типом. Но субботник – дело если не святое, то полезное, отлынивать Борис, в общем-то, не собирался, но Полину отпустит на пляж только для того, чтобы загорать и купаться. А солнце может выглянуть уже завтра. Двадцать четыре градуса обещают и переменчивую облачность.

– В доме у вас уютно, – с завистью заметил Ипполит. – Красивой женщине даже убираться не надо, красивая женщина сама по себе создает домашний уют. Полный страстного огня.

– В камине, – качнула головой Полина, предостерегая Ворокуту от непрошеных фантазий. – Тихий домашний огонь.

– На берегу моря. С тихой домашней женщиной… Я, наверное, такой зануда!

– Может, вам уже пора! – одними губами улыбнулся Борис.

И Ворокута вдруг резко повернулся к нему, казалось, вонзив взгляд прямо в его душу. Как будто ледяную иглу воткнул. Острую иглу, твердую, но хрупкую. Развалилась игла, остатки вмиг растаяли, но прежде она успела оставить в душе сквозную рану. А Борис успел почувствовать, как у него отнимаются ноги.

– Хороший коньяк! Я бы не отказался от повторения! – Ипполит мило улыбался, протягивая пустой бокал.

Коньяк налила ему Полина, он в знак благодарности ей кивнул и вдруг так же резко подался вперед, но за руку взял мягко. И ткнулся губами в костяшки пальцев, быстро, но неловко.

– Вы уж меня извините, одичал я тут без людей, – виновато улыбнулся он.

Полина кивнула, себе взяла бокал с белым вином, Борису протянула с красным.

– Ничего, на носу лето, – сказала она. – Соседи подтянутся. Туристы… В прошлом году были туристы. Но это скорее плохо, чем хорошо… Давайте выпьем за хорошо!

– С удовольствием!

Ворокута потянулся к ней, как будто хотел снова поцеловать руку, но Полина отступила на шаг, выражая недовольство, качнула головой. Во всем нужно знать меру, тем более в глупости.

Ипполит выпил, Полина подала ему блюдо с бутербродами, вопросительно глянув на мужа. Почему она должна ухаживать за гостем, тем более за мужчиной?

– А кто у нас во втором доме живет? – неохотно спросил Борис, снова наполняя бокалы.

– Зайцев Роман Артемович, жена Калерия… Отчество вылетело из головы, – сначала сказал, а затем задумался Ипполит.

И на Бориса озадаченно глянул.

– А в третьем доме?

– Марковы, муж, жена и дочь, – уже не так бодро проговорил Ворокута.

– И по именам их знаешь?

– Ну где-то записано.

– Шляхов сказал?

– А что, не имеет права?

– И как нас зовут, знаешь… Все про всех знаешь!

– Потому что скучно. Но мне нравится такая скука. И одиночество нравится. Мне сорок девять, всю жизнь как проклятый работал, люди, люди, голова кругом, сколько людей.

– А работал где?

– Речное строительство, нефтяные, зерновые терминалы, очень хорошо поднялся. Удержаться не смог, опустили. Но денег поднял, живу, ни в чем себе не отказываю. И так хорошо здесь. Как в отдельно взятом раю.

– А это твой ангел? – Борис кивком указал на манекен.

– Честно? Туристов купил пугать, чтобы они по ночам не шарились. Знаю, что вы на лето собирались приехать, ключи есть, решил пошутить…

– Ну и шутки у вас, я скажу, Ипполит Матвеевич! – улыбнулась Полина.

– Вообще-то, Георгиевич! Но в принципе, вы правы, Полина Ильинична, шутки у меня как у Ипполита Матвеевича.

Борис хмыкнул в кулак. Ну конечно, этот жук знал их по именам и отчествам. Шляхов мог все рассказать. И ключи дать. А собаки во дворе нет. И не будет, пока они с Полиной не примут окончательное решение переселиться сюда навсегда. И камеры поставить не догадались. Да и смысла в том не было. Если дом будут грабить, камеры первым делом снесут вместе с жестким диском. И на охрану дом не поставишь, до ближайшей вневедомственной охраны двадцать километров, пока доедут, все уже вынесут и вывезут. Да и не возьмут дом на охрану… Может, правда манекенов накупить, приодеть, вооружить бутафорскими автоматами, пусть стоят по углам?..

– Ну что, на посошок? – Полина подняла бокал, выразительно глядя на Ипполита.

Тот правильно все понял, выпил, поблагодарил за гостеприимство. На прощание хотел поцеловать Полине ручку, но встретился с ней взглядом и передумал.

– Друга забыл! – напомнил Борис.

Ипполит пресно глянул на него, забрал своего Рафаэля, обулся и вышел на ярко освещенную террасу.

– Калитку сам откроешь?

В ответ Ворокута протянул ему связку из четырех ключей, от двух калиток, основного и запасного выхода из дома.

– И номер запиши, но телефон хорошо, а рация не помешает. Завтра занесу, мало ли что. Люди, если честно, не беспокоят, а медведь заглянуть может. Они здесь спать почти и не ложатся, но все равно по весне голодные и злые. Я на всякий случай карабин держу.

– Медведи всегда злые. Добрые только в сказках.

– Не знаю, в балке с одним в ноябре столкнулся, увидел меня, убежал. Сказочный, наверное!.. Все, давай!

Ворокута говорил степенно, голос его звучал серьезно, дурацкие шутки, казалось бы, в сторону, но на прощание он подал руку манекена.

– Извини, ошибся! – засмеялся он.

– Ничего! Спокойной ночи!

Ворокута подал ему руку, но Борис, мило улыбаясь, этого не заметил. Открыл калитку и указал на выход.