Эти существам не требовались глаза. Им они были не нужны – гончие читали вибрации самого Астрала, брали след по биению сердца жертвы и, найдя, где «тонко», врывались в обычную реальность, впиваясь в добычу тысячами острых как иглы клыков. Я заметил их на полмгновения раньше, чем твари упёрлись в границу, и ощутил, как слой задрожал, будто туго натянутая на барабан кожа.

Кто бы ни отправил этих тварей, он опоздал. И выдал себя; теперь я знаю, что здесь, в этом мире, действуют сильные астралоходцы.

Открытый бой мне сейчас невыгоден. Нужно выйти на хозяина этих тварей.

Пауза оборвалась: одна из гончих шипела, отыскав слабое место в фактуре слоя. Старые пути обходятся мне поистине дорого.

Тварь вогнала клыки в шов, граница затрещала, словно рвущийся холст. Края разошлись на толщину лезвия, и сквозь щель потянуло холодом чужой силы.

Астралоходец здешний был или очень смел, или очень глуп. А может, и то, и другое вместе. Он подставлялся, он открывался мне, словно приглашая к атаке – а я вместо ответа лишь ждал.

Вторая тварь, не теряя времени, пришла на помощь первой, щель стала расширяться. Ещё миг, и они протиснут головы, потом ворвутся внутрь; но нет, граница не поддавалась так просто. Слой стонал, но держался, и, следовательно, ещё немного времени у меня оставалось.

Как раз достаточно для того, чтобы оставить их всех в дураках.

Я вновь проделал то, что освоил ещё в ученичестве. Остановил дыхание, замедлил сердце. Подумал о пустоте. О том, что нет меня. Нет тела. Нет имени. Только тишина. Ныряй, Ловкач, уходи на глубину. Касание замерло. Стук повторился, но уже далёкий, слабый. Пауза. Они меня потеряли. Но зато теперь они точно знают, что я – есть. И будут искать.

Однако я постараюсь найти их первым. У меня накопилось к ним немало весьма интересных вопросов.

Но пока – обострившимися, как всегда в минуту опасности, чувствами я понял, что за мной наблюдают. Из-за окна, со стены дома напротив, через узкий, словно ущелье, проход меж зданиями, ожидало нечто, прицепившееся к кирпичам.

Я рванул оконную раму.

Но засевший там наблюдатель дольше ждать не стал. Стремительная тень метнулась вверх, мигом исчезнув за изломом крыши.

Я бросился следом, быстро, как мог, понимая уже, что сейчас тварь – или человека, неважно – мне не догнать. Потому что те премилые гончие Астрала, само собой, обо мне не забыли.

…Астральный след на тёмных, кое-где покрытых мхом кирпичах ощущался совершенно чётко. За мной следил не человек, или, самое меньшее, не совсем человек.

Нет у меня сейчас времени гоняться за этой тварью по крышам. Я прошёл бы по следу, но – не сейчас. Нет, сейчас не наступило время для этого…

Пока мне надо подготовить позицию, с которой я начну собственное наступление.

Глава 7. Следы и тропы

Не всякая погоня висит у тебя на плечах, орёт «стой!», свистит, завывает и мчит следом, громко топая. Не всякая погоня грозит тебе всеми карами небесными, суля «в Сибирь упечь навечно» или «запороть тебя, каналью!». С этими-то погонями неплохо справлялся и мой реципиент.

Нет. Сейчас за мной идёт пара гончих, твари Астрала чуют сквозь границу миров. Они рядом, просто невидимы, алчно выжидают момент и пытаются отыскать слабое место в границе. Теперь будут рыскать, надеясь, что дичь потеряет осторожность и попытается высунуться в Астрал.

И потом этот наблюдатель. Вполне возможно, он надеялся завести меня в ловушку, ещё одну.

И поэтому мне требовалось сменить позицию.

Я выбирался из Вяземской лавры, как это место звала народная молва, быстро, не мешкая, не оглядываясь. Слишком хорошо знал: кто озирается, тот чего-то боится, и для местных такое поведение может быть словно та самая красная тряпка для быка. Здесь чужие глаза глядят не только из каждой подворотни, но и из-за порога реальности.

Гончие разочарованно отступили, ушли вглубь, потеряв мой след, но не исчезли. Они будут ждать, пока я оступлюсь. Потом, когда поймут, что ждут напрасно, начнут действовать… Ну а пока – пусть, немного, но время у меня есть.

Я уже понимал, почему Лигуор развернул здесь такую операцию: в этом мире действовали могущественные «чародеи», как, наверное, называют их местные. Сильные астралоходцы и менталисты. И здесь, в Петербурге, слишком много тех, кто умеет искать, чувствовать и преследовать.

Погоня продолжалась – кто-то сильно, но грубо, неэлегантно стучался в мой уже успевший остыть астральный след. Чужой взгляд скользил по улицам так же, как и по границе Верхнего слоя. Где-то в вышине, над крышами, я ощущал исходящие касания, зондирующие, настойчивые, навязчивые, так что порой кололо в висках, и ловил себя на том, что потирал их стынущими пальцами. И на утренних улицах что-то было не так, не как обычно… нет, я сам ещё не знал, как здесь бывает обычно, но ощущал это по тревоге, появившейся в теле.

Тут и там на тротуарах и подле ворот торчали какие-то странные типы, на вид совершенно заурядные – то извозчик, то разносчик, то пара ломовиков, занятые чем угодно кроме своих прямых обязанностей. Впрочем, подозрение не есть уверенность, можно и ошибиться.

Ага. Первый перекрёсток – и сразу двое.

Один в затрапезном картузе и дворницком фартуке, другой в потертом пиджаке. Стоят, будто ждут кого-то. Но уж больно ровно держатся: не курят, не переговариваются, не таращатся по сторонам, как делают все честные бездельники. Застыли – и всё. Взгляд мой цепляется за неправильное.

Озираюсь. Вот! На ловца и зверь!..

Мальчишка-разносчик с лотком, на лотке – папиросы. Вышел в этакую рань, искать покупателей. Ты-то, голубчик, мне и нужен.

– Эй, малец! Поди-ка сюда!..

Подбежал рысью, заглядывает в глаза.

– Каких папиросочек желаете, барин?.. Хорошие папиросочки, и дешево, барин!

– Полтинник заработать хочешь, малой? – перебиваю его.

Аж оскалился, ухмыляется теперь от уха до уха.

– Конешное дело, хочу, барин!.. Что сделать? Весть передать? Аль на стрёме постоять?..

– Ишь ты, «на стрёме»!.. – делано хмыкнул я, уже прокручивая в голове задание для этого оболтуса. – Больно умён ты, как я погляжу.

– Виноват, барин!.. Прости дурака!.. Что сделать-то надобно?

Рожицу попроще сделал сразу, прыти поубавил.

– Так-то оно лучше. Видишь тех двоих, на перекрёстке? – я кивнул на парочку.

– Вижу, барин, как не видеть!

– Подбеги-ка до них, папирос им предложи, да так, понастойчивее. За рукав можешь подёргать. Поной, погунди пожалостливее, мол, сирота горемычная, не гоните, люди добрые, купите у меня лучше, Господь вас наградит!.. А потом сразу сюда. Вот тебе двугривенный, остальное – как вернёшься. Всё понял?

– Чего ж тут не понять, барин? – мальчишка закивал головой, как болванчик. – А жалостливо я очень даже умею!.. Вот увидите!..

Паренёк рысью затрусил, куда велено. Я же остался в подворотне, где можно было стоять, опершись спиной о стену и скрестив руки на груди, и неотрывно следить за тем, что происходило дальше. Если это то, что я думаю…

Разносчик уже подбежал к подозрительной паре, запрыгал вокруг; ага, вот он и впрямь того, что в дворницком фартуке, за рукав тянет!..

А те что? Не поворачиваются, не смотрят. Головы ворочаются медленно, словно шеи – из непропеченного теста, руки двигаются еле-еле.

Паренёк оказался, похоже, сообразительным. Попятился, потом отскочил, а потом со всех ног бросился наутёк. Двое этих даже не проводили его взглядами.

Всё ясно. Местные астралоходцы, те, что ведут за мной охоту, выставили на улицы Наблюдающих. Правильно мыслят – обычным шпикам я глаза отведу на раз-два, а вот Наблюдающие…

Прежде всего – никакие это не люди. Конструкты, астральные тени, ненадолго получившие воплощение. Потому я их и заметил – слишком недвижные, чтобы быть даже просто зеваками. Недвижное сложнее заметить, чем преследователя, но если знаешь о существовании таких, то глаз рано или поздно зацепится за чуждое. Они не умеют говорить, но зато прекрасно умеют замечать малейшие колебания Астрала.

Малейшие.

То есть, чтобы проскользнуть мимо них, мне надо полностью скрыть собственную природу, своё изначальное естество. Трудная задача, но ничего…

Мальчишка подбегает – от ухмылки ни следа на лице не осталось, весь бледный, руки трясутся.

– Б-барин… барин, я подхожу, а они ровно неживые!.. только глядят, да тут я и подумал – помру на месте, видать!.. Страшно, аж жуть!.. Барин, что ж это за сила нечистая?..

– Не бойся, – ободрил я его – Они… ну, просто не в себе. Бывает такое. Вот тебе за сообразительность, – и я протянул ему рубль. – Ступай теперь, да никому не говори, что видел!..

– Вот те крест, барин, ни полсловечка!.. Страх-то какой!.. Благодарствую, барин…

– Ступай, ступай, – я втянул ноздрями воздух, не сводя взгляд с Наблюдающих. – И носа не высовывай до вечера. Я тебе, считай, дневную выручку уже сделал.

– Точно так-с, барин, сделали!..

Мальчишка проворно исчез за какой-то дверью, и я мог забыть о его существовании.

Значит, преследование велось с двух сторон. В Астрале – глухое давление, как будто кто-то ищет не столько мой след, сколько брешь в моём щите, высматривает слабину. В реальности – тихая сеть, раскинутая по улицам.

На каждого свой окорот. Наблюдателям будем отводить глаза. Но не так, как я отводил бы обычным шпикам – тем хватило бы самого простого: вселяешь в чужую мысль образ – тощего старика с мешком, подвыпившего извозчика, кого угодно, только не себя. Экономно и не требует много силы – а её у меня по-прежнему очень мало, гончие не дали как следует запастись энергией Астрала.

С Наблюдателями куда сложнее. Вот они, серые, неподвижные. Смотришь – вроде, человек: дворницкий фартук, куртка мастерового, руки-ноги, голова, всё на месте. Но взгляд пустой, стеклянный, глаза не мигают. Не дышат так, как надо. И главное – ты чувствуешь, что смотришь не в глаза, а словно в пустую бойницу, и вот уже за нею-то и замер кто-то совсем иной.

Я попытался проскользнуть мимо, закрывая от себя самого Астрал, растворяясь в пустоте, но вовремя заметил: один из них резко дёрнул головой, прямо за мной. Будто хотел и не мог оторвать взгляд. Значит, на обманку не купился.

Эти видят своим пустым взглядом куда больше, чем шпики. Докладывают куда быстрее. Их сила в том, что они не устают. Будут цепляться за каждую подозрительную нить, за самый слабый астральный след.

Ладно, работаем по-другому. Придётся потратить ещё толику силы.

Я чуть сбавил шаг. Пусть поработает тонкий фантом.

Туманное, дымное нечто. Не призрак, не видение. Поистине «фантом».

Моё астральное отражение свернуло в ближайший переулок, и тут же Наблюдатель развернулся туда – всем корпусом, куда проворнее, чем когда прыгал возле него мальчишка-разносчик.

Клюнул, пёс смердящий, клюнул!

Хорошо. Но это только на минуту.

Пара Наблюдающих с неожиданной резвостью сорвалась с места. Да, когда нужно, они могут бегать очень быстро.

А гончие сейчас, несомненно, ждут подвижек в Астрале. Их хозяева уверены, что мне некуда деваться, что я потянусь туда за силой; наивные. Не на того нарвались!..

А меж тем память того Ловкача вела меня в глухой двор. Заборы, дровяные сараи… ага! Здесь.

Осколок зеркала, пристроенный мною на посеревших досках. Мне все отчетливее становилось понятно, что не так прост тот, в чьем теле я нахожусь, хотя вся его жизнь, словно большая улика, указывала на обратное.

Я зарядил осколок остатком воли, и стекло отразило мой «отпечаток» – живой, настоящий, словно я стою здесь, за стеной.

Через мгновение один из Наблюдателей резко остановился под аркой, вытянул шею. Для него я был уже не на улице, а в доме. Отлично. Пусть ломится в стены.

Быстрым шагом я прошёл насквозь проходным двором, оглянулся – пара Наблюдающих исчезла в доме, им на помощь явно спешили ещё четверо, но меня они не замечали – слишком далеко.

Я оторвался.