Перепуганный Самсон побежал к ограждениям. Не теряя времени, Банза положил руку на лоб извивающегося Луи и торопливо произнес:

– Zarak'tul morgath, sha'karn ith'varra, jah'rim tal'keth, akor'van ith'zul, jah'rim tal'keth, akor'van ith'zul^[3].

Луи обмяк и затих. Когда Самсон прибежал к ним с бутылкой воды, Аганза уже плакал от боли и огорчения, а Банза вкалывал ему обезболивающее и успокоительное. Это был провал. Злясь на себя, на неуклюжего Луи, Банза забрался в машину скорой помощи и сопроводил пострадавшего в больницу. Самсон ехал с ними и смотрел на Банзу с ненавистью.

– Это все твоя вина, – сказал он. – Будь ты проклят. Как только моего мальчика доставят в больницу, я пойду к газетчикам и все про тебя расскажу!

Банза промолчал и опустил голову. Самсон отвел взгляд от доктора и с тревогой посмотрел на плачущего от боли марафонца. Банза нервно крутил на среднем пальце массивное позолоченное кольцо, думая о том, что ему предстоит сейчас мобилизовать все свои способности, но для этого нужен подходящий момент. Едва «скорая» остановилась у больницы, Самсон выпрыгнул и начал кричать и звать на помощь врачей, но здесь никто не говорил по-французски и уж тем более на банту. Медики пытались оттеснить тренера, и Банза неожиданно встал на их сторону, помогая оттащить Самсона от Луи. В суматохе никто не обратил внимания, что тренер вдруг на мгновение обмяк, а затем, внимательно уставившись на врача, начал поднимать и опускать руки в нелепых, почти танцевальных движениях. Со стороны это выглядело как дикая первобытная пляска, но на них никто не смотрел.

Или почти никто.

Через минуту все было кончено. Вялый Самсон Дамибу поплелся в больницу, где без особого интереса попытался разузнать что-то о судьбе своего подопечного. Банза вышел на дорогу и замахал руками, призывая такси. Машина остановилась почти сразу, причем водитель «жигулей» вытаращил глаза, явно не ожидая увидеть на своем пути чернокожего. С большим трудом Банза объяснил водителю, что ему нужно в Олимпийскую деревню. Путаясь между одинаковыми многоэтажками, Банза наконец добрался до своей, сунул водителю пять рублей и торопливо побежал к подъезду.

Дверь квартиры оказалась не заперта. Почуяв неладное, Банза попятился, но кто-то сильный появился позади и втолкнул его внутрь. Доктор влетел в квартиру и упал на пол, уткнувшись в чьи-то ноги в серых брюках и узконосых черных туфлях. Банза поднял голову. Перед ним, на его кровати, сидел худой мужчина в сером костюме, с узким суровым лицом с тонкими губами, в очках в толстой оправе. В комнате Самсона и гостиной копошились в вещах мужчины, одетые так же. На кровати лежал открытый чемодан Банзы с взрезанной подкладкой. Вещи валялись на полу. А на столе лежали пачки денег, вся валюта, которую Банза уже мысленно потратил в другой, свободной от предрассудков, стране. Мужчина в сером костюме неприятно улыбался, и Банза понял, что попал в западню.

Банзу увезли сразу и в тот же день отправили в камеру, темную, без окна, со странными неровными стенами, выкрашенными в отвратительный зеленый цвет. Под потолком горела всего одна тусклая лампочка, не выключавшаяся ни днем ни ночью. Других источников света не было. В углу находились умывальник и низкий унитаз, как в африканских поездах или на вокзалах, от которого немилосердно воняло. Несколько раз Банзу водили на допросы, поверхностные, странные, будто бы его стражам вообще были неинтересны ответы. У переводчика, помогающего следователю, пожилого лысеющего мужчины, был отвратительный французский, так что Банзе даже почти не приходилось делать вид, что он не понимает, о чем ему говорят. Банза потребовал визит консула, но ему отказали. То же самое было с адвокатом, как будто исчезновение доктора команды Республики Конго для всех прошло незамеченным. Спортсмены как минимум должны были задавать вопросы, куда пропал их врач, но известий от них не было. Всемогущее КГБ просто стерло Банзу с лица земли, будто ластиком.

На четвертый день заточения Банзу вновь повели на допрос, и на сей раз в комнате с ним оказался вовсе не невнятный следователь с глупыми вопросами, с требованиями признания в шпионаже, а тот самый высокий мужчина с худым лицом, маленькими глазами и крохотным ртом. При этом голос его был гулким, хорошо смодулированным, почти радийным. Так говорили дикторы и выдающиеся политики. Давешнего переводчика тоже не было, вместо него с мужчиной в кабинете сидела красавица-блондинка не старше двадцати – двадцати пяти, с приветливым добрым лицом, одетая в добротный синий костюм, явно не купленный в магазине. Она даже слегка улыбнулась Банзе. Глядя на нее, Банза подумал, что его костюм измят, а от него самого воняет. Банзу подтолкнули к столу и, насильно усадив, приковали наручниками, стиснув оковы так, что он скривился от боли. Блондинка метнула на своего начальника умоляющий взгляд, но тот не отреагировал.

– Начнем, – скомандовал мужчина. – Меня зовут майор Царенко.

Девушку, что переводила, не представили. Французский у нее был безупречный, акцент почти не слышался.

– За что меня арестовали? – спросил Банза. – Я требую, чтобы мне предоставили адвоката и сообщили об аресте в консульство Конго. Я иностранный гражданин и имею право…

– Вас подозревают в шпионаже, доктор Банза. А со шпионами в СССР разговор короткий, – прервал Царенко. – Так что никаких прав у вас нет. Наша страна только оправилась от войны, и меньше всего на свете нам бы хотелось вступать в новую. Особенно сейчас, когда империалисты угрожают нам со всех сторон, подрывая наши идеалы. Вы очень интересный персонаж, доктор Банза. Признаться, мы ждали неприятных сюрпризов от очень многих участников Олимпиады, но от представителя Республики Конго, с которой у нас только-только установились дипломатические отношения, ничего подобного даже предвидеть не могли. Понятно, вас держали под наблюдением, но оно было довольно формальным. Ровно до одного момента.

Майор Царенко вынул из папки несколько фото и протянул их Банзе. Тот бегло взглянул на них, но в руки не взял, понимая, что попался.

– Вы ведь узнали этого человека? – участливо спросил Царенко. – Это помощник посла в Конго Уткина, Павел Трегубов. Вот вы с ним в посольстве, вот в машине, вот на улице. А вот вы передаете ему пакет, а он вам – деньги. Что было в пакете, доктор Банза?

Банза молчал. Блондинка больше не смотрела на него с сочувствием, теперь на ее лице было холодное презрение. Царенко выждал паузу, а затем, бегло ухмыльнувшись, положил на стол холщовый мешочек.

– Трегубов арестован. Ему даже дипломатическая неприкосновенность не помогла. Когда речь идет об интересах страны, мы становимся безжалостны, доктор Банза, не важно, иностранец это или гражданин СССР. Трегубов пытался выбраться из страны, но не успел. Его взяли прямо в аэропорту. И при нем было это.

Царенко высыпал содержимое мешочка на стол. На столешницу с грохотом выпало несколько невзрачных камешков, которые тускло блеснули в свете ламп. Блондинка поглядела на камни с интересом, в ее глазах вспыхнула догадка.

– Это алмазы, – спокойно сказал Царенко. – Анализ показал, что их родина – Африканский континент. Рабочая версия нашего ведомства такова: вы привезли алмазы, подкупили помощника посла, чтобы он передавал вам шпионские материалы. Но понимаете ли, в чем дело, доктор Банза, ваша личность оказалась куда сложнее. При задержании у вас изъяли очень интересный коктейль. А наружное наблюдение зафиксировало весьма странное поведение вашего бегуна и тренера. У обоих в крови обнаружили ряд веществ, причем мы не все смогли определить. Наверняка известно, что это нейротоксины животного происхождения, растительный скополамин и атопин, скорее всего из дурмана, аконит и что-то еще. У Луи Аганзы этого вещества больше, чем у Самсона Дамибу. У обоих мы увидели следы уколов, в изъятом у вас кольце обнаружен механизм, позволяющий впрыснуть эту отраву, и следы яда мы тоже нашли. Но…

Царенко положил на стол упакованное в полиэтилен кольцо. Банза не поднял глаз.

– Химические вещества не объясняют странного поведения Аганзы и Дамибу. Аганза бежал к финишу на пределе человеческих возможностей, обогнав явных фаворитов, и, если бы не сломал ногу, пришел бы к финишу первым. Даже после падения он порывался бежать дальше, скакать на одной ноге. А его тренер, поссорившись с вами, вдруг устроил какие-то танцы с бубнами, после которых почти потерял интерес к собственному спортсмену. Он не помнит ни о ссоре с вами, ни о том, как повторял ваши странные жесты, и не понимает, как после нескольких недель неприязненных отношений вдруг воспылал к вам таким почтением. С Дамибу работали несколько наших специалистов, включая врачей, и почти ничего не могли добиться, пока в разговоре не мелькнуло упоминание: Банза из Бенина, Банза из Бенина, после чего Дамибу будто язык отрезали. Ничего не хотите пояснить мне, доктор?

Банза не поднимал головы. Молчание затягивалось.

– СССР – прогрессивная страна, – сказал Царенко. – Современная. И мы отвергаем всякую мистическую ересь. У нас есть церкви, знаете ли, но туда ходят старики, которые при царе родились, мы не хотим им это запрещать. Советский человек ни в бога, ни в черта не верит. Но вы поставили нас в тупик. Когда я побеседовал со специалистом по странам Африки и попросил рассказать о Бенине, то узнал, что это столица религиозного культа вуду. У нас очень мало специалистов по Африке, доктор Банза, особенно по древним религиозным течениям, но даже поверхностные знания дали нам понять, какие вещества применяют ваши колдуны. Это очень интересный коктейль. Однако только его недостаточно, чтобы подавить волю человека и заставить его обогнать всех бегунов или забыть о недавнем скандале. Ваши методы, доктор Банза, нас очень интересуют. Поэтому мы предлагаем вам компромисс. Вы будете работать на нас, получите политическое убежище, если надо. А за это обучите наших сотрудников вашей методике. А когда обучение завершится, мы подумаем о вашем возвращении в Конго. Или же, как вариант, в другую страну, при этом вы сохраните капитал, полученный за продажу алмазов.

– А если я откажусь? – спросил Банза.

Царенко улыбнулся:

– Ну, вот вы и созрели для диалога, я рад. Если вы откажетесь, то вас обвинят в шпионаже и шансов вернуться у вас не будет. Вы сгинете где-нибудь в тайге или на Севере. Наши зимы суровы, доктор Банза, местами они длятся почти бесконечно. Так что я советую вам взяться за обучение наших сотрудников.

– Вы не понимаете, о чем просите. Это невозможно. И дело не в моем нежелании, – сказал Банза. – Подобные умения можно получить только с рождения, по праву крови. И не каждый сын или дочь получает этот дар от матери или отца. Этому нельзя научиться, если у вас нет данных. Я ничего не могу вам гарантировать.

В голове Банзы на миг промелькнули годы подготовки, вкус крови и запах зловонного дыма. Как мог этот ничего не понимающий белый, не разбирающийся в тонких материях, чего-то от него требовать?

Царенко поморщился:

– Детали меня не интересуют. У вас есть полгода, чтобы подготовить наших людей. Если это, как вы говорите, окажется невозможным, свои умения вы будете применять где-нибудь на урановых рудниках. Даже очень сильные люди там живут от силы года три. Вы протянете не больше года.

– У меня есть время подумать? – прошептал Банза.