Джон Диксон Карр: Пока смерть не разлучит нас

John Dickson Carr

TILL DEATH DO US PART

Copyright © The Estate of Clarice M. Carr, 1944

Published by arrangement with David Higham Associates Limited and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

© Е. А. Королева, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Издательство Азбука®

* * *

Глава первая

Возвращаясь мыслями к случившемуся, Дик Маркхэм, возможно, и усматривал некие знамения или зловещие предостережения и в летней грозе, и в шатре предсказателя, и в стрелковом тире, и во множестве прочих обстоятельств той ярмарки.

Но на самом деле в тот момент он не замечал, даже какая стоит погода. Он был слишком счастлив.

Когда они с Лесли вошли в открытые ворота с каменными столбами, увенчанными геральдическим грифоном и ясенем, перед ними открылись просторы Эш-холла. Ровные лужайки пестрели павильонами и полосатыми шатрами. На заднем плане возвышались дубы и тянулась длинная, приземистая кирпичная стена хозяйского дома.

Эту картину лет через пять Дик Маркхэм припомнит с щемящей тоской. Буйно зеленеющая, такая родная Англия, Англия белых фланелевых брюк и послеобеденного безделья, Англия, которую мы, слава богу, никогда не променяем ни на какой чепуховый лучший мир. Вот она, раскинулась во всем своем великолепии, за какой-то год до развязанной Гитлером войны, впрочем слово «великолепие» едва ли применимо к поместью Джорджа Конверса, последнего барона Эша. Однако Дик Маркхэм, рослый молодой человек с бурным воображением, вряд ли обращал на это внимание.

– Между прочим, мы ужасно опоздали, – сказала Лесли задыхающимся от смеха голосом – судя по тону, ей на это было наплевать.

Оба до сих пор шагали довольно быстро. Оба теперь внезапно остановились.

Порыв ветра, холодного для такого жаркого дня, с неожиданной яростью взъерошил лужайки. Вознамерился сорвать с Лесли шляпу с широкими мягкими полями, пропускавшими свет, вынудив девушку спешно схватиться за нее руками. Небо потемнело от клубившихся, медленно наползающих туч, словно наступили сумерки.

– Слушай, – сказал Дик, – а сколько времени?

– В любом случае больше трех.

Он мотнул головой, указывая туда, где тень грозовой тучи придавала всему нереальный, словно в кошмаре, вид, как будто солнечный свет просачивался сквозь закопченное стекло. Никто не прогуливался по лужайкам. Затрепетавшие шатры и павильоны, в которые ветер вдохнул подобие жизни, были пусты.

– Но… где же все?

– Наверняка на крикетном матче, Дик. Нам надо бы поторопиться. Леди Эш и миссис Прайс будут в бешенстве.

– А это разве важно?

– Нет, – улыбнулась Лесли. – Конечно не важно.

Он поглядел на нее: смеющаяся, задыхающаяся от быстрой ходьбы, она придерживала обеими руками поля шляпы. Он отметил отчаянную серьезность в глазах, притом что рот ее улыбался. Все ее мысли и чувства как будто сосредоточились в этих карих глазах, твердивших ему то, о чем она сказала прошлым вечером.

Он отметил естественную грацию в ее вскинутых руках и то, как белое платье облегает фигуру под хлещущим ветром. Она была невозможно, волнующе притягательна, настолько, что даже трепет ее губ и движение глаз запечатлелись у него в мозгу, словно он увидел ее на тысяче разных картин одновременно.

Дик Маркхэм, по крайней мере внешне ревнитель приличий, даже помыслить не мог, что прямо в воротах чинного парка лорда Эша, в день чопорного приема в саду, под недреманным оком леди Эш, призрак которой маячил где-то на горизонте, он заключит Лесли Грант в объятия и поцелует, не особенно заботясь о том, кто их может увидеть.

Но именно так и произошло, пока ветер проносился по парку, а небо продолжало темнеть. Их диалог (и нечего тут зубоскалить) получился чуточку сумбурным.

– Ты меня любишь?

– Ты знаешь, что люблю. А ты меня любишь?

Начиная с прошлого вечера эти самые слова повторялись снова и снова, ничего при этом не теряя. Напротив, каждый раз они казались открытием: ослепительная вспышка в мозгу от осознания. Дик Маркхэм, смутно припомнив, где они находятся, наконец-то отпустил ее, и с его губ сорвалось проклятие.

– Полагаю, – произнес он, – нам придется пойти на этот чертов крикет?

Лесли ответила не сразу. Огонь чувств в глазах померк, и она перевела взгляд на небо.

– Через минуту польет как из ведра, – сообщила она. – Сомневаюсь, что крикет состоится. К тому же…

– К тому же – что?

– Я хотела зайти к предсказателю, – сказала Лесли.

Дик не смог бы объяснить, почему запрокинул голову и разразился хохотом. Отчасти из-за наивного выражения ее лица, этой ее безоговорочной серьезности, отчасти из-за того, что ему требовалось захохотать, чтобы хоть как-то выразить одолевавшие его чувства.

– Миссис Прайс говорит, он невероятно хорош, – тут же принялась заверять его девушка. – Потому я и заинтересовалась. Она говорит, он может абсолютно все о тебе рассказать.

– Разве ты сама о себе всего не знаешь?

– Можем мы зайти к предсказателю?

Где-то на востоке слабо пророкотал гром. Крепко взяв Лесли за руку, Дик быстрым шагом повел ее по гравийной дорожке к скоплению павильонов на лужайке. Никто даже не попытался расставить их в ряд или хотя бы в каком-то подобии порядка. Начиная с аттракциона по метанию кокосов и заканчивая так называемым «прудом», из которого полагалось выуживать бутылки, каждый владелец шатра устанавливал его, сообразуясь с собственными представлениями о прекрасном. Но шатер прорицателя узнавался здесь безошибочно.

Он стоял отдельно от остальных, поближе к Эш-холлу. Больше всего он напоминал невероятно разросшуюся телефонную будку, только расширявшуюся у основания и сужавшуюся наверху. Выцветшая парусина была в вертикальную красно-белую полоску. Над пологом шатра висела аккуратная табличка, гласившая:

Великий свами

читает по ладони и в хрустальном шаре.

Видит все, знает все.

А еще большая картонная ладонь, для наглядности изрисованная стрелками.

Небо уже успело так потемнеть, что Дик разглядел свет, горевший внутри логова прорицателя, наверняка удушливо жаркого после солнечного дня. Мощный порыв ветра промчался между павильонами, барабаня и хлопая парусиной и раскачивая стенки, словно полусдувшиеся воздушные шары. Картонная ладонь нелепо задергалась, то ли маня их к себе, то ли прогоняя. И чей-то голос крикнул:

– Эгей!

Майор Гораций Прайс за «прилавком» миниатюрного тира сложил ладони рупором и орал, словно на плацу. Почти все остальные павильоны были пусты, их хозяева ретировались – очевидно, отправились смотреть крикетный матч. Отважный майор Прайс остался. Поняв, что его заметили, он поднырнул под прилавок и заспешил к ним.

– Подозреваю, он слышал? – спросила Лесли.

– Уверен, что слышали все, – сказал Дик, которого вдруг охватило жгучее смущение и приступ гордости. – Ты не против?

– Против! – воскликнула Лесли. – Против?

– Дружище! – начал майор, поглубже нахлобучивая свое твидовое кепи и слегка поскальзываясь на стриженой траве. – Дорогая! Я вас весь день везде ищу. И моя жена тоже! Так это правда?

Дик попытался напустить на себя невозмутимый вид, но выглядел при этом столь же невозмутимо, как раздуваемый ветром тент.

– Что именно, майор?

– Это бракосочетание! – многозначительно произнес майор Прайс едва ли не страдальческим тоном. Он нацелил на них палец. – Вы правда собираетесь пожениться?

– Да. Это точно правда.

– Дружище! – повторил майор.

Он понизил голос, переходя на торжественный тон, более подходящий для похорон, чем для свадьбы. Майор Прайс в преддверии важных событий становился сентиментальным, к немалому смущению окружающих. Он по очереди пожал им руки.

– Я в восторге! – заявил он с искренней симпатией, отчего у Дика Маркхэма потеплело на душе. – Как нельзя более кстати! Самое время! И я так считаю, и моя жена. Когда назначена свадьба?

– Мы пока еще точно не решили, – ответил Дик. – Извините, что опоздали на праздник. Однако мы были…

– Заняты! – подхватил майор. – Заняты! Понимаю! Больше ни слова об этом!

Строго говоря, ему не полагалось именоваться майором, поскольку он никогда не был кадровым военным, а до звания дослужился во время последней войны, но оно так шло Горацию Прайсу, что иначе его и не называли.

На самом деле он был стряпчим, и весьма расторопным. Вся деревня Шесть Ясеней, не говоря уже о половине округи, в случае судебной тяжбы отправлялась прямиком в его контору на Хай-стрит. Однако благодаря манере держаться, благодаря плотно сбитой фигуре, подстриженным песочным усам и веснушчатому жизнерадостному лицу с голубыми глазами, а также исчерпывающим (и по временам утомительным) познаниям в делах военных или спортивных, он был «майором Прайсом» даже в глазах мировых судей.

И теперь он стоял перед ними, лучась улыбкой, покачиваясь взад-вперед на каблуках и потирая руки.

– Между прочим, это просто необходимо отпраздновать, – заявил он. – Все захотят вас поздравить. И моя жена, и леди Эш, и миссис Миддлсворт, и вообще все! Ну а пока что…

– А пока что, – предложила Лесли, – не спрятаться ли нам?

Майор Прайс непонимающе захлопал глазами:

– Спрятаться?

У них над головами пролетел выброшенный бумажный пакет, подхваченный крепчающим ветром. Дубы вокруг Эшхолла махали ветвями, а парусина павильонов хлопала, словно флаги в ураган.

– Сейчас начнется буря, – пояснил Дик. – Надеюсь, эти шатры надежно закреплены. Если нет, придется их потом собирать по всему соседнему графству.

– А, ничего с ними не случится, – заверил его майор. – Да и буря уже не имеет значения. Мероприятие почти окончено.

– Хорошо у вас шли дела?

– Дела, – сказал майор, – шли великолепно. – В его светло-голубых глазах отразилось бесконечное воодушевление. – Кстати, некоторые оказались чертовски хорошими стрелками. Например, Синтия Дрю…

Майор Прайс осекся. И краска вдруг бросилась ему в лицо, словно он допустил дипломатическую промашку. Дик с привычным раздражением понадеялся, что они не начнут снова тыкать ему в нос Синтией Дрю.

– Лесли, – произнес он громко, – сгорает от желания посетить этого предсказателя будущего. Если он, конечно, еще у себя. Так что вы нас извините, но нам надо бы поторопиться.

– Да ничего подобного! – решительно возразил майор.

– В смысле?

Майор Прайс протянул руку и крепко взял Лесли за запястье.

– Идите, конечно, к предсказателю. Он все еще сидит в своем шатре. Но первым делом, – широко усмехнулся майор, – вы должны оказать честь моему аттракциону.

– Стрелять? – воскликнула Лесли.

– Всенепременно! – подтвердил майор.

– Нет! Прошу вас! Не надо!

Дик обернулся. Смятение в голосе Лесли удивило его. Однако майор Прайс в своем тяжеловесном и подавляющем благодушии не обратил внимания на волнение девушки.

Когда капля дождя клюнула Дика в лоб, майор повлек обоих к миниатюрному тиру. Тот представлял собой подобие сарая с дощатыми стенами и парусиновой крышей, а задней стенкой служил стальной лист, выкрашенный черной краской. Полдюжины картонных мишеней висели на фоне задней стены на веревке, закрепленной на блоке, чтобы их можно было подтягивать к себе после выстрела, не сходя с места.

Поднырнув под прилавок, майор Прайс нажал на выключатель. Над каждой мишенью загорелась маленькая электрическая лампочка, хитроумно запитанная от сухих батареек. На прилавке лежала богатая коллекция легких винтовок, в основном 22-го калибра, которые майор насобирал по всем Шести Ясеням.

– Вы первая, юная леди! – сказал он, сурово указав на почти наполненную монетами миску на столе. – Полкроны за шесть выстрелов. Понимаю, цена возмутительная, но это же на благотворительность. Попробуйте!

– Честное слово, – сказала Лесли, – лучше не надо!