– Чепуха! – возразил майор, выбирая небольшую винтовку и любовно проводя по ней рукой. – Вот, аккуратная маленькая модель, «Винчестер–61», бескурковая. Отлично подойдет, чтобы избавиться от мужа после свадьбы. – Он громко фыркнул. – Попробуйте!

Дик, уже положив в миску полкроны, разворачивался, чтобы поторопить ее, но замер на полпути.

В глазах Лесли Грант застыло выражение, которое он не сумел понять, за исключением мольбы и страха. Она успела снять свою широкополую шляпу; длинное каре густых каштановых волос, завитых наружу на уровне плеч, немного растрепалось от ветра. В этот момент душевного напряжения она была хороша, как никогда. Она выглядела лет на восемнадцать, а не на те двадцать восемь, в которых признавалась.

– Знаю, это глупо, – выдохнула она. Ее тонкие пальцы мяли широкие поля шляпы. – Только я боюсь оружия. Все, что связано со смертью или хотя бы с мыслью о смерти…

Песочные брови майора Прайса поползли вверх.

– Черт побери, юная леди, – запротестовал он, – от вас же не требуется никого убивать. Просто взять винтовку и пальнуть в одну из мишеней. Попробуйте!

– Слушайте, – вмешался Дик, – если Лесли действительно не…

Очевидно убеждая себя, что это просто развлечение, Лесли закусила нижнюю губу и взяла у майора Прайса винтовку. Сначала она попыталась удержать ее на вытянутых руках, но поняла, что так ничего не получится. Она огляделась по сторонам, охваченная сомнением, затем прижалась щекой к прикладу и выстрелила не целясь.

Винтовочный выстрел, не столько грохот, сколько треск, потонул в раскате грома. Отметины от пули на мишени не появилось. И громовой раскат, похоже, окончательно сломил дух Лесли. Она довольно спокойно положила винтовку обратно на стойку. Однако Дик с внезапным испугом увидел, что она дрожит всем телом и готова расплакаться.

– Простите, – сказала она, – я не могу.

– Из всех толстокожих скотов в мире, – отчеканил Дик Маркхэм, – я, должно быть, самый толстокожий, я даже не понял…

Он коснулся ее плеч. Осознание того, что она так близко, оказалось настолько сильным и волнующим, что он наверняка снова обнял бы ее, если бы не присутствие майора Прайса. Лесли уже пыталась засмеяться, и у нее почти получилось.

– Все в полном порядке, – заверила она вполне искренне. – Понимаю, что нельзя быть такой дурочкой. Но просто вот… – Она с жаром развела руками, не найдя подходящего слова. Затем она взяла с прилавка свою шляпу. – Можно уже пойти к предсказателю?

– Ну, разумеется, я пойду с тобой.

– Он принимает только по одному, – сказала Лесли. – Они всегда так делают. Ты останься, достреляй за меня. Ведь… ты же не уйдешь?

– Чтобы я ушел? – угрюмо произнес Дик. – Да это самая большая нелепость, какая только могла прийти тебе в голову.

Они мгновение глядели друг на друга, прежде чем она покинула его. И Дик почувствовал себя скверно: хотя она всего лишь направлялась в шатер в какой-то дюжине ярдов, они все равно расставались. И теперь он стоял и проклинал себя вслух, что так расстроил Лесли из-за какой-то винтовки, и проклинал весьма обстоятельно, отчего даже майор Прайс, немного послушав его в виноватом молчании, похоже, забеспокоился.

Майор кашлянул.

– Женщины! – произнес он глубокомысленно, хмуро покачивая головой.

– Да. Но черт подери, я должен был догадаться!

– Женщины! – повторил майор. Он протянул Дику винтовку, и тот машинально взял ее. После чего майор продолжил с некоторой завистью: – Вы счастливчик, мальчик мой.

– Бог мой, а то я не знаю!

– Эта девушка, – заметил майор, – просто чертовка какая-то. Приехала сюда полгода назад. Свела с ума половину мужчин в округе. Деньги, конечно, тоже. И… – Тут он умолк. – Подумать только!

– Что, майор Прайс?

– Вы сегодня видели Синтию Дрю?

Дик бросил на него испепеляющий взгляд. Майор не смотрел на Дика, вместо того с большим интересом изучая ряд винтовок на стойке.

– Послушайте, – начал Дик. – Между Синтией и мной никогда ничего не было. Мне хочется, чтобы вы поняли это.

– Я это знаю, дружище! – поспешно заверил его собеседник, стараясь при этом выглядеть непринужденно. – Я нисколько не сомневаюсь! Но все равно в известной степени женщины…

– Какие женщины?

– Моя жена. Леди Эш. Миссис Миддлсворт. Миссис Эрншоу.

И снова Дик бросил взгляд на собеседника, изображавшего беззаботность. Майор Прайс оперся одним локтем о стойку, плотный силуэт на фоне маленьких огоньков над мишенями. И снова ветер пронесся между шатрами, раздувая пыль и поднимая парусину, но никто из них не обратил на это внимания.

– Минуту назад, – заметил Дик, – вы утверждали, что они хотят поздравить нас. Вы намекнули, что они прочесывают графство в поисках нас, чтобы осыпать поздравлениями.

– Все именно так, дружище! Это чистая правда!

– Так в чем дело?

– Однако же они искренне считают – заметьте, я всего лишь хочу вас предостеречь! – они искренне считают, что в известной степени бедняжка Синтия…

– Бедняжка Синтия?

– В некотором роде. Да.

Жестом отодвинув майора Прайса в сторону, Дик прижал винтовку к плечу и выстрелил. Грохот выстрела походил на ответную реплику, хотя он рассеянно отметил про себя, что попал в среднюю мишень, лишь немного не дотянув до «яблочка». Они с майором беседовали тем настороженным, заговорщическим тоном, каким мужчины обычно обсуждают опасные личные темы.

Но Дик сознавал, какие могучие силы скрываются в тишине Шести Ясеней, какая удавка пересудов затягивается.

– На протяжении двух с лишним лет, – произнес он с горечью, – вся деревня пыталась свести меня с Синтией, хотели мы того или нет.

– Я понимаю, дружище. Очень хорошо понимаю!

Дик снова выстрелил.

– Но ничего между нами нет, говорю же вам! Я никогда не обращал внимания, никакого серьезного внимания на Синтию. И Синтия это знает. Она не могла неверно меня понять, даже если другие превратно истолковали мое поведение.

– Мальчик мой, – сказал майор, проницательно глядя на него, – можно сколько угодно не обращать внимания на девушку, но она все равно гадает, не скрывается ли за этим что-нибудь. Однако, заметьте, я прекрасно понимаю вашу точку зрения!

Дик выстрелил еще раз.

– А что до того, чтобы жениться, на радость обществу, уж извините. Лесли я люблю. Я влюбился в нее, как только она приехала сюда. Вот и все. Хотя что она во мне нашла…

Майор Прайс хмыкнул.

– Ну-ну! – произнес он с укоризной, оглядев Дика с головы до пят и махнув рукой. – В конце концов, вы наша местная знаменитость.

Дик что-то буркнул.

– Или, точнее, – поправился майор, – теперь вы одна из двух наших местных знаменитостей. Вам еще никто не рассказал о прорицателе?

– Нет. Кто он такой? Я имею в виду, это не может быть кто-то из своих, иначе его узнали бы и объявили его предсказания надувательством. Однако все, кажется, в один голос утверждают, что он исключительно хорош. Кто же он?

На прилавке стояла открытая коробка с патронами. Майор Прайс рассеянно нагреб горсть, а потом высыпал все обратно, роняя между пальцами. Он колебался, словно развеселившись от какой-то мысли.

– Я тут вспомнил, – произнес он, – надо рассказать вам о чертовски смешном розыгрыше, какой я устроил Эрншоу сегодня днем. Эрншоу…

– Погодите, майор, не уходите от темы! Кто такой этот предсказатель?

Майор Прайс настороженно огляделся.

– Я открою вам, – решился он, – если вы пообещаете хранить пока тайну, потому что он не хочет шумихи. Вероятно, он один из величайших, ныне здравствующих авторитетов в мире криминалистики.

Глава вторая

– Авторитет в мире криминалистики? – переспросил Дик.

– Да. Сэр Харви Гилмэн.

– Неужели вы имеете в виду патологоанатома из Министерства внутренних дел?

– Его самого, – с удовольствием подтвердил майор Прайс.

Не только изумленный, но и встревоженный, Дик развернулся, чтобы внимательнее взглянуть на красно-белый полосатый шатер, над входом в который дергалась и манила на ветру призрачная картонная рука.

И он увидел странный театр теней.

Вокруг клубилась теперь такая тьма, что он с трудом различал табличку, гласившую: «Великий свами, читает по ладони и в хрустальном шаре. Видит все, знает все», которая украшала эту аляповатую конструкцию. Однако в шатре горел свет, лампочка наверху. И в темноте на освещенной стенке шатра отчетливо вырисовывались две тени находившихся внутри людей.

Тени размазывались, колыхаясь вместе с тревожно раздувавшейся парусиной. И все же Дик различил женский силуэт с одной стороны, а с другой – отделенную от женщины каким-то подобием стола, приземистую, размахивавшую руками тень с удивительной, похожей на луковицу головой.

– Сэр Харви Гилмэн! – пробормотал Дик.

– Сидит там, – пояснил майор, – с тюрбаном на башке и рассказывает людям все о них самих. Он весь день был гвоздем программы.

– Он что-нибудь понимает в хиромантии или магических шарах?

Майор Прайс ответил кратко:

– Нет, мальчик мой. Зато он понимает в человеческой природе. А в этом, между прочим, и состоит весь секрет предсказаний.

– Но что сэр Харви Гилмэн здесь делает?

– Он снял на лето коттедж Поупа. Ну, вы знаете, в Виселичном переулке, недалеко от вас. – Майор снова хмыкнул. – Нас познакомил начальник полиции, и меня посетило вдохновение.

– Вдохновение?

– Именно. Я подумал: какая прекрасная мысль – попросить его сыграть предсказателя будущего и до самого последнего момента не раскрывать его личность. Более того, мне кажется, старик развлекается вовсю.

– А какой он на самом деле?

– Маленький сухопарый старичок с блестящими глазками. Но, как я уже сказал, мне кажется, он веселится на полную катушку. Об этом знают супруги Эш – он вчера вечером чуть не довел леди Эш до обморока, – доктор Миддлсворт и еще пара человек.

Тут майор Прайс осекся и снова заорал, как на плацу, едва ли не в ухо Дику. Потому что один из только что упомянутых персонажей как раз торопливо лавировал между шатрами в сторону Эш-холла.

Доктор Хью Миддлсворт, с непокрытой головой и сумкой с клюшками для гольфа на плече, широко шагал, стараясь обогнать дождь. Он отвечал за гольф на этом приеме: вам предлагалось, сделав несколько коротких ударов, уложить мяч на импровизированную подставку и получить символические призы в зависимости от того, сколько ударов потребовалось, чтобы добраться до цели. На призыв майора Прайса он яростно замотал головой, однако майор так настаивал, что доктор неохотно подошел к тиру.

Хью Миддлсворт был и хороший доктор, и всеобщий любимец.

Причины этой всеобщей любви, наверное, трудно поддавались объяснению. Этот тишайший из людей был не особенно разговорчив. У него имелись любящая, хоть и острая на язык жена и весьма многочисленное семейство.

Лет сорока, худощавый, с тонкими каштановыми волосами, начавшими редеть на макушке, доктор Миддлсворт обычно выглядел слегка встревоженным. Морщинки залегали у него вокруг глаз и рта с узкой полоской каштановых усов. Щеки были впалые, как и виски. А реплики в разговоре ему заменяла понимающая улыбка, которая вспыхивала вдруг, освещая все лицо. Происходило это бессознательно – привычка врача, беседующего с больным, однако улыбка эта творила чудеса.

Подходя к ним сейчас и перебрасывая с плеча на плечо сумку с клюшками, доктор глядел на майора Прайса с удивлением.

– Разве вы не на крикетном матче? – спросил он.

– Нет, – ответил майор, хотя и вопрос, и ответ были совершенно излишними. – Вот подумал, задержусь-ка здесь… присмотрю за предсказателем. Я как раз только что рассказывал Дику о сэре Харви Гилмэне.

– А-а, – протянул доктор Миддлсворт.

Он раскрыл рот, словно собираясь что-то добавить, но передумал и снова закрыл.