Пейнтер понимал их беспокойство и тревогу за Джека. Сын Грея и Сейхан жил в том же самом конспиративном доме на окраине Рок-Крик-парка, что и дочери Монка. Обе семьи решили пережить эту бурю вместе.

Последний сотрудник «Сигмы» вошел в комнату. Кэтрин Брайант делила свое время между кабинетом директора Кроу и разведывательным центром отряда, своей полноправной вотчиной.

Тронув Сейхан за плечо, Кэтрин прошла к столу, за которым сидел Пейнтер. Этот жест, обращенный от одной тревожащейся матери к другой, получился очень теплым. Тем не менее в остальном Кэт держалась натянуто, гневно. Она вела себя так, будто собиралась отправиться на войну – что, вполне возможно, соответствовало действительности.

Как и у всех сотрудников «Сигмы», за плечами у Кэт была служба в армии. В ее случае это была военно-морская разведка, однако назвать Кэт кабинетным работником не осмелился бы никто. Как и ее муж, она не потеряла былую армейскую выправку. Ее темно-русые волосы, расчесанные и заплетенные в косу, своей консервативностью полностью соответствовали ее одежде: темно-синему костюму, накрахмаленной белой блузке и черным кожаным туфлям.

– Итак, теперь, когда собрались все… – начал Пейнтер.

– Разве все здесь? – Усевшись прямо, Грей огляделся по сторонам. – Я полагал, у нас тут общий аврал. И вообще, почему мы собрались не в зале для совещаний?

– На самом деле эта встреча только для тех, кто имеет к этому самое непосредственное отношение, – поправил его Пейнтер. – Я не поставил в известность никого из УППОНИР, даже самого генерала Меткалфа. Если честно, я уже поделился с вами практически всем, что мне известно.

– Что вы хотите сказать… – нахмурилась Сейхан.

Пейнтер поднял руку, останавливая ее.

– Во-первых, позвольте выразить надежду, что нам наконец, возможно, удалось выйти на след террориста-взрывника. К сожалению, та информация, которая стала известна в последние восемь часов, не является абсолютно достоверной. Как вы знаете, все военные и правительственные ведомства, имеющие отношение к национальной безопасности, контртеррористической деятельности и разведке, вели поиски террориста – или организации, внутренней или внешней, которая могла бы нанести удар по Смитсоновскому институту. Однако большинству охотников приходилось действовать лишь одной рукой – вторая была привязана к спине.

– Потому что они ничего не знают про нас, – закончил за него Грей.

– Кто-то знает, кто-то не знает, кто-то догадывается, – пожал плечами Пейнтер. – Тем не менее не знать, кто был истинной целью этой диверсии, – огромный минус. Меткалф предложил вывести нас из тени, раскрыть нашу организацию.

– Это же существенно снизит эффективность нашей деятельности! – простонал Монк.

– Если вообще не уничтожит нас, – добавил Грей.

– Мне удалось уговорить генерала немного повременить, в первую очередь потому, что новых террористических атак больше не было. Но если они продолжатся…

Пейнтер помолчал, предлагая всем присутствующим проникнуться смыслом его слов.

Грей наконец скинул с себя куртку и откинулся на спинку стула.

– Что вам удалось узнать?

Кроу повернулся к своему заместителю.

– Кэт, будь добра, покажи видео из ИТСР «Флоренс»^[21].

– Дай минуту на то, чтобы перенести видеозапись. – Кэт прошла за стол Пейнтера, чтобы получить доступ к терминалу.

Тот подвинулся, освобождая ей место, что было совсем не трудно. Обстановку кабинета можно было считать спартанской. Помимо письменного стола из красного дерева, единственным элементом роскоши была бронзовая статуэтка на пьедестале в углу. Она изображала усталого воина-индейца, склонившегося к шее коня. Ее подарил Пейнтеру его бывший наставник Шон Макнайт, основатель «Сигмы», несколько лет назад погибший, защищая этот самый бункер.

«И вот теперь я, возможно, потеряю все это…»

Глядя на бронзовую статуэтку, Пейнтер ощутил чувство вины, стиснувшее ему грудь.

Своим подарком Шон Макнайт хотел подчеркнуть происхождение Пейнтера. В молодости мало кто подозревал, что в жилах Пейнтера течет индейская кровь; однако теперь, когда его возраст приближался к пятидесяти, цвет его кожи стал темнее, а скулы выдавались заметнее. И хотя волосы оставались черными, над ухом появилась седая прядь, похожая на орлиное перо.

Однако теперь статуэтка больше не говорила Пейнтеру о его происхождении. Сейчас она служила напоминанием о том грузе ответственности, который лежал на плечах директора «Сигмы». На поникшем лице конного воина были написаны усталость и скорбь. Это была цена, которую приходилось платить каждому сотруднику подразделения.

И, возможно, именно об этом думал Шон Макнайт, делая свой подарок.

Наконец Кэт выпрямилась и откашлялась.

– Видео из Флоренса загружено. Я вывожу его на левый монитор.

Пейнтер развернулся в кресле. Прямо за его столом и по обеим сторонам от него на стенах висели три больших монитора. Пейнтер иногда выводил на них пейзажи, стараясь создать иллюзию окон в своем изолированном кабинете, но они лишь напоминали ему о том, как глубоко под землей он находится.

– Так, готово, – объявила Кэт.

На экране появились изображения невысоких кирпичных строений и железобетонных башен, окруженных высокими заборами, увенчанными витками колючей проволоки. На заднем плане виднелась сплошная стена гор.

– Это ИТСР «Флоренс», – сказала Кэт.

– Что это такое? – подалась вперед Сейхан.

– «Алькатрас»^[22] в Скалистых горах, – недоуменно наморщил лоб Грей.

Пейнтер кивнул.

– Это тюрьма максимально строгого режима исполнения наказаний, расположенная в штате Колорадо. В ней содержатся преступники, которые считаются наиболее опасными, и в первую очередь для национальной безопасности. Одно здание называется «отделением для подрывников», поскольку на протяжении последних лет в нем содержались многие террористы, устроившие взрывы на территории Соединенных Штатов: Тимоти Маквей, Терри Николс, Рамзи Юсеф, Тед Качинский^[23].

– Не понимаю, – пробормотал Монк. – Какое отношение имеет тюрьма строгого режима в Колорадо к взрывам здесь, в Вашингтоне?

– Хороший вопрос, – согласился Пейнтер. – Вот почему нам потребовалось столько времени, чтобы установить связь.

Кэт набрала команду на клавиатуре терминала.

– Вот видеозапись, сделанная внутри, в комнате для свиданий.

На экране появилось зернистое изображение с камеры видеонаблюдения. Разделенная пополам картинка показывала происходящее по обе стороны от стеклянной перегородки, отделяющей заключенного от посетителя. В комнате не было никого, кроме застывшего у двери охранника и двух человек, сидящих друг напротив друга. Они склонились к разделяющему их стеклу; на головах у обоих были наушники.

Видео оставалось немым.

– Звука нет? – спросил Монк,

– Запрещено, – ответила Кэт. – Это доверительный разговор адвоката со своим клиентом.

– Кто этот заключенный… – Грей поперхнулся, не договорив: заключенный откинулся назад, открывая свое лицо. – Подонок!

– Сенатор Кент Каргилл, – подтвердила Кэт. – Точнее, бывший сенатор. Теперь он известен как заключенный номер 4593.

Пейнтер подождал, когда утихнет волна шока и ярости. Этот человек предал свою родину. Его действия привели к гибели сотен людей. «Сигма» разоблачила его пару лет назад, однако до того сенатор сидел в этом самом кабинете, после того как была похищена его дочь.

– Кэт со своей командой просеивали, перебирали и опрашивали всех, кому было известно местонахождение командного центра «Сигмы».

– И у кого мог иметься зуб на нас, – добавил Грей.

Кэт кивнула:

– Нам потребовалось много времени на то, чтобы найти это видео. Оно было сделано за месяц до взрывов.

– Но что такого в этой встрече Каргилла со своим адвокатом? – вздохнул Монк.

– Помощником адвоката, – поправила Кэт. – Младшим партнером фирмы, согласно проверке, устроенной перед этим посещением. Джейсон обратил внимание на то, как этот похититель «заигрывает» с видеокамерами, словно ему наперед было известно, где они установлены.

Джейсон Картер, двадцатишестилетний бывший программист-хакер, был приглашен на работу в «Сигму» несколько лет назад. Благодаря своему солидному опыту в вычислительной технике, нестандартному образу мышления и проницательности он быстро стал правой рукой Кэт.

– Однако наш адвокат допустил одну маленькую оплошность, – продолжала Кэт.

Она прокрутила видео вперед. Посетитель наклонился, чтобы достать что-то из сумки. Кэт остановила запись. Видеокамера выхватила профиль посетителя в три четверти.

– Кэт удалось вырезать еще несколько кадров, – добавил Пейнтер.

Кивнув, Кэт вывела на экран еще несколько снимков посетителя, одни из которых были смазанными, другие – довольно отчетливыми.

– Это женщина! – воскликнул Монк.

– И не просто какая-то женщина, – заметила Кэт. – И определенно не младший партнер юридической фирмы, которая вела защиту Каргилла. Хотя грим и накладки на лицо придали ей определенное сходство с тем младшим партнером.

Грей в сердцах выругался.

Монк напрягся.

– АНБ^[24] разработало довольно неплохое программное обеспечение для распознавания лиц, – продолжала Кэт. – Джейсон его усовершенствовал. Мы ввели эти снимки в программу и пропустили через нее фото наиболее вероятных подозреваемых.

– И получили совпадение, – сказал Грей.

Кэт нажала кнопку. На экране снятое в три четверти лицо освободилось от грима, открывая призрачно-бледное лицо. Хорошо известное всем присутствующим.

Пейнтер обвел взглядом всех, кто находился в кабинете.

Только одного человека нисколько не удивило это откровение.

17:02

Сейхан покачала головой, принимая неизбежное. За долгие годы «Сигма» нажила себе много врагов, как и сама Сейхан. Но только один человек был общим в этих списках.

– Валя Михайлова… – пробормотала Сейхан.

Она вгляделась в призрачное лицо на экране, скрытое под маской грима. Лицо казалось бледным, но все-таки не таким пепельно-бесцветным, какой была на самом деле кожа Михайловой. Валентина страдала альбинизмом. Кожа у нее была цвета каррарского мрамора, волосы – белые как мел. Однако, вопреки утверждению о том, что у всех альбиносов глаза красные, радужная оболочка у Михайловой была голубая, словно лед.

Единственным недостатком, портящим эту безукоризненную белизну, были следы полустертой татуировки, различимые даже на этом нечетком снимке. Татуировка изображала половину черного солнца, отбрасывающего загнутые на концах лучи на левую щеку и лоб. Это был коловрат, языческий символ солнца в древнеславянской культуре. Одно время он ассоциировался с колдовством, но впоследствии его взяли в качестве своей эмблемы различные националистические группировки, в том числе неонацистского толка.

Однако Валентину Михайлову никак нельзя было считать членом какого бы то ни было националистического движения.

Как и Сейхан, она была наемной убийцей в «Гильдии» – соратницей по ремеслу смерти. Когда Сейхан помогла «Сигме» разгромить эту преступную организацию, Михайловой удалось остаться в живых. Она затаила смертельную злобу, полная жажды отмщения. Воспользовавшись образовавшимся вакуумом, Валентина собрала новые силы, медленно восстановив организацию, теперь уже под своим собственным безжалостным началом.

Пути «Сигмы» и Михайловой пересекались несколько раз, сделав их непримиримыми врагами.

Грей заерзал, отвлекая внимание Сейхан от экрана.

– Судя по всему, Каргилл рассказал Валентине, где находится наш командный центр. С ним не говорили на этот счет? Он признался в том, что выдал Михайловой наше местонахождение?

– Мы пробовали, – ответила Кэт. – Каргилл отгородился глухой стеной, призвав на помощь своих адвокатов. Нам не удалось ничего из него выжать. Определенно, он не хочет, чтобы его обвинили еще и во взрыве Замка.