Макс Берман: Одержимость Анны. Разбитые грезы

© М. Берман, текст, 2026

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026

* * *

Я живу в мечтах,

Я бодрствую лишь во сне,

Я бы продала свою несчастную душу,

Если бы получила все, что хочу…

MARINA – The State of Dreaming

1

Анна торопливо собирала вещи в свою маленькую потертую дорожную сумку из коричневой кожи, которую когда-то подарила ей мать на день рождения. Руки дрожали от волнения и предвкушения, пальцы то и дело соскальзывали с молнии, не слушаясь девушку.

«Наконец-то», – думала она, с третьей попытки застегивая тугую молнию сумки. После всей этой бесконечной череды отчаяния и безысходности, после недель, проведенных в больничных коридорах рядом с неподвижным телом Марка, у нее наконец появился настоящий шанс. Профессор Грин знал что-то о совместных сновидениях – этой загадочной области науки, о которой она даже не подозревала еще неделю назад. Он мог научить ее проникнуть в подсознание Марка, найти там ту глубоко скрытую травму, которая держала его в плену нежелания просыпаться, и исцелить ее силой своей любви.

Анна остановилась перед зеркалом в прихожей, его серебряная поверхность была покрыта темными пятнами от времени. Она разглядывала свое отражение с болезненным вниманием к деталям. Глубокие синяки под глазами от многодневной бессонницы придавали ей вид больного человека, осунувшееся лицо с выступающими скулами, сухие потрескавшиеся губы, растрепанные волосы, которые она даже не пыталась привести в порядок. Взгляд одержимого человека, готового на все ради своей цели. Но в этих покрасневших от усталости глазах все еще горел яркий огонь надежды – тот самый огонь, который всегда ее подводил, разбивал сердце и оставлял с пустыми руками, но от которого она не могла отказаться.

Надежда. Это проклятое слово преследовало ее всю жизнь, как назойливая мелодия, которая застревает в голове и не дает покоя. В старшей школе она месяцами надеялась, что Джейсон Теллер – капитан футбольной команды с голубыми глазами и обворожительной улыбкой – пригласит ее на выпускной бал. Она даже купила платье, потратив все свои сбережения от подработки в местном кафе, но он выбрал Сару Томпсон – блондинку-чирлидершу с идеальной фигурой и безупречной улыбкой. В колледже она была абсолютно уверена, что Майкл Ченг – застенчивый студент-отличник с философского факультета – разделяет ее чувства. Они часами обсуждали Кафку и Сартра в университетской библиотеке, и она видела в его глазах что-то особенное, пока не увидела его страстно целующимся с соседкой по комнате прямо у себя в общежитии. Потом был Дэвид на одной из прошлых работ – высокий брюнет с умными карими глазами, который флиртовал с ней месяцами в офисе, приносил кофе по утрам, задерживался допоздна, чтобы помочь ей с проектами, а потом внезапно объявил о помолвке с тихой девушкой из бухгалтерии, о существовании которой Анна даже не подозревала.

Каждый раз надежда расцветала в ее груди, как прекрасный, но ядовитый цветок, обещая счастье, взаимность, наконец-то настоящую любовь. И каждый раз она медленно увядала, оставляя после себя только горечь разочарования и мучительный вопрос: «Что со мной не так? Почему меня постоянно отшивают? Почему любовь обходит меня стороной?»

Но с Марком все было совершенно по-другому. С Марком надежда наконец-то оправдалась – или почти оправдалась. Пусть их отношения были сложными, полными взлетов и падений, пусть временами болезненными и запутанными, но Анна была глубоко убеждена, что это настоящая, искренняя, взаимная любовь. Та самая любовь, которую она искала всю свою жизнь. И теперь, когда эта драгоценная любовь висела на тонком волоске, когда Марк лежал в больнице, погруженный в искусственный сон, Анна была готова на все, абсолютно на все, чтобы ее сохранить и пробудить его.

Она нервно взглянула на часы на телефоне – до вылета оставалось ровно четыре часа. Анна схватила телефон дрожащими пальцами, заказала такси и, подхватив свою потертую сумку, решительно направилась к двери. В аэропорту О’Хара ее ждал рейс в Бостон, а в Бостоне – загадочный профессор Грин с ответами на все ее мучительные вопросы и, возможно, с ключом к спасению Марка.

* * *

Аэропорт встретил ее привычным оглушительным хаосом – бесконечные толпы пассажиров с чемоданами, постоянные объявления по громкой связи, смешанный запах крепкого кофе и свежей выпечки из многочисленных кафе, крики детей и гул сотен разговоров. Анна прошла регистрацию и досмотр как в густом тумане, механически выполняя все требования, все ее мысли были полностью сосредоточены на предстоящей встрече с профессором.

Она в мельчайших деталях представляла, как профессор Грин – седовласый мудрец в очках, каким она его себе воображала, – объяснит ей сложную технику проникновения в чужие сны. Возможно, это будет связано с особой настройкой вандрима, или специальными психотропными препаратами, или древними медитативными практиками, передающимися из поколения в поколение. Неважно, насколько это будет сложно, опасно или болезненно – она готова на все, даже рискнуть собственной жизнью ради Марка.

В переполненной зоне ожидания у выхода на посадку Анна устроилась в неудобном сиденье и достала телефон, продолжая лихорадочно гуглить дополнительную информацию о совместных сновидениях. Естественно, она не могла найти ничего принципиально нового – те же самые скудные научные статьи и сомнительные форумы, – а всего лишь хотела скоротать томительное время до вылета. Профессор Грин определенно знал гораздо больше, чем было доступно широкой публике в интернете.

– Внимание! Уважаемые пассажиры рейса 1247, вылетающего в Бостон, – раздался женский сгенерированный голос из потрескивающих динамиков. – Из-за позднего прибытия воздушного судна и неблагоприятных погодных условий вылет задерживается на три часа. Приносим искренние извинения за доставленные неудобства.

Анна почувствовала, как внутри все болезненно сжалось от острого разочарования и бессильной злости. Три часа!

Она нервно ходила по переполненной зоне ожидания взад-вперед, как загнанный зверь в клетке, не в силах усидеть на месте даже минуту. Другие пассажиры выглядели раздраженными, но в целом спокойными – для них это была просто неприятная, но обычная задержка рейса. Для Анны же это было серьезным препятствием на жизненно важном пути к спасению самого дорогого человека.

«Успокойся, – строго говорила она себе, пытаясь взять под контроль панику. – Три часа – это не конец света. Профессор будет терпеливо ждать, он же сам пригласил тебя приехать».

Но тревога не отпускала, сжимая горло невидимыми пальцами. А что, если что-то серьезное случится с Марком, пока она застряла в этом проклятом аэропорту? Что, если его состояние резко ухудшится? Что, если врачи примут какое-то кардинальное решение без ее ведома?

Анна достала телефон дрожащими руками и набрала уже выученный наизусть номер больницы.

– Чикагская больница на Мичиган-авеню, отделение интенсивной терапии, – ответил знакомый голос дежурной медсестры.

– Здравствуйте, это Анна Эйрд. Я хотела бы узнать о текущем состоянии Марка Брауна, палата сто десять.

– Минутку, пожалуйста, проверю карту пациента… Состояние мистера Брауна стабильное, без существенных изменений. Все показатели в норме.

– Большое спасибо, – выдохнула Анна с огромным облегчением, чувствуя, как напряжение немного отпускает плечи.

Стабильное. Это определенно хорошо. Марк дождется ее возвращения, он обязательно дождется.

* * *

Наконец спустя мучительные три с половиной часа – задержка оказалась еще больше заявленной – самолет резко оторвался от взлетной полосы. Анна крепко прижалась к маленькому иллюминатору, завороженно наблюдая, как яркие огни вечернего Чикаго постепенно уменьшаются далеко внизу, превращаясь в россыпь драгоценных камней на черном бархате. С каждой милей, которая неумолимо отделяла ее от дома, от больницы, от неподвижного тела Марка, надежда в ее измученной груди разгоралась все ярче и ярче.

Она думала о Марке, лежащем в стерильной больничной палате, подключенном к жужжащему вандриму, но упорно не желающем проснуться и вернуться в реальный мир. Где-то в недоступных глубинах его подсознания, в лабиринтах памяти и страхов скрывалась та самая травма, которая крепко держала его в плену искусственного сна. Может быть, это было что-то ужасное из детства – жестокие, пьющие родители, жестокая школьная травля, внезапная потеря близкого человека. Или что-то более недавнее и болезненное – панический страх близости, патологическая боязнь серьезных обязательств, глубокая неспособность довериться другому человеку.

Неважно, что именно это было. Анна обязательно найдет эту проклятую травму и исцелит ее силой своей безграничной любви. Она войдет в его запутанные сны, как отважная принцесса в заколдованный замок, и разбудит своего спящего принца нежным поцелуем истинной любви.

Эта романтическая мысль казалась ей одновременно прекрасной и абсурдной, но она отчаянно цеплялась за нее, как утопающий за спасательный круг. Ведь если не надежда, если не любовь, то что еще у нее оставалось в этом жестоком мире?

Самолет уверенно набирал высоту, унося ее навстречу долгожданным ответам, навстречу реальной возможности спасения, навстречу новой яркой надежде – той самой коварной надежде, которая всегда жестоко ее подводила и разбивала сердце, но без которой она просто не могла существовать.

За маленьким иллюминатором бесконечно расстилались пушистые облака, подсвеченные холодным лунным светом, и Анна тихо шептала про себя как отчаянную молитву: «Пожалуйста, пусть на этот раз все наконец получится. Пожалуйста, пусть профессор Грин действительно знает, как мне помочь. Пожалуйста, пусть я смогу вернуть своего Марка к жизни».

Надежда. Всегда только надежда. Больше ей просто нечего было терять.

2

Достопочтенный профессор Грин был уважаемым преподавателем Массачусетского Университета Сомнологии. Он был в меру строг и в меру милосерден, поэтому студенты не воспринимали его как старого скрягу, но при этом уважали и с удовольствием посещали его лекции. Еще бы не слушать лекции по науке снов от создателя нашумевшего вандрима и основателя одноименной корпорации.

Была у профессора одна особенность: порой он странно себя вел. То заходил в аудиторию задом наперед; то читал лекцию не перед аудиторией, а сидя на самом ее верху, на последней парте; то внезапно подсаживался к обедающим студентам без приглашения и начинал с ними обсуждать новый сезон какого-нибудь сериала из подписки «ванДрим Плюс». Как студенты, так и коллеги изначально полагали, что немолодой возраст мужчины дает о себе знать: пусть переносить последствия преклонного возраста стало легче, как и сохранять здравый рассудок, но от стареющего организма и последующего ухода из жизни никуда не уйти. Но нет, с интеллектом у Леона не было проблем: он мог в любой момент назвать весь состав головного мозга и с огромным интересом обсудить последние исследования нейронных узлов спящих людей – просто у профессора Грина были свои замашки, свойственные многим гениям.