– Но почему? – искренне удивился он. – Что я такого сделал? Вокруг меня сейчас происходит гораздо меньше скандалов, чем прежде. – Рис помолчал, вспомнив давнюю историю с русскими балеринами, но ему не хотелось упоминать о ней. – Я никогда не вмешивался в твою жизнь. Не понимаю, что ужасного в нашем браке? Мне кажется, многие женщины позавидовали бы тебе. Ты замужем и в то же время пользуешься полной свободой. Если тебе повезет, я умру, не успев состариться, как первый муж Эсме Ролингс. Ты станешь богатой вдовой.

Это была не совсем удачная шутка, но Рису показалось, что и она заслуживает хотя бы подобия улыбки. Однако на лице Хелен не дрогнул ни один мускул.

– Честное слово, Хелен, – продолжал он, – я просто не понимаю, почему ты отказываешься от такого мужа, как я. Если бы я заставлял тебя выполнять супружеские обязанности, ну, тогда бы все было ясно.

Рис вдруг замолчал, пожалев о сказанном. Ему не следовало бы касаться этой старой больной темы.

– Я хочу ребенка, – ровным голосом произнесла Хелен. – Очень хочу.

– Ты все еще мечтаешь об этом? – не подумав, спросил Рис.

Хелен сидела на краешке кушетки, сжав на коленях тонкие пальцы. Рис был не в восторге от прелестей своей жены, но ее руки всегда нравились ему. Когда-то он мечтал о том, что эти пальцы будут ласкать его с той же нежностью, с какой они прикасались к клавишам фортепиано. Каким же наивным дураком он был!

– Да, я все еще мечтаю стать матерью, – ответила она. – Я говорила тебе уже об этом прошлой весной. Почему ты думаешь, что я могу отказаться от своей заветной мечты?

Когда Рис был чем-нибудь сильно удивлен, он обычно говорил то, что было у него на уме, но позже сожалел об излишней откровенности.

– Потому что… – произнес он и замялся.

– Договаривай! – потребовала Хелен.

– Ну хорошо. Ты не похожа на мать, – промолвил он, чувствуя, что сказал лишнее.

– Объясни, что ты имеешь в виду, Рис, – процедила она сквозь зубы.

С опаской посмотрев на жену, Рис подумал, что ему следовало бы убрать подальше все бьющиеся и хрупкие предметы.

– Я хотел сказать, – сделав неопределенный жест, промолвил он, – что у тебя отсутствуют такие качества, как… э-э… плодовитость… Ну, ты же меня понимаешь!

– Плодовитость? – переспросила Хелен. Рису даже показалось, что он услышал скрежет зубов. – И ты смеешь говорить, что мне недостает плодовитости? Ты оцениваешь меня так, словно я свиноматка, которую ты собираешься купить на базаре!

– Я просто не нашел нужного слова. Хелен, я не то хотел сказать, – начал оправдываться он.

– Тогда найди нужное слово.

Но Рис уже ничего не хотел искать, ему надоело чувствовать себя дураком.

– Ради всего святого, Хелен, скажи, почему ты хочешь ребенка? – прищурившись, спросил он и пошел в атаку: – Впрочем, я знаю ответ на этот вопрос. Потому что у всех твоих подруг есть дети!

– Дело вовсе не в этом.

– Эсме Боннингтон отелилась этой весной, – намеренно грубо продолжал Рис, пропустив слова Хелен мимо ушей. – У Каролы Первинкл дочь, у Дарби – сын. Все это круг твоих близких друзей, не правда ли? Ах да, подожди… Я совсем забыл герцогиню Гертон. Она ведь тоже недавно произвела на свет наследника.

В лице Хелен не было ни кровинки. Рису стало даже жаль ее.

– Да, у Джины в декабре прошлого года родился сын, – сказала она. – Но уверяю тебя, Рис, мое желание иметь ребенка вызвано не завистью к счастью подруг.

Рис хмыкнул и направился к пианино.

– Ты несешь полную чушь, Хелен. Все женщины одинаковы. Ты мечтаешь о том, что есть у других, и хочешь любыми средствами заполучить это. Но не рассчитывай на меня! Я не дам тебе развод. Не вижу смысла проходить через неприятную процедуру, которая к тому же будет стоить бешеных денег и нанесет урон моей репутации… Ты удовлетворена моим ответом, Хелен? – бросил он через плечо. – Как видишь, я потерял интерес к скандалам.

И тут в глаза ему бросились ноты недавно написанной арии из новой оперы.

– Что за черт! – воскликнул Рис, склонившись над лежавшей на пианино рукописью.

Пока его не было, зловредная женушка ради забавы испортила партитуру.

– Что ты наделала? – возмутился он. – Эта музыкальная фраза должна идти вниз, а ты превратила арию героини в песенку какого-то придурковатого торговца апельсинами!

Рис резко обернулся, но комната была пуста.

Глава 3
Страсти накаляются

Лондон, Беркли-сквер, 40

Женщинам, которые дружат уже лет десять, достаточно взглянуть на свою подругу, чтобы сразу понять, в каком расположении духа она находится. Эсме Боннингтон считала себя великим знатоком человеческой души. Эсме знала, что если волосы ее подруги Хелен были гладко зачесаны назад и аккуратно уложены на затылке, то у нее все в порядке. Но сегодня леди Годуин слишком прямо держала спину, словно аршин проглотила. Ее прищуренный взгляд казался ледяным, а самое главное, лицо ее обрамляли выбившиеся из прически завитки волос.

– О боже, что случилось? – спросила Эсме, стараясь припомнить, не совершила ли она недавно какой-нибудь опрометчивый поступок.

Нет, Эсме, выйдя второй раз замуж, вела себя тише воды, ниже травы. Все скандалы, связанные с ее именем, остались в прошлом. Значит, кто-то другой вывел Хелен из себя. Скорее всего, это был ее муж. Они, наверное, недавно виделись и снова повздорили.

Хелен окинула вошедшего в комнату Слоупа, дворецкого Эсме, таким ледяным взглядом, что бедного слугу как ветром сдуло.

– Я хотела попросить Слоупа принести нам чай, – робко сказала Эсме.

– Надеюсь, ты сможешь час-другой обойтись без лимонного кекса, – отрезала Хелен.

Судя по внешнему виду Хелен, она питалась воздухом, а Эсме любила хорошо покушать. И в конце концов, она пригласила подругу на чай. Эсме с решительным видом позвонила в колокольчик.

– Ты, наверное, снова пыталась уговорить Риса дать тебе развод? – осторожно спросила она, после того как Слоуп снова вышел.

– Он даже не стал слушать меня, Эсме! – воскликнула Хелен. В ее голосе слышались злость и отчаяние. – Ему нет дела до того, что я хочу ребенка.

– О, Хелен, дорогая, мне так жаль тебя…

– Он высмеял меня, обвинив в том, что я просто подражаю своим подругам, – продолжала Хелен. – Рис даже не попытался понять меня. Ему безразлично, какие чувства я испытываю. Я-то вижу, как мои подруги возятся со своими детьми, а я лишена этого счастья!

Ее голос дрогнул.

– Все мужчины – бесчувственные скоты, – заявила Эсме. – А твой муж – самый толстокожий из них.

– Трудно себе представить более грубого человека, чем Рис! – горячо согласилась с ней Хелен. – Помнишь, как после смерти Майлза я сказала, что завидую тебе? Хотя и ненадолго, но ты все же помирилась с ним.

– Да, я помню твои слова.

– Я говорила тогда от души, Эсме. Я бы отдала все на свете, чтобы выйти замуж за такого человека, каким был твой первый муж.

– Мои отношения с Майлзом были далеки от совершенства, и ты это знаешь, – возразила Эсме. – В течение последних десяти лет мы жили врозь и только незадолго до его смерти помирились. Не понимаю, чему тут завидовать?

– Я не завидую вашему браку. Я завидую тому, каким человеком был твой муж. Вспомни, что он сказал, когда ты заявила ему, что хочешь ребенка?

Эсме наконец начала понимать, о чем говорит ее подруга.

– Он пошел мне навстречу.

– А как ты думаешь, что бы он сделал, если б ты попросила у него развод?

– Он бы дал мне его, – прошептала Эсме, чувствуя, как комок подкатил у нее к горлу. – Майлз был очень деликатным человеком.

– Не просто деликатным, – возразила Хелен, – а прежде всего добрым. Ты же знаешь, что Майлз готов был сделать для тебя все что угодно!

– Ты вряд ли была бы счастлива в браке с Майлзом, Хелен, – сказала Эсме. – Он был таким пресным.

– Я сама пресная! – воскликнула Хелен, не зная, какой еще аргумент привести. – Я бы на твоем месте сделала… Впрочем, нет, хватит! Не будем больше спорить о том, чей муж хуже. Речь не о них, просто я очень хочу иметь ребенка, мечтаю об этом уже много лет. У всех вокруг есть дети: у Каролы прелестная дочка, у тебя тоже есть малыш. Даже у Генриетты Дарби! Она-то думала, что не сумеет выносить ребенка, а вот родила сына…

Хелен разрыдалась. Эсме попыталась утешить подругу:

– Не надо, дорогая, успокойся…

– Это несправедливо! – сквозь слезы воскликнула Хелен. – Ты же знаешь, Эсме, что я никогда никому не жаловалась на Риса, но в душе часто раскаивалась, что вышла за него замуж! И зачем только я встретила его на своем пути? Почему мама не остановила меня? Почему никто не бросился за мной в погоню, когда я убежала с Рисом? Почему мне так не повезло и я вышла замуж за этого выродка? У всех вас – у тебя, Каролы, Джины – жизнь складывается удачно. Одна я как проклятая!

– Да уж, удачно, – не удержавшись, хмыкнула Эсме. – Не забывай, что мой первый муж умер.

– Это не важно! Ты можешь родить от Себастьяна хоть пятерых детей, если захочешь!

Эсме впервые видела Хелен в таком возбужденном состоянии. Ее подруга всегда вела себя сдержанно и хорошо владела собой. Казалось, она контролировала каждое свое движение, каждую мысль, но сейчас ее чувства находились в смятении. У Хелен был взъерошенный вид: корона из уложенных кос съехала набок, из прически выбивались пряди, голубые глаза метали молнии, а обычно бледное лицо горело от гнева.

Однако Эсме все же решила возразить подруге.

– Ты слишком резка в своих суждениях, Хелен, – осторожно сказала она. – Смерть Майлза была для меня настоящим ударом…

Хелен бросила на Эсме пренебрежительный взгляд. Та явно лукавила.

– Прибереги эти россказни для дамского кружка шитья, – сказала она. – Правда заключается в том, что смерть Майлза избавила тебя от многих неприятностей.

Воспоминания о дамском кружке шитья задели Эсме за живое. После смерти первого мужа она некоторое время входила в этот круг благочестивых дам, но после второго брака вокруг Эсме разразился скандал, и чопорные рукодельницы отвернулись от нее.

– Мы с Майлзом, возможно, не подходили друг другу, – сказала она. – Но это не значит, что я разочаровалась в браке как таковом. В конце концов, я ведь вышла замуж за Себастьяна и мы до сих пор счастливы.

– Давай говорить начистоту, – предложила Хелен, начиная терять терпение, – ведь мы сейчас одни. Мужчины – отвратительные создания, эгоистичные, самоуверенные и нацеленные только на поиск удовольствий. Я уверена, Карола просто ослеплена, раз так высоко ценит сомнительные таланты Таппи. Чем он там увлекается? Рыбной ловлей, кажется? И долго еще будет продолжаться ее ослепление? Настанет день, когда Карола все-таки поймет, что ее Таппи такой же, как все.

– Неужели ты все это говоришь всерьез, Хелен?! – ужаснулась Эсме. – Если ты действительно считаешь всех мужчин эгоистичными скотами, как же тебе может нравиться Майлз?

– Майлз выполнял любую твою просьбу. Он не нарушал супружеские клятвы, данные вами перед алтарем. Ты хотела ребенка, и он дал тебе его. Ты хотела, чтобы Майлз покинул дом, и он это сделал. Ведь он никогда не докучал тебе, правда?

– Да, но… – начала было Эсме, но Хелен не дала ей договорить.

– Рис и Майлз – это как ночь и день! – воскликнула она и стала нервно расхаживать по комнате. – Рис много лет назад выгнал меня из дома. И с тех пор он ни разу не сказал мне ни единого доброго слова, постоянно грубит мне. Весь Лондон знает, как он низко пал!

– У Майлза тоже была любовница, – ради справедливости заметила Эсме.

– Это были тихие респектабельные отношения, без скандалов и истерик, – заметила Хелен. – Леди Чайлд – дама, заслуживающая всяческого уважения. И хотя я, конечно же, не одобряю внебрачные связи, но лучше завести такую любовницу, чем приводить с улицы гулящую женщину и развлекаться в спальне законной жены. Мое терпение на пределе, Эсме! Если еще кто-нибудь подойдет ко мне и выразит сочувствие по поводу недостойного поведения моего мужа, мне кажется, я… я просто взвою!