Памятуя о словах Фабриса, я заскочил в бутик и купил гору простенькой ювелирки с драгоценными и полудрагоценными камнями: мои банковские счета на Террасоре, понятное дело, не будут иметь никакого значения, а вот «наличка» по-местному наверняка понадобится. Особое внимание я уделил золотым цепочкам и искусным браслетам с конструкциями в виде бабочек, цветочков и прочим орнаментом. На Цварге украшения производятся в промышленных масштабах на станках, а на Террасоре, судя по информации от брата, такие изделия будут считаться утончённым эксклюзивом, доступным лишь очень богатой прослойке общества.

О еде и аптечке не задумывался – этим всем исправно снабжались казённые корабли. Да и какие медицинские препараты могут понадобиться цваргу в полёте? Скажем честно: нас практически ничто не берёт, а если уж взяло, то одной аптечкой тут будет не обойтись.

Я завис на несколько минут перед комнатой снабжения Службы Безопасности, думая, стоит ли что-то брать из оружия для дела. Только вот что? Фабрис ясно дал понять, что относится резко негативно к тому, чтобы я как-то влиял на ход истории и развитие Террасоры. Бластер, нейроимпульсная пушка или парализатор будут для аборигенов не просто новой технологией, а новейшей – я специально пролистал отчёт и убедился, что эти люди не изобрели ещё даже порох.

«Нет, оставим это всё на Цварге». – Я покачал головой, думая, какие последствия окажет оружие, если попадёт не в те руки.

– Мои ребята всё проверили: модуль связи на шаттле рабочий, вот только девятнадцатый сектор очень далеко, временами могут быть помехи. В любом случае, если понадобится что-то срочное, выставляй автодозвон через бортовой компьютер. Я среагирую так быстро, как только получится, – напутствовал брат, ощутимо хлопнув по плечу. – И Янн, – он понизил голос, – напоминаю, я посылаю тебя исключительно для того, чтобы разобраться в ситуации. Если с теми смертями что-то нечисто, не вмешивайся, не конфликтуй с местным населением, не геройствуй. Позвони, доложи обстановку, там решим. Может, вообще всё это цепочка случайностей. Ясно?

Я кивнул.

Разумеется, всё ясно. Да и какие могут быть проблемы с отсталыми людьми? Они же не проходили спецподготовку для эмиссаров Службы Безопасности и тем более не сдают ежегодных нормативов по физподготовке. Даже лучшие из лучших людей не сравнятся в силе и скорости с тренированным цваргом. Если бы у террасорцев было какое-то – особенно химическое или биологическое – оружие, об этом бы нам тоже было известно.

Время до цели маршрута я решил потратить максимально эффективно, выставив в бортовом навигаторе конечные координаты и не подходя за всю поездку к штурвалу вовсе. Компьютер вёл корабль медленнее, чем если бы это делал я вручную, зато появилась возможность детально ознакомиться с отчётами по планете и отвести целый месяц на изучение местного диалекта. Последний, к слову, оказался совсем не сложным: всего четыре падежа, два рода у существительных да пять времён. После мяукающе-певучего миттарского и лающе-грозного ларкского, а также ещё пяти-шести языков в составе Федерации, террасорский показался простым, как алгебра.

Полёт выдался тихим и размеренным, я читал записи наблюдателей о планете и учил язык, в обязательном порядке поддерживал физическую форму с помощью беговой дорожки и гравитационного тренажёра. Время от времени приходили сообщения на коммуникатор о тратах Эсмеральды на очередные гламурные тряпки, спа-салоны и развлечения. Несколько часов в день я тратил на то, чтобы перечитать все записи наших наблюдателей с Террасоры.

Выходило всё примерно так, как и сообщил Фабрис: люди преимущественно проживали в городах, в каждом из которых был назначен свой наместник, носящий титул «эмир», а рядом располагались небольшие села. Формально все территории принадлежали единому правителю, которому выплачивались налоги.

Уже по снимкам из атмосферы планеты была заметна типичная для Средневековья феодальная раздробленность – множество населённых участков земли, изолированных приличным расстоянием друг от друга. В заметках к снимкам была приписка, что города открыто не воюют друг с другом. Так, случаются мелкие стычки, но несерьёзные. Также в городах присутствует какая-никакая судебная система и армия, состоящая из воинов, которых принято называть «паладины» или «слуги султана».

Общий уровень развития Террасоры оставлял желать лучшего. Все семеро побывавших на планете цваргов отмечали, что местное население крайне религиозно и воспринимает в штыки абсолютно всё, что идёт вразрез с «Сагой Первых Дней» – священной книгой террасорцев. Кстати, один такой ветхий экземпляр у меня имелся, и с первых строк этой «потрясающей» книги сводило скулы, насколько же население патриархально. В остальном оставалось только диву даваться, как Идрис – градоправитель Аль-Мадината, с которым торгует Цварг, – верит во всё, что написано в «Саге Первых Дней», будто планета родилась из левого глаза Владыки, а солнце – из правого, и при этом вполне нормально относится к иномирцам, воспринимая нас, цваргов, адекватно, как и наши космические корабли.

Я занимался изучением записей о пещерах, где добываются редкие каменные розы и были найдены погибшие девушки, когда шаттл вошёл в атмосферу Террасоры.

– Мне приземляться в десяти километрах от населённого пункта? – вежливо уточнил бортовой компьютер «Галилеи» женским электронным голосом, когда стены слегка завибрировали.

Я ещё раз глянул на документы и вздохнул:

– Да, давай. Накинь, пожалуйста, на корабль раскраску хамелеона и снизь шум двигателей так сильно, как только получится. Идрис, может, и видел наши технологии неоднократно, но не хотелось бы вгонять в стресс жителей города.

– Выполняю.

Перед тем как выйти на трап, я по привычке прихватил плащ и проверил значок эмиссара высшего звена Службы Безопасности Цварга.

Глава 3. Паладин

Шейна. Планета Террасора

Подрагивающими от волнения пальцами я поправила маску, натянула широкие рукава туники аж до костяшек пальцев, переставила два глиняных кувшина с вином и взялась за поднос.

– Ты хорошо выглядишь, Шейна, – подмигнула пухлощёкая Файона. – Не волнуйся, рано или поздно кто-нибудь замуж обязательно позовёт. Мне кажется, что Гафур не просто так к нам зачастил со своей компанией – к тебе присматривается.

Я кивнула, однако слова поварихи скорее вгоняли в отчаяние, чем ободряли. Просторный основной зал чайханы, как всегда, утопал в шуме, смеси терпких запахов мужских тел, жареной козлятины и едкого дыма масляных свечей. Обычно работа давалась мне легко, я отключалась от происходящего и механически обслуживала как большой зал мужчин, так и малый – для женщин. У нас часто обедали мастера по дереву и коже, купцы из соседних городов, лекари и ткачи, но, когда приходили паладины, желудок сжимался и прирастал к позвоночнику, как будто кто-то туда посадил крапиву. Больше всего на свете мне хотелось надеть на себя как можно больше вещей и стать невидимой, словно ветер.

Я бросила косой взгляд на мужчин, сидевших на громадных подушках с ногами крест-накрест, и рефлекторно сглотнула. Такие крупные… могут взмахнуть алебардой, перерубить шею любому – никто им и слова не скажет.

Слуги султана заняли стол в углу зала, но, к сожалению, это было даже хуже, чем если бы они сели по центру. Один из паладинов со стуком поставил кувшин на столешницу и рыгнул. Никогда не понимала, зачем мужчины так делают, да ещё подчёркнуто громко. Остальные паладины заржали, поддерживая товарища.

– Ну и где эта девка? Я уже всё допил!

Я встрепенулась. Конечно же, речь обо мне, надо принести выпивку поскорее.

– Да вон она, бредёт, – фыркнул Гафур, оборачиваясь. – Давай сюда.

Я хотела обойти стол, но не получилось. Под пристальным взглядом паладинов выставила на столешницу один глиняный кувшин за другим, желая в этот момент оказаться как можно дальше от чайханы. Ни один купец или мастер по дереву не смотрел на меня так, как слуги султана: под этими взглядами я чувствовала себя голой. И вроде рукава закрывают косточки запястий, а высокий ворот – горло, но всё равно ощущение такое, будто я без одежды.

– Почему всего два кувшина, а не три? – поинтересовался Гафур, когда я тихонько убрала поднос и выпрямилась.

– Вы два заказывали, санджар.

Я попыталась шагнуть назад, но мне не дали.

– Да ну-у-у? – Гафур поднялся и небрежно оперся на стену, отрезая обратную дорогу на кухню. – Куда собралась, Шейна?

Мы оба знали, что он заказал два кувшина вина и это было предлогом, чтобы я подошла.

«Только не прикасайся! Только не трогай!» – мысленно взвыла я, стремительно опуская взгляд. Его лапищи на теле я ещё вытерпеть смогла бы, но, если он сделает это на людях, мне придётся стать его женой, иначе – позор на всю жизнь и прямая дорога в увеселительный дом.

Обтянутый кольчугой массивный живот Гафура почти вдавил меня в каменную стену. Железная кираса и тюрбан с металлическими вставками валялись на полу, но и без них паладин был выше меня на голову и шире в плечах раза в три. Я стояла и не дышала, стараясь смотреть только на бороду и пухлые, блестящие от слюны губы. Подташнивало от удушливо-густого мужского запаха, бегающего по моей одежде липкого взгляда и жирного брюха. Во рту пересохло.

Нельзя смотреть в глаза мужчинам.

«Владыка создал Мужчину по своему образу и подобию, наделил его силой, скоростью, похотью и горячей кровью, чтобы он мог добывать еду и сражаться с врагом. Но когда Мужчина перестрелял зверей в лесу и одолел противников, его энергия всё ещё бурлила, и тогда Владыка создал Женщину, чтобы она служила ему усладой, остужала кровь и порывы», – услужливо подкинула память слова из священной книги «Сага Первых Дней».

«Если Гафур чего-то захочет…»

Додумать мысль я не решилась. Наверное, со мной что-то не так.

Нет, со мной очевидно что-то не так, так как в моём возрасте девушки мечтают о замужестве, а мне хочется, чтобы про меня все забыли.

– Эй, Гафур, отпусти её, – донёсся сбоку голос одного из его приятелей.

– Ага, ща-а-аз, – пьяно протянул Гафур, наклоняясь ко мне всё ближе. Отчётливый горьковатый запах тела паладина, вина и чесночного маринада заполнил лёгкие. Ещё несколько сантиметров – и смыть позор будет невозможно. Сердце замерло от страха.

– Слушай, ну ты же в курсе, что она грязная, оно тебе надо? – вновь подал голос рыгун, и сейчас я ему была рада как никогда. – Тебе потом на такой жениться, думаешь, оно того стоит?

– Ну, если рукавицынаденет, то почему бы и нет? – ответил Гафур, шумно вдыхая воздух около моей шеи. К счастью, через секунду он всё-таки убрал руку, и я рванула на кухню, в дверях которой, подбоченясь и недовольно сложив руки на груди, стояла Файона.

– Какой следующий заказ, на какой стол нести? – выпалила я, отчаянно надеясь, что повариха не увидела произошедшей сцены.

Увы, надежда не сбылась.

– Вот же паршивец! – воскликнула Файона. Она сложила руки на груди, от чего звякнули её золотые браслеты. – Я поговорю с эмиром об этом. Если Гафур хочет взять тебя замуж, то пускай поступает как мужчина – приходит в дом с выкупом, присылает свадебные рукавицы и объявляет о намерении, а не вот это всё.

– Нет, Файона, умоляю, не надо! – Я поспешно втолкнула женщину внутрь кухни, захлопывая за нами дверь.

– Что? Шейна, не дури. Эмир заботится о тебе много лет.

– Я не хочу замуж. Особенно за Гафура.

– Почему? Он же паладин.

Паладин в понимании Файоны – лучший вариант, вот только я не хочу замуж ни за Гафура, ни за кого-то ещё…

– Он такой огромный… – только и выдавила я, не зная, как объяснить, что мне противны мысли о прикосновениях мужчин.

«О Мужчинах нельзя думать плохо, это грех».

Сошедшиеся на переносице густые светлые брови Файоны тут же разошлись, и она расхохоталась: