– Понимаете, – доверительно сообщил Уильям, – с ранней юности меня просто осаждали всевозможные красотки с самыми неприличными предложениями. Буквально выскакивали из-за каждого куста… Гуляешь, бывало, по парку, а с тобой флиртуют-флиртуют… а я ведь вовсе не красавец! Спорим, они бы в жизни на меня не посмотрели, если бы я был беден!

– А вы разоритесь, – вкрадчиво предложил Холли. – Фьюить! В одночасье станете никому не нужны.

– Но я не хочу быть никому не нужным, – пролепетал Уильям, – я хочу, чтобы меня любили просто так, безо всяких причин!

– Ах, батюшки, – воскликнул Холли раздраженно, – но людей всегда любят за что-то. Меня, например, боготворят за мой талант, должен ли я считать это проклятием? Тэсса выбрала дубину Фрэнка из-за его мускулов и всего такого. Отшельник Эрл обожает Мэри Лу лишь потому, что больше ему все равно никто не достанется. Для любых отношений нужны причины, и деньги ничуть не хуже всех остальных.

– Ну надо же, – поразился Уильям, – такой красавчик, а ничего не понимает в любви. Будь у меня такая внешность…

– Вот ключ от номера в пансионе, – вмешалась Тэсса, которая терпеть не могла бессмысленных разговоров. Особенно про разные там чувства.

Слова Холли нисколько ее не расстроили. Даже если ее отношения с Фрэнком основаны на постельных утехах, то что с того? Не всем же витать в облаках возвышенной любви.

– Признаться, – забирая ключ, произнес Уильям обескураженно, – я несколько озадачен. Милны писали, что Нью-Ньюлин – особенная деревня, но, по мне, это просто какая-то дыра. Не могу понять очарования сельской глуши, уж простите. Я дитя города.

– Не хотелось бы вас расстраивать, – хмыкнула Тэсса, – но раз вы нашли дорогу в Нью-Ньюлин, значит, вам тут и место.

Он моргнул, не понимая ее слов, но тут дверь в управление с грохотом распахнулась, и внутрь влетел разъяренный Фрэнк.

– Ах вот ты где, бледная поганка, – зарычал он, и Холли, подпрыгнув, отбежал за продавленный диван, – ну-ка поди сюда!

– Убивают! – завопил Холли пронзительно.

Уильям испуганно распахнул глаза, вжимаясь в стул и не зная, куда прятаться.

– И что опять стряслось? – спросила Тэсса с любопытством.

– Он выставил меня на аукцион, – Фрэнк указал на Холли пальцем. – Он обещал, что продаст меня только в частную коллекцию! А сам! На всеобщее обозрение! Все друзья надо мной смеются!

– Откуда у тебя вообще друзья? – изумился Холли.

– Ну хорошо, не друзья, – поправился честный Фрэнк, – а те, с кем я сидел в тюрьме.

– Тю! Нашел кого слушать!

– Простите, – Уильям Брекстон, побледнев, уставился на Тэссу. – Продажа людей? Тюрьма?

Кажется, он решил, что попал в бухту пиратов и контрабандистов. Бедняга.

– Фрэнки хорошо продается, – сказал Холли, – золотая жила просто! Богатые дамочки в очередь выстраиваются за его портретами. Я, видите ли, – вежливо обратился он к Уильяму, – в отличие от вас очень люблю деньги. Как еще измерить свой талант, если не доходами от него?

– Но теперь мой голый торс по всему интернету, – злобно напомнил Фрэнк.

– Просто сделай, как я: отдай свой телефон пикси, им ужасно нравится все технологичное, – безмятежно посоветовал ему Холли.

– Простите, – слабо сказал Уильям, – мне надо прилечь. Столько впечатлений!

Он встал, шагнул к выходу и… взглянул прямо в глаза Фрэнка, который от волнения позабыл надеть темные очки.

– Как вы думаете, – спросил Уильям тревожно, – если я завалю местных жителей деньгами, они смогут полюбить меня?

Фрэнк дернул ртом, поспешно отступил в сторону и отвернулся.

– Ну надо же, – заметил Холли, глядя в окошко на то, как Уильям направляется к пансиону, – какой закомплексованный миллионер.

– Что ты вообще здесь делаешь? – Тэсса зевнула, выключила компьютер и потянулась.

Фанни второй день находилась в отпуске: ей пришло в голову поставить в Нью-Ньюлине пьесу, и теперь она бродила по берегу в поисках вдохновения. Люди избегали ее – стоило остановиться хотя бы на минуточку, чтобы поздороваться, и можно было услышать длинную речь о том, как тяжело в наше время придумать оригинальный сюжет. «После Шекспира в драматургии просто нечего делать», – восторженно заверяла Фанни каждого встречного, но не отказывалась от своей идеи.

– Прячусь, – ответил Холли насупленно.

– Если от Фрэнка, то не больно-то ловко у тебя получилось, – засмеялась Тэсса.

– От Фрэнка? – казалось, Холли уже забыл, как вопил «убивают». – Да нет же, от рыбы!

– От какой еще рыбы?

– В нашем холодильнике!

– Ничего не поняла, – призналась Тэсса, – теперь ты и рыб боишься?

– Она на меня таращится!

– Я тоже на него таращусь, – вроде как обиделся Фрэнк, – и хоть бы хны.

Втроем они вышли из управления, Тэсса закрыла дверь и поежилась: ветер бушевал пронзительный.

Прижавшись к всегда теплому боку Фрэнка, она с тоской посмотрела на затянутое тучами небо. Возможно, девчонку Одри, из-за которой с каждый днем становилось все более пасмурно, следовало силой заставить снова разговаривать с мальчиком Джеймсом. С тех пор как они разругались несколько месяцев назад и перестали общаться устно, перейдя на эпистолярный жанр, солнце надолго покинуло Нью-Ньюлин.

Но Тэсса умела уничтожать чудовищ, а не мирить взбалмошных чувствительных подростков.

Здесь нужны были таланты Фанни – вот уж кто умел ворковать, и понимать, и уговаривать. Однако Фанни и саму настиг какой-то личностный кризис, и она объявила, что ничего не понимает ни в людях, ни в жизни, поэтому не считает себя вправе вмешиваться в естественный ход событий.

– Так какой из портретов Фрэнка ты выставил на аукцион? – спросила Тэсса у Холли, когда они едва не бегом направлялись к дому.

– Самый красивый, конечно! – отозвался он высокомерно.

Фрэнк фыркнул.

Холли был влюблен в каждую из своих картин по очереди. Самой красивой обычно считалась та, которую он едва закончил или над которой все еще работал.

Влетев в дом, Тэсса моментально сбросила с себя куртку, прибавила отопление и остановилась в центре гостиной, раздумывая, а не разжечь ли камин.

Прошлая ее попытка, совершенная несколько лет назад, закончилась черным облаком золы, взвывшим дымоходом и пронзительным запахом гари.

– Да посмотри ты на нее, – Холли схватил ее за руку и потащил на кухню.

– Твоя эксцентричность переходит все границы, – попыталась унять его Тэсса, но все равно потакала этой придури. Потому что не захоти она – Холли бы и с места ее не сдвинул. Даже при помощи строительного крана. Она была гораздо сильнее его физически, инквизиторские штучки. – Это всего лишь мертвая рыба… матерь божья!

Она действительно таращилась.

Будто вот-вот распахнет зубастую пасть и сожрет заживо.

– Фрэнк, это ты притащил ее в наш дом? – крикнула Тэсса, осторожно разглядывая содержимое холодильника.

– С тех пор, – ответил Фрэнк, – как моя карьера на устричной ферме бесславно завершилась, я стараюсь держаться подальше от морских гадов. К тому же с Нью-Ньюлином не угадаешь, то ли это рыба, которую можно есть, а то ли разумное существо с душой.

– Может, происки призрака из башенки? – предположил Холли, трусливо выглядывая из-за спины Тэссы.

Он прятался там в случае самой малейшей опасности – настоящей или вымышленной.

– А ты с ним так и не помирился? – уточнила Тэсса, доставая из шкафчика плотный пакет для мусора, чтобы запихнуть туда рыбу.

Она привыкла слушаться своей интуиции, а та просто в голос орала: такое есть нельзя. Оставлять в доме – тоже.

– Какое там, – Холли пригорюнился, – каждое утро претерпеваю страшные мучения!

– Умывания холодной водой полезны, – безжалостно сообщил Фрэнк, но все-таки потопал наверх, чтобы спросить у призрака про рыбу.

Тэсса меж тем засунула ее в пакет, плотно завязала его и сунула в карман солонку.

– Ты же понимаешь: успех портретов Фрэнка в том, что они просто излучают вожделение? – спросила она. – Вот почему дамочки-покупательницы с ума сходят.

– А я не виноват, что у этого животного лишь одно на уме, – ухмыльнулся Холли.

– Такие картины могут привести к беде, – не в первый раз предупредила Тэсса, а он не в первый раз отмахнулся от нее.

– Его нет! – закричал сверху Фрэнк.

– Кого нет? – озадачилась Тэсса.

– Призрака нет!

– Этого не может быть, – она положила пакет на пол и помчалась наверх. Холли, разумеется, увязался следом. – Призраки привязаны к месту точно так же, как зомби к своим могилам. Они не могут пойти в гости или на прогулку!

– И все равно его нет, – твердо повторил Фрэнк.

Тэсса недоверчиво заглянула в башенку.

Призрак Теренса Уайта на самом деле исчез.

Вместе с бесконечным шарфом, который тот вязал год за годом.

– Ура, – воскликнул Холли, – наконец-то никто не будет поливать меня водой по утрам!

Однако Тэсса вовсе не разделяла его радости.

Она обошла башенку, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Как странно, – пробормотала она. – Я бы даже сказала – подозрительно.

– Вы раздуваете из мухи слона, – покачал головой Фрэнк, – подумаешь! Мало ли какие у бедолаги дела. Если бы вы провели так много времени в этой башенке, то были бы рады-радехоньки сбежать куда глаза глядят.

– Ох, Фрэнки, – прочувствованно проговорил Холли, – тебе все-таки надо проработать психологическую травму, связанную с тюремным заключением.

– Нет у меня никакой травмы!

– Ну конечно, есть. Я знаю прекрасного специалиста…

– Отцепись от меня!

Тэсса спустилась вниз, не слушая их перепалку.

Пакет с рыбой сдвинулся на несколько дюймов.

Тихо выругавшись себе под нос, она снова надела куртку, взяла пакет, вышла на улицу через бывший каретный сарай, в котором теперь стояли торжественный черный катафалк и ржавая колымага Фрэнка, и взяла там лопату.

На кладбище Тэсса выбрала самый дальний угол, в котором сухостоем чах чертополох. Выкопав яму поглубже, она присыпала рыбину солью, плюнула на нее сверху и завалила землей.

И пусть теперь только попробует трепыхнуться.

Утром она заглянула к Холли и убедилась, что тот крепко спит без всяких неприятностей. Потом поднялась на пролет выше, в башенку: Теренс Уайт вязал шарф.

– И где мое молоко? – проскрипел он.

– И где вы шлялись всю ночь? – спросила его Тэсса.

– Не твое дело! – рассердился он. – Я свободный призрак! Делаю что хочу!

– Оставьте бедного Холли в покое, – попросила она. – Он и без того нервный и чокнутый.

– Оставлю, – вдруг согласился призрак, – если ты раздобудешь мне прядь волос человека, который мертв и в то же время не мертв.

– Запросто, – отозвалась Тэсса и пошла за молоком.

Холодильник она открыла с некоторой опаской, но больше никаких странных рыбин там не было.

Кажется, жизнь возвращалась в привычное русло.

Со вторым блюдечком в руках Тэсса вышла на лужайку, чтобы отнести молоко пикси. И едва не налетела на Малкольма Смита.

Зомби.

Который как ни в чем не бывало стоял под хмурым утренним небом.

Очень далеко от своей могилы.

– Ты тут главная? – спросил Малкольм хриплым голосом. – Я хочу развестись со своей женой Вероникой.

* * *

До того, как вырасти в Уильяма и начать ворочать миллиардами, маленький Билли Брекстон был просто мальчиком, правда, не самым обычным. Няня рассказывала: впервые он взмыл в воздух совсем малюткой, года еще не исполнилось. «Да-да, – с чувством подхватывал дворецкий, – это событие, несомненно, заурядным не назовешь». С тех пор все они, хорошо оплачиваемые, вышколенные, вежливые и заботливые, без устали следили за тем, чтобы мистер Билли никогда-никогда не испытывал голода, уж больно хлопотно было ловить его потом под высокими сводами старинного поместья. Приходилось все время держать наготове стремянки и лестницы, крюки с петлями на конце и другие приспособления для поимки болтающегося на высоте юного хозяина.