Я помнила её в расцвете женской красоты, когда приезжала на лето в Аянку или бабушка приезжала к нам. Она жила в каком-то своём ритме – никогда не торопилась. Её движения всегда отличались тягучестью и размашистостью. Иногда казалось, что бабушка не делает ничего, при этом успевала она намного больше, чем я или мама. Она никуда не опаздывала. Время от времени у меня создавалось ощущение, что бабушка Гивэвнэут находится где-то не здесь, оставляя на своём месте лишь оболочку из плоти и крови.

– Я слушаю, о чём поют духи, – отмахивалась от моих надоедливых расспросов бабушка.

С возрастом волосы Гивэвнэут побелели, а взгляд затуманился. К ней стали приходить люди, чтобы попросить совета. Иногда она отвечала, а иногда молча закрывала дверь перед просящими. Никто не обижался. После переезда в Магадан поток просителей не иссяк и даже приумножился. Мама ворчала, но никогда не препятствовала паломничеству в квартиру.

Однажды бабушка перестала принимать гостей. В одночасье перекрыла, казалось, неиссякаемый ручей страждущих.

– Не время для просьб, – сказала она. – Теперь время пожинать плоды.

Мама вздохнула с облегчением. Я к тому времени уже училась в университете и приезжала редко, только на каникулы. Папа, казалось, ничего и не заметил. Только пожал плечами, когда мама сообщила о своей радости. Они переглянулись с бабушкой.

– Гивэвнэут, – иногда папа обращался к бабушке по имени. – Я слышал, что пришло время пожинать плоды.

Бабушка кивнула.

– Твои плоды – это мы.

Бабушка снова кивнула.

– Скажи, ты довольна плодами?

– Вы крепкие люди, надёжные. – Гивэвнэут провела руками по складкам на подоле. – Но крепче и надёжнее Тынагыргын нет никого на этом свете. Я довольна плодами.

Больше ни родители, ни бабушка к этому разговору не возвращались.

– Татьяна Тынэвири! – я услышала своё имя в сопровождении смешков и очнулась от раздумий.

– Простите, – я смущённо посмотрела на преподавателя.

– Чукотская девушка, – услышала я шепоток.

– А ну заткнись! – тут же ответил кто-то из моих одногруппников.

– Умение спать с открытыми глазами похвально, но не в этой аудитории, – пожурил меня профессор. – И подругу разбудите.

Я покосилась на Алёну и поняла, что та тихонько дремлет, оперевшись на руку. Со всех сторон снова послышались смешки. Я аккуратно толкнула подругу в бок.

– Какая самая известная фраза Декарта?

– Я мыслю, значит, я существую, – ответила я, так и поняв, о чём шла речь на занятии.

Преподаватель похлопал в ладоши.

– Татьяна, можете спать дальше. Алёна?

– А?

Лекция незаметно подошла к концу. Студенты потянулись на выход. Кто-то лениво растягивал каждое движение в явной надежде дождаться, когда основная толпа схлынет, другие же стремительно вылетели из аудитории, чтобы занять очередь в гардероб. Алёна отдала мне свои тетради и убежала, а я медленно пошла по коридору, рассматривая весеннюю серость за окнами.

Кто-то коснулся моего локтя.

– Татьяна, извините, можно вас?

Я обернулась и упёрлась взглядом сначала в макушку, а потом и лицо лаборантки, которая помогала вести у нас практику утром.

– А-а-а, – растерялась я. – Ну да.

– Может, пройдёмся?

Я неуверенно огляделась, но никого из знакомых поблизости уже не было. Мне ничего не оставалось, кроме как вежливо согласиться. Несколько минут мы молча шли по коридору, пока поток обгоняющих нас студентов не иссяк.

– Ты живёшь в общежитии? – прервала молчание Майя Дмитриевна.

– Нет, – я покосилась на женщину, отметив про себя лёгкий прилив раздражения.

– Снимаешь квартиру?

– Нет.

Майя Дмитриевна озадаченно замолчала.

– Ты здесь с родителями? – продолжила она после паузы.

– Нет, – я вздохнула. – Зачем вам это? – я посмотрела на неё прямо.

Женщина нахмурилась, но не смутилась. Её взгляд стал колючим.

– Интересно… – она примиряюще улыбнулась и подняла руки в успокаивающем жесте. – Хотела предложить помощь.

– Зачем? – я нахмурилась.

– Насколько я знаю, чукчей осталось не так много. Думаю, что ты единственный представитель своего народа в этом университете, если не в этом городе. Было бы интересно пообщаться.

– Мне не нужна помощь, – ответила я слишком резко. – Извините, мне надо идти.

– До свидания, Т… Татьяна, – с запинкой попрощалась Майя Дмитриевна.

Всю дорогу до дома я злилась, сама толком не понимая, на что. К любопытству в свой адрес я давно привыкла. Это в Магадане моя национальность никого не удивляла, а здесь каждый второй был готов пристать с расспросами. Зайдя в квартиру, я бросила сумку на пол и повалилась на кровать, раскинув руки. По потолку разбежалась паутинка трещин. Перед глазами появилась морская рябь – от берега и до горизонта.

– Тынагыргын, – стонал ветер.

– Тынагыргын, – шептали волны.

Небо потемнело, его заволокла метель, такая неестественная в летнем пейзаже. Бусинки, свисающие с висков, взметнулись под порывом злого ветра.

– Проснись, – прошептала мама в самое ухо.

– Проснись, – позвала бабушка.

Издалека послышался рокот.

Я проснулась, схватилась за мягкую ткань покрывала, будто она могла удержать меня. Вдохнула сухой воздух нагретой квартиры и, едва не вскрикнула, уловив движение возле окна. Тень замерла, мигнула люминесцентными глазами и исчезла, стоило мне присмотреться.

«Это всего лишь ветер играет со шторой», – сказала я сама себе и встала. Дрожащей рукой нащупала выключатель. Комната озарилась электрическим светом. Убедившись в том, что форточка осталась приоткрытой, я вздохнула, тряхнула головой и пошла на кухню, где разогрела вчерашние котлеты. После повернулась к окну и замерла, глядя в жёлтые квадраты окон, окружающих крохотный двор. Из сладостей дома ничего не оказалось – Алёна, прежде чем сесть на очередную диету, маниакально подъедала все запасы вкусностей. Как назло – нестерпимо захотелось шоколада.

Я натянула пуховик и вышла в темноту улицы. Мимо спешили прохожие – большинство из них несли тяжёлые пакеты с приевшимся логотипом. Я решила не выдумывать новых маршрутов и отправилась в ближайший магазин этой сети.

Домой возвращалась тем же путём, поглаживая в кармане округлый бок банки с шоколадной пастой. По спине пробежал холодок, появилось ощущение пристального взгляда в спину. Я обернулась. Долго вглядывалась в темноту, сгустившуюся вокруг фонарей, но никого не разглядела. Пошла дальше, неосознанно ускорив шаги. Уже возле дома обернулась снова. Увидела над оплывшим сугробом отражение света в звериных глазах и охнула. Собака?

Я повернулась и, не оглядываясь, поспешила домой. Лишь когда дверь квартиры закрылась за спиной, я смогла выдохнуть. Горячий чай и тягучая шоколадная паста утолили мой страх, заставили улыбнуться собственной тревожности. «Совсем нервы расшатались с этими снами», – усмехнулась я, выскребая пасту со дна банки.

В замке повернулся ключ. Я сунула банку в карман, облизнула ложку и замерла в ожидании подруги. Впрочем, торопилась я зря, ведь Алёна ввалилась в кухню с бумажным пакетом из ресторана быстрого питания.

– А как же диета? – второй раз за сутки спросила я.

– А, ну её! – подруга плюхнулась за стол и придвинула пакет мне. – Завтра буду худеть.

– А может, лучше с понедельника? – ухмыльнулась я.

– Давай после сессии уж тогда. – Алёна хихикнула. – Везёт тебе. Не толстеешь.

– Думаю много, вот калории и сгорают.

Подруга принюхалась.

– Шоколадом пахнет.

– Да ну? – я сделала удивлённое лицо. – Правда?

– Угу. – Алёна задумчиво проверила шкафчик, в котором мы хранили вкусняшк, и разочарованно села напротив меня. – Давай есть, пока не остыло, – она пододвинула пакет поближе ко мне.

После вредного ужина мы быстро разошлись по спальням. Я включила ноутбук, подключилась к сети и задумалась, вспоминая фамилию лаборантки по практике. Пошарилась в сумке, нашла тетрадь и прочитала: Мышкина Майя Дмитриевна. В сети о ней информации практически не было, кроме той, что висела на сайте университета. Ни аккаунтов в социальных сетях, ни информации о научных работах. Мозг зацепился за фамилию – она чем-то тревожила, но я никак не могла понять чем. После нескольких минут бесплодных раздумий я раздражённо выключила ноутбук и легла в кровать.

Медленно накатился сон. Обхватил меня тёплым одеялом, унёс в родные края – туда, где ветер воет сквозь окна.

– Тынагыргын, – шепнуло море, прокатившись валом холодных волн.

– Тынагыргын, – ответил ветер.

Глава 2

Ранняя весна протекла студёной влагой под ногами и согрелась, оттаяла, обнажила ещё сонную землю с жухлыми пучками прошлогодней травы, бурой листвой и прелым мусором, который накопился за недолгую, по северным меркам, зиму. Сплющенные пластиковые бутылки, окурки, стеклотара и бумажки всех мастей валялись под окнами, неприкрытые.

Люди брезгливо отворачивались от палисадников, морщились, представляя скорый субботник. Зимние куртки сменились лёгкими, шерстяные шапки и варежки спрятались на дальних полках. Тело, ещё не поверившее в смену погоды, радовалось теплу и отсутствию слоёв толстой одежды.

Нас, студентов четвёртого курса, на субботники уже не отправляли, чему мы были искренне рады, хоть и делали строгий вид, не показывая облегчения. Практика набрала обороты и, приближаясь к своему завершению, начала тревожить обилием отчётов, которые надо было успеть сделать в срок и оформить по регламенту, выданному на первом занятии.

Лаборантка – Майя Дмитриевна ещё дважды предлагала мне свою помощь, но я так и не поняла в чём. Половина группы всерьёз считала, что она испытывает ко мне какие-то нежные материнские чувства, но внутреннее чутьё подсказывало, что с ней всё не так очевидно. Майя Дмитриевна внимательно наблюдала за мной во время занятий. Иногда по её телу пробегала волна дрожи, а руки всегда были подвижны. Ребята дали ей забавное прозвище – Мышка. Я не могла не согласиться, лаборантка действительно была похожа на мышь, но что-то в этом прозвище меня настораживало, подсознательно царапало.

Но это не самое странное – иногда я замечала её возле своего дома, а когда пыталась окликнуть – она уходила, делая вид, что не знает меня. Каждый раз после этих встреч я внутренне сжималась – пыталась понять, что она здесь делала, но не могла найти ни одной разумной причины и от этого пугалась ещё больше.

Я вышла из университета в сумерках. После автобуса тихонько пошла, тревожно вглядываясь в сгустившиеся тени. С едва слышимым щелчком зажглись фонари, и тьма промеж них сразу же стала гуще. Снова появилось ощущение пристального взгляда в спину. Я шла нарочито медленно, прислушивалась и к звукам снаружи, и к ощущениям внутри. Между лопаток холодным сгустком притаилась тревога. Пройдя половину пути, я резко свернула, перешла на другую сторону улицы и пошла быстрым шагом, закручивая дорогу до дома в спираль, обходя привычный маршрут.

Ощущение взгляда в спину никуда не делось, лишь тревога сменилась чувством убеждённости в слежке. Я прошла ещё несколько сотен метров и резко обернулась. В тени между фонарями стоял огромный пёс. Его жёлтые глаза поблёскивали, отражая электрический свет. Он не злился, смотрел на меня спокойно и с такой осознанностью, что я невольно сделала несколько шагов назад. Пёс склонил голову и исчез во тьме. Я развернулась и побежала домой. На дальнейшее геройство духу не хватило. Не доходя до дома нескольких сотен метров, я бездумно зашла в магазин, долго ходила между полок, толком не понимая, что мне нужно.