– Пожалуйста, адрес клиники.

– Вам нужно мое алиби? – разумеется, они должны все проверить. Я назвала адрес клиники и фамилию доктора. – Я узнала, что беременна, – инстинктивно провела ладонью по животу.

– Вы знали, что муж вам изменяет?

– Что? Нет, конечно, я ничего не знала. И это была минутная слабость Ильи, – вдруг поняла я. – Случайная связь, не более. Муж любил меня. Мы были прекрасной парой.

Были… Как ужасно звучит это слово. Были… Все прошло…

Да, мужчины порой могут поддаться искушению, пойти на поводу у желаний, не удержаться и проявить слабость. Я бы простила мужа. Измена – это ужасно. Но кто из нас не ошибался в жизни, кто без греха? Я порой надоедала Илье, уговаривая его сделать ЭКО. Возможно, он устал от моих просьб и дал слабину, не устоял перед верткой сотрудницей. Мужская природа отличается от женской, нам проще держать себя в рамках.

– Судя по всему, связь длилась уже давно, – мягко произнесла девушка-полицейский. – На мобильнике Сидориной мы нашли обширную переписку с вашим мужем.

Я ничего не ответила, слезы вдруг потекли из моих глаз. Я плакала молча, безутешно. Оплакивая свою любовь и потерю мужа. Пусть он изменял мне, разве сейчас это важно? Смерть обнуляет все грехи. Илья любил меня, я это знаю точно. Почему имел любовницу? Кто сможет теперь на это ответить? Да и нужны ли мне эти ответы?

– Мы можем попросить опознать вашего мужа его мать, – предложила девушка, взглянув на следователя. – Да?

– Да, – коротко кивнул он.

Элла Борисовна ничего не знает о смерти сына! Эта мысль внезапно пронзила мозг. Бедная женщина!

– Ей уже сообщили? – перевела я взгляд на следователя.

– Пока нет. Наш сотрудник заедет к ней позже.

Какой кошмар! Все происходящее казалось мне абсурдом, тяжелым бредом.

– Мне позвонить Элле Борисовне? – даже подумать страшно, как я смогу принести ей тяжелую весть. – Или лучше съездить? – я была растеряна и подавлена.

Представляю, как примет известие моя свекровь. Три годна назад похоронила мужа, теперь погиб сын.

– Лучше, если это сделаем мы, – слова следователя облегчили мою душу. Вряд ли я смогла бы подобрать нужные слова, чтобы утешить бедную женщину. Как сообщить матери, что ее сын убит?

– Когда можно организовать похороны? – тяжелые слова сорвались с моих губ, причиняя боль и заставляя сердце сжиматься от горя.

– Вскрытие проведут сегодня, завтра сможете забрать тело.

Как страшно звучали слова – обыденно и горько. Теперь мой любимый Илья – «тело», безжизненное и холодное.

– После похорон мы еще пообщаемся с вами, – глаза следователя буравили меня взглядом. – Как понимаете, в подобной ситуации вы одна из подозреваемых.

– Я? – не поверила собственным ушам. – Да как вы смеете? Как у вас только язык повернулся? – голос срывался от возмущения и слез. – Я любила мужа.

– Если бы вы знали, сколько раз я слышал подобное, – шумно вздохнул следователь. – Почти половина убийств происходит из-за ревности. И, как правило, убивают обманутые партнеры – жены, мужья, любовницы и любовники.

Следователя можно понять. Но я никогда не причинила бы вреда мужу. Даже если бы он ушел от меня к другой, я не стала бы убивать его. Я любила Илью. Он был единственным мужчиной в моей жизни. Только для следователя это всего лишь слова, без доказательств я – главная подозреваемая.

До меня начало доходить, что меня ждут допросы в полиции, что, хотя у меня и есть алиби, мне придется доказывать свою невиновность. Ведь я могла нанять киллера.

Конечно, презумпцию невиновности никто не отменял. Но следователь будет копаться в моей жизни, в жизни Ильи, а это так мерзко, так унизительно. И через все это мне предстоит пройти.

Глава 3

Следователь ушел, оставив со мной свою помощницу.

– Я сопровожу вас в морг, – девушка говорила намного сердечнее следователя. Ее тон и взгляд выражали сочувствие. Возможно, со временем, и она станет такой же, как ее босс – холодной и безразличной. А пока в ней еще теплились искорки доброты и участия.

Взвешенные канцелярские слова следователя Гусева пугали, вселяли неуверенность. Мне придется давать показания, оправдываться, ходить на допросы в полицию. И кто знает, какие выводы сделает следователь после общения со мной?

Пошла переодеться. Идти на опознание мужа в ярком легкомысленном платье кощунственно. Открыла дверь в спальню и замерла на пороге.

На кровати небрежно брошенная футболка Ильи. Он не успел убрать ее утром. Нерешительно взяла ее в руки, поднесла к лицу. Футболка хранила запах мужа – парфюм с нотками хвои и морского бриза.

Как мне жить теперь? Я все еще не верила, что Ильи больше нет, это не укладывалось в голове. Села на край кровати и разрыдалась в голос, прижимая к груди футболку мужа.

Не знаю, как долго я сидела и плакала. В дверь тихонько постучали. Я не ответила, вытерла слезы, положила футболку на край постели.

Сегодня я не смогу спать в этой комнате. В ней все напоминает об Илье. Как мне теперь жить дальше?

В дверь снова постучали, и она приоткрылась.

– Принести вам воды? – заглянула в спальню девушка.

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Простите, я сейчас оденусь.

Надо взять себя в руки. Мне еще через многое предстоит пройти. Надо организовать похороны, обзвонить родных и друзей. Не знаю, с чего начинать. Когда погибли мои родители все заботы об организации похорон взял на себя Илья. Он был моей опорой в жизни, моим защитником, моим любимым.

Слезы снова потекли по щекам. Сейчас я чувствовала себя растерянной и подавленной, беспомощной как потерявшаяся в темном лесу девочка.

Машинально сняла в вешалки маленькое черное платье, машинально надела его. Универсальное платье на все случаи жизни – и на неожиданный корпоратив, и для театра, и на похороны.

– Можем идти, – я вышла в гостиную, где сидела девушка, что-то рассматривая в мобильном.

– Хорошо, – легко поднялась она с дивана. – Поедем на служебной машине, потом я отвезу вас домой.

– Как скажите, – я сунула в сумочку пачку одноразовых платков.

Мне и правда сейчас лучше не садиться за руль. Соображаю плохо, я словно в тумане. Не могу ни о чем думать, только о том, что Ильи больше нет. Жизнь рухнула, придавив меня обломками призрачного счастья и несбывшихся надежд. Почему, почему Илья изменил мне? Этот вопрос снова и снова вертелся в голове.

Странно, но мысли об измене мужа возвращали меня к действительности и заставляли думать трезво. Илья погиб, и я должна смириться с тем, что прошлого не вернуть. Но во мне поселилась крохотная жизнь. И ради своего малыша я должна продолжать жить, должна взять себя в руки.

Погладила пока еще плоский живот. Мой малыш будет всегда напоминать мне о муже, о нашей любви. Вот только была ли это любовь? Любил ли меня Илья? Конечно, любил. Как я могу сомневаться в этом? А измена? Ну, что измена? Почти все мужчины ходят налево… Конечно, это была минутная слабость Ильи. Он любил только меня, и больше никого.

Вышли из подъезда и яркий солнечный свет стальным лезвием резанул по глазам. Такой нелепый, неуместный, радостный. Он ослепил меня, я зажмурилась, вытерла набежавшие на глаза слезы и поспешно надела темные очки.

Белый автомобиль с синей полосой на боку стоял на стоянке за домом. Словно из-под земли передо мной выросла Вера Павловна.

– В полицию? – испуганно спросила она.

– В морг, – за меня ответила девушка, садясь за руль.

– А я смотрю, следователь уехал уже давно. Думаю, надо к тебе зайти, поддержать, – положила мне на плечо руку Вера Павловна. Сквозь маску сочувствия старшей по дому сквозило любопытство. – Может, мне с тобой поехать?

– Не надо, спасибо, я справлюсь, – меньше всего мне было нужно лицемерное сочувствие и праздное любопытство.

– Ну, смотри, как знаешь, – пожала плечами Вера Павловна. – А то могу вечером зайти.

– Я вернусь поздно, – мне сейчас не до пустых общений с едва знакомыми соседками.

– Ладно, – обиделась Вера Павловна, поджав губы и посмотрев в сторону. – Я хотела, как лучше.

Захлопнула дверь автомобиля, и пристегнула ремень безопасности. Машина мягко тронулась с места. За окном замелькали знакомые дома, магазины, скверы. Сейчас я видела их словно впервые. Все чужое, на все я гляжу будто со стороны.

Миновали центр, свернули к промышленной окраине.

– Мы едем не в Мединститут? – удивилась я. Насколько помню, городской морг там.

– Нет, нам в морг судебной медицины, – девушка сосредоточенно следила за дорогой.

Машина свернула с трассы, миновала парк с выгоревшими газонами и чахлыми деревцами и въехала в распахнутые металлические ворота с дурацкой старой решеткой в виде солнечных лучей, покрашенных в отвратительный голубой цвет.

Я вышла из автомобиля и ощутила слабость. Ноги подкашивались и отказывались подчиняться, я едва не упала. Неожиданно в висках бешено запульсировала кровь, мне показалось, еще немного и моя голова разлететься на куски.

– Вам плохо? – участливо спросила девушка, протягивая мне бутылку с водой.

– Ничего, все нормально, – качнула в ответ головой. Надо взять себя в руки. Я не имею права раскисать. Я должна пережить весь этот кошмар.

Мы вошли в прохладный холл. Охранник на входе заполнил документы, вернул мне паспорт. Широкий коридор вывел к лестнице. Спустились в цокольный этаж. Удивительно чисто, нет отравительного запаха химикатов. Я думала, все будет намного ужаснее. Никогда не бывала в морге и была готова к худшему.

Коридор свернул в сторону, и мы оказались в просторном помещении. Вдоль стен скамьи, обтянутые коричневым кожзаменителем. Такие же, как в поликлиниках. На одной из них сидела Элла Борисовна, а рядом с ней женщиной. Я не сразу узнала лучшую подругу свекрови. Ольга Андреевна плакала, а Элла Борисовна держалась с достоинством королевы. Она всегда была скупа на проявление эмоций. Каждый горюет по-своему, не мне осуждать ее.

Свекровь повернула голову на наши шаги, поднялась, выпрямившись во весь рост.

– Явилась, змея, – метнула на меня гневный взгляд. – Это ты их погубила, гадина. Ты убила моего сына! Убийца, убийца!!! – вдруг перешла она на крик, затряслась в рыданиях и упала на скамью рядом с подругой. – Чтоб ты сдохла, проклятая!

На ее крики из помещения морга выскочил следователь Гусев и судмедэксперт в зеленом халате.

– Не успел отзвониться, – в голосе Гусева я уловила досаду на собственный промах. – Ваша свекровь только что опознала сына, и вы могли не приезжать.

– Пусть она уйдет! – потребовала свекровь, тыча в меня пальцем. – Вон отсюда, дрянь!

– Успокойтесь, – подошла к ней помощница следователя. – Пожалуйста, успокойтесь. Пойдемте наверх, – она осторожно взяла под руку Эллу Борисовну.

Та зло вырвала руку. Обняла подругу и обе разрыдались в голос.

– Я хочу видеть мужа, – умоляюще посмотрела на Гусева. – Можно?

– Идемте, – он придержал дверь, пропуская меня вперед. Патологоанатом последовал за нами.

Безжизненно и ярко светили лампы. Посреди комнаты с узкими окнами под потолком стояли две больничных каталки. На них лежали тела, накрытые простыней такого же цвета, как и халат врача – бледно зеленые, мертвенные, отвратительные.

Врач торжественно и медленно поднял край простыни. На лице Ильи уже не было крови, только небольшое черное отверстие на виске и еще одно посреди лба. Контрольный выстрел – неуместно подумалось мне.

Глава 4

Смотрела на мужа и слезы текли по щекам ручьем. Безутешные, безысходные, горькие. Не знаю, как долго я стояла над Ильей. Следователь осторожно тронул меня за плечо. Я отступила назад, и врач накрыл Илью зеленой простыней.

– Мне очень жаль, – впервые я услышала слова сочувствия от следователя.

– А это она? – я перевела взгляд на вторую каталку.

– Да, – коротко ответил полицейский.