Слегка хриплый, уставший, но полный бесконечной нежности.

Она так давно не слышала его, что горло сдавило.

Эви тихо всхлипнула.

– Пожалуйста, останься. Не уходи сразу, – попросила она едва слышно, подходя к силуэту на негнущихся ногах.

Вскинула голову, внимательно рассматривая мужчину.

Черная водолазка, подчеркивающая широкие плечи и скрывающая крупное тело. Такого же цвета брюки. Черная кожаная куртка.

Волосы…

Обычно в мыслях Эви они были такими, какими она видела их в последний раз.

Но не сейчас.

Коротко постриженные.

Легкая щетина на лице.

Глаза – прекрасные глаза самого глубокого оттенка зеленого, который она только встречала.

Губы, которые она целовала бессчетное количество раз. Слегка потрескавшиеся. Пухлые.

Скулы, более ярко очерченные.

Серебристый шарик пирсинга на брови.

Он казался все таким же безумно красивым. Совершенным. Родным. Ее Дамианом.

Эви медленно опустила взгляд на его руки.

Протянула свои, осторожно, бережно касаясь ладоней.

Теплые. Всегда теплые.

Татуированная, смуглая кожа.

Он слегка сжал ее пальцы в ответ, огладил костяшки, лаская.

Нежно, едва ощутимо.

Пробирая до мурашек.

Эви прикрыла глаза, стараясь запомнить это чувство, уверенная в том, что вскоре его лишится.

Конечно, он пропадет. Как пропадал всегда…

Но это редкое чувство всепоглощающего счастья было таким ценным…

Она не могла, не желала от него отказываться, каким бы коротким оно ни было.

– Любимая, – мягко сказал Дамиан.

Эвелин открыла глаза, сталкиваясь с ним глазами снова.

Утопая в свете родного взгляда.

Дамиан вечно смотрел на нее так, будто она была сокровищем, особенным и незаменимым.

После его гибели она и позабыла, как на нее могут смотреть.

От этого слезы с новой силой обожгли глаза.

Эви не стерла их, боясь выпустить его руки, вцепилась в них изо всех сил.

– Дамиан, Дамиан, Дамиан… – шептали ее губы. – Не уходи, Дамиан.

– Не уйду.

– Пожалуйста, не уходи, – повторила вновь сквозь всхлипы. – Я не хочу просыпаться. Останься тут.

– Огонек, это не сон, – руки мужчины обхватили ее лицо, бережно стирая слезы. – Я правда здесь. Дома. Вернулся к тебе.

– Я видела это слишком часто во сне, чтобы поверить, – покачала девушка головой, горько усмехнувшись.

– Родная, как мне доказать, что я реальный? – мужчина так и стоял перед распахнутой дверью, не ступая внутрь. Ожидая, пока она поймет, что это вовсе не сон.

Он провел грубыми руками по ее каштановым волосам, зарываясь в них пальцами. Притягивая вплотную к себе.

Эви встала на носочки, крепко обхватывая его шею руками.

Сделала глубокий вдох, вбирая в легкие запах. Вкусный. Все тот же одеколон, который она помнила, с нотками хвои.

Девушка дышала им, снова и снова. Подушечки пальцев до боли впились в его широкую спину через кожаную ткань.

– Как настоящий.

– Детка…

– Нет, ничего не говори.

Она панически боялась, что мужчина скажет, что наступила пора просыпаться, что ему нужно идти…

Эви уткнулась носом в мужскую шею, все так же обхватив его руками за спину.

Ее маленькое тело было окутано им, целиком и полностью, как и раньше.

Он что-то беспрерывно шептал, гладил по голове, но она не вслушивалась. Не могла.

Сконцентрировалась на ощущениях.

Большой руки, которая легко могла сломать кости любому, но ее касалась так бережно, словно она сделана из хрусталя.

Стука сердца, смешанного с мерным тиканьем кардиостимулятора.

Тяжелого дыхания. Его, ее.

Жара, который обжигал сквозь одежду.

Губ, которые утешающе прижались к ее макушке.

Голоса, который залез в грудную клетку и схватил за само сердце, заставляя его бешено колотиться.

– Огонек, я вернулся, – смогла она разобрать сквозь пелену.

Встрепенулась, высвобождаясь из объятий.

Задирая голову, чтобы вновь заглянуть в лицо, потому что каблуки валялись где-то у входа. Эви сняла их, как только пришла домой.

– Дамиан… – умоляющий шепот.

«Если допущу мысль, что он настоящий, то будет слишком больно снова разочароваться, когда призрак растает…»

– Эви, прости меня. Слышишь? Прости.

Касаясь его лица дрожащими пальцами. Не веря глазам.

Теплый. Щетина слегка колола кончики пальцев.

– Огонек мой.

Мужчина легким движением подхватил жену на руки, побуждая обвить свое туловище ногами. Желая доказать – он живой, из плоти и крови. Не галлюцинация.

– Дами… – она погладила его по щеке, коротким волосам, татуированной шее, затылку, лихорадочно провела руками по предплечьям, груди, убеждаясь в том, что он настоящий.

– Это и правда ты? – недоверчиво повторила, с отчаянием вглядываясь в его глаза.

Пальцы девушки скользнули по его щеке слева, замечая глубокий порез.

То, чего никогда не было в фантазиях.

Чего она не помнила.

Что-то новое.

Он уже зажил, оставив после себя кривой длинный шрам, рассекший лицо мужчины чуть выше брови и тянущийся до самой скулы, где разделялся надвое.

Отметина никак не уродовала его, но сердце Эви сжалось от боли, когда она представила, как было больно получить ее.

Вторая полоска расходилась вниз, словно луч молнии. Такая же глубокая, как первая часть.

– Что это? Как… – только и смогла произнести Эви.

Понимание обрушилось на нее, подобно цунами.

Дамиан…

Ее мужчина был жив.

Это его сильные руки сейчас держали ее тело.

Это он с ней разговаривал.

Это его запах проникал в легкие, оживляя ее.

Пробуждая от долгого сна.

– Дами? Ты жив, живой, – бессвязно пробормотала девушка, пока Йохансен улыбался ей.

Робко, бесконечно нежно.

Глубокие ямочки появились на его щеках.

Аккуратно придерживая девушку одной рукой, Дамиан накрыл ее губы своими.

Это было едва заметное, мягкое прикосновение.

Но ее обожгло, словно открытым огнем.

Губы горели.

Дыхание Дамиана перехватило.

Он все еще не мог поверить в происходящее сам.

Что был здесь.

Рядом со своей семьей.

Рядом с ней.

Его рука бережно обхватывала тонкую талию девушки, другая касалась ее лица, невесомо скользила по мягкой, бархатистой коже.

Ее нежные губы ощущались под его губами как что-то совершенно естественное, как сама суть – уюта, теплоты и всего, в чем он нуждался, чтобы жить.

Очередное касание теплого рта на ее губах.

Раз, второй, третий.

Со вкусом отчаяния и нежности.

Разбивающей сердце вдребезги.

Их губы не размыкались.

Пробуя на вкус, впитывая в себя.

Глаза Дамиана открылись.

Никто больше не произнес ни слова.

Их просто не было.

«Все так же прекрасна».

Хрупкая, маленькая, но полная огня, готового его испепелить.

Даже сейчас, когда синие глаза блестели от слез. Эта воинственность никуда не исчезла.

И он был рад. Искренне рад тому, что его Огонек продолжал светить. Боролся.

Жил дальше.

Независимо от всего.

Он гордился ею.

Огненные волосы были цвета шоколада, короче, чем отпечатались в памяти. Раньше эти кудри спадали до самой поясницы. Теперь локоны обрамляли ее бледное лицо и красиво опускались на плечи и грудь.

Мужчина протянул руку – они были такими же мягкими, как он помнил.

Ничего не изменилось.

Эви носила очки, и он легонько коснулся черной оправы, прежде чем скользнуть ладонью по ее щеке, лаская в своей грубоватой манере.

– Мой Огонек, – шепот, который выворачивал ее наизнанку.

Она уперлась лбом в его лоб, руки девушки дрожали, обхватив затылок Дамиана. Слегка царапая. Нуждаясь в подтверждении реальности происходящего. Зацепки. Чего угодно.

Ладонь мужчины легла на ее шею. Ощущая пульсацию крови под тонкой кожей. Слегка сомкнулась.

И от этого миллиарды искр разнеслись по всему телу.

Заставляя грудную клетку лихорадочно опускаться и подниматься.

Чувствовать себя живым.

Тяжело дыша, глядя на нее. Не мог насытиться.

Ее глаза сияли, губы приоткрылись, делая глоток воздуха.

Как после долгой, мучительной жажды.

Выбираясь из склепа, куда давным-давно закрыла часть себя.

Закопала под гниющую землю.

И вот теперь…

– Пап?! – послышался голос, полный надежды.

Дамиан опустил свою драгоценную ношу на пол и обернулся.

– Папа… – дрожащий выдох.

– Кай, – он опустился на корточки, раскинув руки в стороны. – Мой любимый сынок.

Мальчик бросился в распахнутые объятия отца с разбегу, повиснув у мужчины на шее.

Страшные тени, постоянно мучавшие Кая, отступили. Присутствие Дамиана казалось спасением от любых бед. Он прижался щекой к его плечу, шмыгая носом.

– Ты долго не приходил, – тихо сказал мальчик, пока папа ласково, крепко обнимал его.

– Прости меня за то, что заставил ждать, сынок.

– Ничего. Главное, что теперь ты рядом, – он так сильно сомкнул свои тонкие руки вокруг шеи Дамиана, что глаза мужчины стали влажными. Потому что он ощущал этот страх. Осязаемый. Страх Кайдена. Что папа исчезнет сейчас.

Мужчина гладил его по каштановым волосам, целовал в лоб и щеки, позабыв обо всем на свете. Ничего не значило для него больше, чем он.

Его понимающий, искренний, терпеливый мальчик с огромным сердцем…

Самого трясло.

– Мне так жаль, что я сделал тебе больно, Кайден.

– Это не твоя вина, папа, – малыш поднял голову, серьезно вглядываясь в глаза отца. Такие же, как у него. Зеленые-зеленые. Словно наступившая весна. Несмотря на то, что на улице был конец сентября, ничто так не грело, как любовь, отражающаяся в них.

Кайден протянул руку, касаясь глубокого шрама на его лице.

– Знаю, что мир считает тебя героем… Вся страна восхищается тобой, но я хотел… – мальчик искренне улыбнулся, но Дамиан видел, чувствовал, как он сейчас был уязвим. – В первую очередь, ты мой герой, папа. И я очень горжусь тобой.

Дамиан прижал его голову к своей груди, прямо к колотившемуся сердцу. Тиканье кардиостимулятора отдавалось в его ушах грохотом.

– Я так сильно тебя люблю, – мужчина поцеловал сына в висок и прошептал. – Это благодаря тебе, малыш. Твой рисунок меня всегда оберегал как талисман.

Конечно, он сгорел, но задачу свою выполнил.

Дамиан держал сына в объятиях до тех пор, пока они оба не успокоились.

– Папа вернулся. Я же говорил, мам! А ты не верила! Я говорил, что папа всегда держит свое слово! – дернул Кай за руку Эви.

Она стояла, не в силах отвести взгляда от мужа и сына.

– Да. Ты всегда говорил…

– Я и на кладбище не ходил. Потому что тебя там не было, – Кайден сверкнул ямочками на щеках. – Знал, что папа жив. И самый сильный в мире.

Дамиан вытер глаза и ласково улыбнулся ему.

Умиротворение – вот, что он испытывал.

Эви переводила взгляд с сына на мужчину и обратно.

Копии.

Кай был его уменьшенной мини-версией. Даже жестами он становился похожим на папу с каждым днем все больше.

– А это кто у нас тут? – Дамиан подошел к черной коляске, где лежала Нильде.

Он уже знал о ее существовании. Почти сразу, как приземлился в Штатах.

И это было шоком.

Почти то же ощущение ошеломления, безумного волнения и бесконечной радости – спектр чувств, который он испытал, впервые узнав о том, что у него есть Кайден.

– Я… можно ее взять на руки? – прошептал Дамиан с благоговением.

Эви кивнула, пока у самой ладони холодели.

– Да…

Пятимесячная крошка.

Когда Дамиан наклонился к ней, то больше всего боялся, что малышка расплачется.

Подумать только: он, двухметровый спецагент, герой страны трясся от страха расстроить крошечное создание.