Но девочка вовсе не огорчилась. Она вскинула голову, внимательно рассматривая лицо мужчины, нависшего над ее коляской. Голубые глаза расширились. Полные любопытства и удивления. Секунда, и Нильде расплылась в широкой улыбке, неловко замахав ручками, слово упрашивая себя забрать.

Сердце Дамиана перевернулось. На секунду он даже перестал дышать.

И прямо сейчас мужчина отчетливо понял: эта девочка забрала его сердце в свои крошечные пальчики и будет удерживать его там навечно.

Взгляд Кайдена приободрял.

– Маленькая, идем к папе, – Дамиан очень бережно, но крепко удерживая ее обеими руками, поднял малышку из коляски.

Замер, волнуясь, не расплачется ли она.

Но ребенок продолжал лепетать своим сладким голосом, пухлые пальчики потянулись к лицу Дамиана, изучая его.

Он слегка наклонил голову, позволяя ей касаться себя, знакомиться. Не переставая улыбаться.

– Привет, королева, – проворковал Дамиан. – Я твой папа. Прости, что немного опоздал. Но ты дождалась меня, правда, маленькая? – Дамиан усмехнулся, когда Нильде издала гуканье, словно соглашаясь с его словами. На ее щеках появились глубокие ямочки.

Мужчина поцеловал их.

– Папа больше никуда не уйдет, будет с тобой всегда, – он поцеловал следом крошечные пальчики и прижал малышку к груди, ощущая, как сердце его исцеляется.

Эви вытерла слезы тыльной стороной ладони. Это было слишком.

Все было слишком. Она не могла этого вынести.

Девушка выбежала на улицу, нуждаясь в пространстве.

Слишком тяжело. На нее давило, словно заваливая валунами.

Загоняя в пропасть под их весом.

Изначальное ощущение свободы заменилось чем-то удушающим.

На миг она испугалась, что вот-вот потеряет рассудок. Просто сойдет с ума.

Время остановилось.

Девушка ничего не видела вокруг. Застыла на крыльце.

Кайден едва не сбил Эви с ног, когда ворвался в дом. Он сразу помчался в детскую.

– Папочка! Смотри, я принес мою новую картину из мастерской!

– Показывай их все, солнышко, – Дамиан уселся на край кровати, все еще держа дочь на руках, и усадил сына на колени, тоже крепко обнимая.

Кай отложил картину, уткнувшись ему в грудь. Будто не мог насытиться этим простым, но надежным жестом.

– Обнимашки, – Дамиан потрепал его по темным кудрям. – Ты защищал сестренку, пока меня не было?

– Конечно! – горячо заверил его мальчик. – Я знал, что ты вернешься! Даже когда мне никто не верил!

Это так много значило для Дамиана. Гораздо больше, чем он мог показать. Значило для него… все.

Когда Дамиан начал разглядывать картины, мир на мгновение застыл.

– Я нарисовал триста десять картин с тобой. Потому что… – голос Кая затих. – Так ты мог быть рядом со мной. На этих рисунках ты был жив и никуда не уходил, – подбородок Кая задрожал, но он улыбнулся. – Спасибо, что выжил, папа.

Дамиан усмехнулся, сморгнув.

Проклятье. Слезы стекали по его лицу. Но он не желал прятать эмоции. Не от сына.

Кайден был лекарством для его истерзанной души.

– Я люблю тебя, сынок. Больше всего на свете. Люблю бесконечно. И я проведу остаток жизни, доказывая это каждый день.

***

Эви плакала до тех пор, пока ее не покинули силы.

Она сидела на песке, у океана, глядя на безмятежные черные волны и размышляя о том, как хотела прыгнуть в этот темный океан и умереть.

Вспоминая, как теряла зрение. Как было страшно, когда ей проводили эту операцию. Она всегда боялась хирургических вмешательств, и это было одним из худших, что ей пришлось пережить.

Вспоминая, как впервые выбирала очки.

Вспоминая, как сидела на холодной могиле чужого человека и изливала там душу.

Вспоминая, как требовала показать результаты ДНК-экспертизы, и как ее мир погрузился в черный, когда она услышала о точном совпадении. Подделанном.

Вспоминая, как увядала без него.

Эвелин знала, что у него не было выбора, что наверняка сам пережил намного худшее, но легче от этого не становилось.

В самое трудное время… Рядом с ней был Кристиан.

Не было того, в ком она нуждалась.

Кого искала.

Кем дышала.

Она снова проходила через ад. Как тогда, когда потеряла их первую дочь.

И все зря. Впустую.

Все переживания, слезы…

Девушка бросила безучастный взгляд на свои ладони. Белые тонкие полосы рассекали их изнутри.

Знак того, как сильно она была сломлена.

Здесь гордиться было нечем.

На внутренней стороне запястья шрамы тоже были – а вот они остались после операции, когда Эви отдала ему свою кровь.

Спасла жизнь в который раз.

«Почему тебя всегда спасаю я? Почему ты никогда меня не спасаешь, Дамиан? Почему каждый раз, когда я в тебе нуждаюсь, тебя нет рядом? Почему ты готов пожертвовать жизнью ради чужих людей, посвятить себя кому угодно – но не мне? Почему ты всегда так далеко? Почему ты чей угодно, но никогда не мой?..»

Вопросы крутились в ее голове, хаотичные, горькие.

Эви взяла горсть белоснежного песка и медленно раскрыла ладонь, наблюдая за тем, как он неуловимо ускользает.

Так же, как всегда ускользал от нее Дамиан.

Она вышла замуж за незнакомца.

Никогда не знала его настоящего.

«Я так много раз рисковала собой… Даже сунулась в логово мафии ради тебя. Но теперь в приоритете…» – Эви резко выдохнула. «Теперь в приоритете у меня я сама. Потому что я заслуживаю того, чтобы меня защищали, я заслуживаю быть единственной в чьей-то жизни, заслуживаю лучшего, и никому, даже тебе, больше не позволено играть с моими чувствами».

Была ли вина Дамиана в том, что она стала жертвовать собой, что шла ради него на страшные вещи – уже было неважно.

Он допускал это.

Принимал всегда.

А она… больше не была влюбленным подростком, который следовал за ним по пятам.

«Если любовь делает меня слабой, то я от нее избавлюсь. Уже избавилась. Все эти месяцы…»

Он не мог вернуться и делать вид, словно ничего не произошло.

Что не разрушил ее жизнь.

Не заставил пройти через чудовищное.

Если бы не Кристиан…

«Меня бы здесь не было».

И Кайден.

Тот отчаянный оклик сына до сих пор стоял в ушах Эви.

Она прошла полный курс психотерапии, но некоторые вещи было просто невозможно забыть.

Они, как уродливое клеймо, навечно оставались у тебя на подкорке сознания.

Где-то на уровне простреленной и истекающей головы матери у нее на коленях.

Или отца, молившего дочь спрятаться, чтобы мать не убила ее тоже.

Или холодного асфальта, где она пролежала полночи, теряя ребенка.

Или лица Тэйта – ее любимого брата, вынужденного преследовать ее с ножом.

Или грузовика, который летел навстречу.

Темных волн этого океана, зовущих в свои смертоносные объятия.

Вместо того, чтобы беречь своего Огонька, он только приумножил ее кошмары.

Их стало слишком много, чтобы закрывать глаза.

***

Дамиан долго сидел на кровати, беседуя с Кайденом. Он рассказал ему все, что мог. О своей миссии, работе, жизни. Кай не перебивал, слушал внимательно.

Мальчик поведал, как мама обычно укладывает Нильде, и мужчина с легкостью ее убаюкал.

На удивление, малышка не плакала. Он аккуратно переложил ее в колыбель и вышел из детской.

– Что с рукой? – спросил Дамиан, когда Кайден переоделся в пижаму и лег в свою постель.

«Сразу заметил неладное…»

Он сел на краешек маленькой постели, ожидая ответа.

Мальчик отвел взгляд в сторону, сомневаясь, как лучше поступить.

Сказать правду? Или скрыть?

– Солнышко. Я не буду злиться. Скажи мне, – мужчина поправил его одеяло с принтом звездных войн. – Доверься, как я доверяю тебе.

– Я подрался, – признался Кай и вздохнул. – Знаю, это было неправильно.

– Почему ты подрался? – Дамиан не злился, он бережно убрал упавшие на глаза сыну кудри, зачесывая пальцами назад.

– Они не верили мне. Мальчишки из баскетбольной команды. Начали задирать, наговорили про тебя гадостей. Вот я и не удержался.

– Никогда не делай чего-то, что может навредить тебе, – произнес Дамиан. – Из-за этого у тебя возникли проблемы, я прав? Ты ведь капитан, Кайден.

– Да, – вздохнул мальчик и тут же задиристо улыбнулся. – Зато я разбил ему нос.

Дамиан закатил глаза, но гордая усмешка сама собой возникла на его губах.

– Постарайся не создавать проблем себе. Меня не волнуют другие, – мужчина поцеловал сына в лоб. – Они не стоят твоих травм. Твоего времени. Береги себя, малыш. И я сам способен за себя постоять.

– Знаю, пап, – надулся Кай.

– Спасибо тебе все равно за то, что отстоял мою честь, – ухмыльнулся Дамиан. – Но пообещай больше так не делать. Они будут тебя задирать, чтобы найти повод – занять твое место. Ты должен думать наперед. Быть умнее них. Конечно, ты и так самый умный мальчик, – мужчина включил ночник, и крошечные звезды осветили потолок комнаты. – И все же. Если бы я бил всех, кто меня раздражает… Мне пришлось бы, как Халку, размахивать кулаками каждую минуту.

– Но, глотая оскорбления, я буду казаться слабым.

– А никто и не просит тебя смиряться с положением, – Дамиан сузил глаза. – Находи их слабые места. Ударяй не руками, а разумом. Я, чтобы избавиться от влиятельных врагов, использовал против них компроматы. Что-то, что дорого этому человеку. Важно для него. Есть и другие способы, но суть ты уловил, – мужчина был серьезен. Он не хотел учить сына плохому, но постоять за себя Кайден был должен. И мальчику нужно было осознать, что не всегда насилие – единственный вариант атаки. Были гораздо куда более существенные.

– Понял, – кивнул Кайден.

– А теперь спи, сынок, – Дамиан хотел встать, но мальчик удержал папу за руку.

– Когда я проснусь… ты будешь дома? – его сердце тревожно заколотилось.

– Буду дома, – уверил мужчина. – Хочу провести с вами время. Наверстать все, что пропустил.

Сомнение и боль отразились в глазах Кая.

– Обещаю.

Мальчик медленно кивнул.

Он знал, что папа не лжет.

– Давай я посижу, пока не заснешь, – предложил Йохансен, и Кайден встрепенулся. – Почитаю тебе сказку.

– Ура!

Только после того, как сын заснул, мужчина вышел из дома, направляясь вслед за Эви.

Камеры «вернулись», и он не волновался за то, что в их отсутствие что-то может произойти.

Новая система безопасности. Новая охрана. Новый уровень.

Потому что его возвращение в мир было сопряжено с непредсказуемым оборотом событий.

Когда он выйдет в свет, поднимется шумиха.

Вся страна скоро будет только о нем и говорить.

Это не было хорошо.

Опасность могла настигнуть откуда угодно, и Дамиан не мог рисковать.

Имена спецагентов редко оглашались во всеуслышанье, но им пришлось это сделать, чтобы убедить оставшихся авторитетов якудз в том, что он мертв.

Чтобы отыскать их. Задержать.

И они это сделали.

Не сразу, но ФБР удалось довести дело до конца.

Он вернулся сразу, как только поступил приказ.

Когда ты служишь государству, то не можешь вести образ жизни обычного человека.

Ты знаешь, что тебе нужно подчиняться определенным правилам.

Строго регламентированным.

Категоричным.

Ты знаешь, когда нужно молчать.

Когда говорить.

Что скрыть, а что унести за собой в могилу.

До сих пор был вещи, которые мужчина не мог поведать никому.

Секретные миссии, что Дамиан выполнил.

Государственные тайны.

Подноготная политиков, членов Палаты и Сената.

Выдать их означало стать живой мишенью.

От него бы избавились, не моргнув и глазом.

А потом убили бы Эви, друзей или любого, кому бы он осмелился передать охраняемую информацию.

Быть агентом означало жить для других.

Ради других.

Означало быть готовым в любой момент пожертвовать жизнью.

И он с достоинством нес эту тяжкую ношу.