На следующий день снова подкол:

«Эль, чего ты сегодня такая грустная? Магазин тортиков закрыли?».

На троллинг подобного характера Эля давно перестала обращать внимание, а потом поняла, что зря. Если бы пресекала, то со временем перестали бы шутить над ней. Единственный Макс Дубов никогда не троллил ее. Хороший парень.

Дома Эля дала волю слезам. Что она только не думала, как только не гнобила себя.

"Всем надоело подшучивать над тобой, а потому решили просто избавиться. Отправили в деревню доживать бабий век", – кричал обиженно ее внутренний голос.

В расстроенных чувствах Эля заказала доставку – килограмм сливочного мороженого и шоколадный торт, которые как верные друзья скрасили ее одинокий и грустный вечер.

Утром она проснулась чуть свет. Аккуратно сложила полицейскую форму в чемодан вместе с другими вещами. Туда же отправились ее баночки с кремами из «Золотого яблока», корейские масочки для лица, скрабы для тела, шампуни, гели и прочее «мыльно-рыльное».

Таксист высадил ее у автовокзала. Эля огляделась. Далеко вперед тянулись торговые ряды с фруктами, мясом, табаком, музыкальными колонками, фонариками и всяким другим товаром. Сам же автовокзал находился левее и, чтобы дойти до него, нужно было пройти как раз через торговые ряды. Эля покатила свой красный чемодан на колесиках, не обращая внимания на зазывал, которые предлагали ей банный халат по ее размеру, радиоколонку и «свежайшую говядину». Интересный набор для деревни. Эля представила себя в белоснежном банном халате, с фонарем и куском свежайшей говядины подмышкой. Так она точно в этих Муравушках не пропадет.

Наконец бойкие продавцы с их товарами остались позади, и Эльвира двинулась по стоянке, отыскивая автобус с табличкой «Муравушки». Однако пройдя несколько раз по ряду, в котором насчитывалось десять или двенадцать маршруток, Эльвира озадаченно почесала бровь. Были маршрутки в села – «Благое», «Заимка», «Петропавловка», но нигде не было "Муравушек".

Часы на телефоне показывали уже 8:57, а автобус, согласно расписанию, отходит в девять. Эля ускорилась. Включила всю свою внимательность, въедливо впиваясь глазами в таблички.

На четвертом круге она отчаялась и обратилась к водителю с табличкой на лобовом «с. Зеленое».

– Подскажите, где стоит автобус в Муравушки?

Водила показал на соседний автобус без всяких опознавательных табличек и довольно невежливо проблеял:

– Глаза разуйте, дамочка.

Эльвира удивленно взглянула на ничем не примечательную маршрутку, возле которой толпился народ с ведрами, сумками и просто с мешками.

Водителя она обнаружила у задних дверей. В эту минуту тот старательно пропихивал в салон сумки.

Эля подошла к нему и легонько похлопала по плечу:

– Здравствуйте. Вы в Муравушки?

– Ага, – не оборачиваясь, ответил мужчина.

– А почему же у вас таблички нету? Я тут двадцать минут бегаю, ищу. – воскликнула Эля.

Водитель, наконец, расправился с пожитками пассажиров, обернулся и насмешливо посмотрел на нее:

– А зачем табличка? Все и так знают, что в Муравушки здесь автобус стоит испокон веков.

Спорить с ним не было смысла, объяснять водителю, что есть люди, которые впервые едут в Муравушки в командировку, тоже не хотелось. Эля, конечно, могла бы, пользуясь своими служебными полномочиями, отчитать водителя и пригрозить ему штрафами, но не стала. Вместо этого она коротко сказала:

– Ясно, я тоже еду.

Она подкатила чемодан ближе к автобусу и попыталась поднять его, чтобы поставить в салон вместе с ведрами и тюками, однако водитель вдруг запротестовал:

– Э-э, стойте, стойте. Видите, некуда засовывать? Да и места уже все заняты.

– В смысле, заняты? Я же билет покупала!

– Мадам! Раньше надо приходить! – сердито обрубил водитель и прямо перед носом Эльвиры захлопнул дверцы.

– Так я же говорю, двадцать минут вас искала! – взвилась она.

– Ну, – мужчина снова развел руками, давая понять, что он, дескать, невиноват, что вы, мадам, такая неудачница. Естественно, про то, что никакой таблички у него на лобовом стекле не было, нисколько не спасало лейтенанта полиции Березкину.

– Слушайте! – Эля включила в голосе строгие нотки, которые она включала в допросах с задержанными. – Я из полиции. Лейтенант Березкина Эльвира Степановна. Я еду в Муравушки на место участкового. Билет я купила заранее, онлайн, если вы не предоставите мне место в автобусе, вас ждут неприятности! Уж поверьте, я их с легкостью вам устрою!

Эля скрестила руки на груди, давая водителю понять, что намерения ее тверды.

Заявление сие вкупе с позой девушки возымело эффект. Услышав про то, что эта мадам не абы кто, а будущий участковый Муравушек, мужчина растерянно выпучил глаза.

– Я же объясняю вам, мест больше нету! – взмолился он. – Я же не могу пассажиров выгнать.

– Мне без разницы. Билет у меня есть. Делайте, что хотите, а место предоставьте. – отчеканила Эльвира.

Заветное слово «билет» она повторила несколько раз, и впервые за всю жизнь поняла, что это слово тут вообще ничего не стоит.

Мужчина шумно запыхтел и направился к пассажирскому входу. Те пассажиры, которые стояли на улице и все слышали, вдруг гурьбой бросились в автобус. Оно и понятно, нужно успеть занять места. Толкаясь и беззлобно бранясь, они, наконец, заняли свои места и дружно стали глядеть на Элю из окон. Водитель вошел в салон последним.

– Вот, посмотрите сами! – Он пальцем указал на заполнившиеся ряды, в которых явно не было ни одного свободного кресла. Зачем ей смотреть? Эля окатила его ледяным взглядом и осталась стоять на месте. Ее бездействие и молчание еще больше встревожили водителя. Он озадаченно почесал затылок, затем спрыгнул на землю и развел руками:

– Слушайте, простите, что так вышло. У нас онлайн билеты никто не покупает. Люди деревенские: все знают, что билет у меня напрямую можно купить. – Он смолк. Засунул руки в карманы, затем снова их вытащил, зачем-то посмотрел на свои ладони. Немного подумав, вдруг просиял: – Слушайте! Мы можем поставить ваш чемодан в проходе, а вы сядете на него. А я вам верну половину стоимости. Идет?

На чемодане, значит? В проходе? Эля стиснула зубы. Ей нужно попасть в эту деревню, а потому выбирать не приходилось.

– Ладно. – скрепя сердце буркнула она.

Водитель повеселел, схватил ее чемодан и пристроил в проходе автобуса.

Под насмешливыми взглядами, Эля зашла в салон, села на свой чемодан. Какая-то сердобольная старушка подала ей меховую жилетку.

– На, девонька! Подстели себе, а то все внутренности растрясешь.

Эля поблагодарила бабушку. Водитель закрыл дверь и включил на всю громкость радио. Автобус тронулся.

Эля сидела на чемодане, руками ухватившись за два сидения, стоявшие параллельно друг ко другу, и если по городу автобус ехал ровно, то когда он выехал на грунтовку, Элю начало носить из стороны в сторону. Она больно билась плечами о пластиковые крепления кресел, подскакивала вместе со своим чемоданом на кочках.

«Господи, ну за что мне все это!», – с безмерным отчаянием думала она, стараясь удержать равновесие. Ее персональный ад продолжался полтора часа до первой остановки.

Где-то в лесном массиве на пути в Муравушки автобус остановился. Люди высыпали наружу, принялись разминать затекшие ноги и руки, кто-то стремглав побежал в лес по неотложному делу.

Проселочная дорога петляла среди деревьев, и оттуда слышался сдержанный рев мотоцикла. Через минуту показался мотоцикл с люлькой. Транспортом управлял молодой китаец. Поравнявшись с автобусом, мужчина затормозил, заглушил мотор и спешился.

– Здорово, Хо, – радушно поднял руку водитель автобуса.

Китаец, улыбаясь, подошел к нему и протянул руку:

– Здаластуй, Витя. Как дела?

С этими словами он с любопытством взглянул на Элю. У Хо было крепкое телосложение, рост не меньше 180 сантиметров и довольно приятное лицо. Не по-азиатски большие глаза светились любопытством. На правой щеке коричневым рубцом лежал тонкий шрам.

– Пойдет, – протянул Витя, – у тебя как?

– Халасо. Женьшень нашел себе? – хитро улыбнулся китаец.

– Да некогда мне! Работаю каждый день.

Китаец оглядел пассажиров, в основном, это были женщины от двадцати до шестидесяти лет, и ладонью указал на них:

– Смотри, сколько женьшень! Любой выбирай!

Водитель Витя бросил быстрый взгляд на своих пассажиров и смущенно буркнул:

– Ладно тебе.

– Ха–ха–ха, – рассмеялся Хо. Он снова с любопытством глянул на Эльвиру, и под этим взглядом Эле почему-то стало неловко. Затем подал руку водителю и сказал: – ну ладно, я поехаль. Надо город успеть и до заката вернуться.

Хо развернулся и пошел к мотоциклу, а Эля тихо спросила у Вити:

– Кто это такой?

– Хо. Один из китайских рабочих. Он на лесопилке работает.

В Эле тут же проснулся полицейский:

– Что за лесопилка?

– Недалеко от Муравушек. Километров десять, наверное. Хо на своем мотоцикле в город ездит, документацию возит.

После короткой передышки все снова сели в маршрутку, и до Муравушек та ехала уже без остановок.

Автобус остановился возле низенького здания с зарешеченными окнами и вывеской «Николаевский продснаб». Пассажиры похватали свои сумки и разбрелись кто куда, а Эля осталась стоять возле продснаба. Администрацию Муравушек должны были предупредить о приезде нового участкового, потому ей оставалось только дождаться встречающих.

Через несколько минут к ней подошел запыхавшийся мужчина. Его узкое лицо наполовину закрывали темные очки, потому сложно было определить возраст. Он зачем-то поклонился и скороговоркой проговорил:

– Добро пожаловать, Эльвира Степановна. Я глава администрации Терентьев Иван Павлович. Простите, что опоздал. У нас в кочегарке труба лопнула, пришлось задержаться. Помогал кочегару, так сказать. Извините. Как вы добрались? Все хорошо?

У Эли ныл зад после трехчасовой поездки на собственном чемодане, но вряд ли Иван Павлович интересовался ее задом, потому она кисло улыбнулась и сказала:

– Здравствуйте! Спасибо, прекрасно добралась.

– Честно признаться, мы ждали полицейского мужчину. Ну что же, – Иван Павлович наклонил голову в сторону красного чемодана Березкиной, и, сделав пригласительный жест, сказал: – Идемте, покажу ваше место работы и ваше жилье.

Терентьев потрусил вперед, не особо заботясь об Эльвире, которая, пыхтя, потянула вдруг заупрямившийся чемодан. Красное прямоугольное страшилище скребло колесиками камни, отчаянно цеплялось за ямки, словно не хотело никуда ехать. И если бы у чемодана вдруг прорезался голос, то он бы закричал: «Куда ты нас приволокла? Нет! Я не собираюсь тут оставаться!».

Но Эля была сильнее чемодана, да и душу его чемодановую не понимала, потому рвала поскрипывающую отчаянием ручку, и чемодану ничего не оставалось, как подчиниться своей хозяйке.

Однажды Эля ездила в Турцию. Там ее чемодан катился впереди нее – так он был рад морю.

– Народ у нас тут простой и добрый. Вам у нас понравится. Места тихие, благодать. Вон там, впереди, больница, а за углом администрация. А там, где автобус остановился, магазин, в общем, не заблудитесь. – дорогой приговаривал Терентьев, указывая рукой то в одну, то в другую сторону.

Шел он, слегка прихрамывая и озираясь по сторонам. Свернули на соседнюю улицу. По левую ее сторону у одного из дворов стоял ЗИЛ, груженный дровами. По всей видимости, машина только подъехала, потому что из кабины как раз выпрыгнул усатый мужчина в кепке. Завидев его, Терентьев чертыхнулся и закричал на всю улицу громким энергичным голосом:

– Какого?!. Губин, я сколько раз говорил: сначала дрова в администрацию везите, потом в больницу! Опять только о себе думаешь!

Усы Губина зашевелились, и он принялся махать руками в сторону дома: