Пора было переодеваться к празднику, а у меня на душу словно бы тяжесть какая легла. Может сон недавний повлиял, а может прав брат, и я на самом деле завидую подруге. Не злой завистью, а только тому, что повезло Милене встретить парня по сердцу. Где ж взяться такому, чтобы и мне по душе пришлёлся? Я нигде не бываю, а в нашем селении таких точно нет.

Повздыхав, я расправила складки на платье. Всё было перепроверено десятки раз. И всё же нашла одно место, где тесьма отошла. Подшила и начала одеваться.

Платье село как влитое, не зря я два месяца с ним мучилась. Ткань ласково прилегла к коже. И я снова с тоской подумала о матушке, которую почти не знала. Представила как это платье так же нежно обнимало её, и в глазах защипало.

Праздник, напомнила я себе, – нельзя грустить. Матушка порадовалась бы за меня, что я выросла.

Расплетя косу, я разобрала её на пряди и принялась расчёсывать. Бабушка говорила, что меня солнышко в макушку поцеловало. Брат тоже часто солнышком называл. Ну и что, что я не такая как все? На всё воля богов. А боги не любят, когда люди духом падают.

Повеселев, я покрутилась перед зеркалом так, как это делала Милена. Да и кто сказал, что я не хороша? Разве на меня не засматриваются? Порой и руки не могут удержать при себе. Сама всех отваживаю резким словом да обещанием брату рассказать.

А что, если именно сегодня на праздничной ярмарке встречу своего суженого?

Сердце стукнуло с надеждой, жаром опалило щёки. И я крутанулась быстрее вокруг своей оси.

Неприбранные волосы огненной волной взметнулись вверх, ослепив меня. Всего на миг я потеряла равновесие и пошатнулась.

Вскрикнула, но не упала. Сильные руки поймали меня за талию и удержали, прижав к большому мускулистому телу.

– Сева! – воскликнула я.

Меня окутал запах хвои и костра. То, что это не брат, поняла ещё до того, как моя рыжая копна опала вниз, и я уткнулась носом в смутно знакомый оберег: серебряный медальон с парящим ястребом.

Глава 3. Знакомый незнакомец

– А вот и не Сева, – ответил мне незнакомый мужской голос, от звуков которого пробежала по телу жаркая волна, и сердце дрогнуло, словно заячье.

Пискнув, дёрнулась я из чужих рук. Да никто не стал меня удерживать, и я пошатнулась, потеряв равновесие.

– Что ж ты такая нестойкая? – Рука мужчины придержала меня за локоть, помогая устоять на ногах.

Я отняла локоть и сделала пару шагов, отступая вглубь горницы. Отвела с лица волосы и бросила быстрый взгляд на вошедшего.

– Неужели это ты, Яринка? – спросил он с удивлением, вглядываясь в меня.

Да и я хоть и не сразу, но поняла, кто это. Однако огрызнулась сердито:

– Я – это я. А вот ты кто таков?

– Не узнала, что ли? – хмыкнул мужчина. – Так и я тебя не узнал. Мала ты была, когда я учиться уезжал. А сейчас… Хороша ты стала, заневестилась.

В голосе гостя появились бархатные нотки, от которых меня бросило в жар, а чёрные, словно ночь, глаза сощурились, нескромно проходясь по моей фигуре сверху донизу.

– Жених, поди, есть?

– Может, и есть, – зачем-то соврала я. – Только это не дело чужих?

– Да какой же я чужой? – Брови гостя изогнулись удивлённо. – Ратмир я, друг твоего брата. Вспомнила?

Я кивнула и отвела глаза, засмущавшись. Очень уж красивым показался мне Ратмир. Невольно в душе мелькнула мысль: «Ох, и повезло же Миленке!» Но я быстро задавила её, боясь, что проснутся дурные чувства.

А Ратмир, не замечая моего замешательства, словно бы неохотно отвёл глаза от меня, осмотрел горницу и спросил:

– Сева где? Пять зим не виделись. Первым делом к нему решил зайти.

– Куда ушёл – не сказал. Но на празднике все будут. И он… он тебя ждал.

– А ты? – неожиданно спросил Ратмир, делая шаг ко мне. – Ты меня ждала?

– С чего бы? – вспыхнула я, отступая к печке.

Здесь, рядом с прислонённой к печи кочергой, я всегда чувствовала себя спокойнее. И потому уже смелее добавила:

– Слишком уж ты самоуверенный. Мне такие не по нраву.

– Ты дерзкая, – ухмыльнулся Ратмир и ожёг меня тёмным взглядом. – Мне такие по нраву. Увидимся на празднике.

Он быстро вышел, а я осталась стоять, раскрыв рот от удивления. Надо было сказать ему вслед, что пусть с невестой своей на празднике видится, и что мне чужие женихи ненадобны. Да не сообразила.

Однако в сердце против воли загорелся огонёк. Понравился мне Ратмир. Внешне, конечно. А вот наглость его возмутила. У него невеста, а он, как некоторые наши женатики, не прочь и к чужой молодице прислониться.

Хотя… если он первым делом к другу своему побежал – может, и не знает ещё, что ему Милену сосватали. Сейчас зайдёт к своему дяде, тот ему всё объяснит. А как увидит её Ратмир, поймёт, что краше неё в нашей деревне нет.

И хорошо. Не будет больше так со мной шутить.

В груди у меня защемило. Да так сильно, что сделала я оберегающий знак.

– Чур меня! Укройте боги от неверных мыслей.

Лучшее средство от дури – делом заняться. Вот только все дела ещё за два дня до праздника переделаны: в доме прибрано, двор украшен, хлеб выпечен. Платье разглажено и сидит на мне ладно, по фигуре. Осталось только косу заплести.

И снова щёки жаром опалило. Нехорошо получилось, что Ратмир увидел меня простоволосую. Ещё и взглядом смерил снисходительным. Посмотрел как на маленькую.

Ну и ладно. Мне его внимание точно не нужно. Не мой это жених.

– Ай!

Убирая в ларь шитьё, уколола палец иглой и сунула его в рот, чтобы быстрее кровь остановить. Вздохнула. Ещё и неловкая к тому же.

Оглядев горницу и убедившись, что прибирать больше нечего, я расчесала ещё раз волосы, выбрала красную ленту и принялась плести косу. Только закончила, как в горницу без стука ворвалась Милена.

– Яринка! – затараторила она. – Ты ещё не готова? Бежим скорее, старшие все собрались, столы готовят. Купцов приезжих много будет нынче. Батюшка двоих знакомых встретил, у нас принял. Сейчас шатры на выгоне устанавливают да товары раскладывают. Но нам с тобой надо ещё венки плести. Девчата уже пошли к околице. Догнать надо: гурьбой не так страшно.

Вместе с Миленой ворвался в горницу и праздничный дух. И плохое настроение словно ветром унесло.

– Готова, – ответила я. – Бежим.

Девчат мы нагнали уже на околице. Они стояли кучкой и ждали. На меня покосились неприветливо. А Милене обрадовались, окружили её, расспрашивать начали о том, что отец её из последней поездки привёз, намекая на гостинцы. Милена никогда не скупилась, радовала подруг подарками: лентами, красивыми бусинами.

Мне тоже предлагала, да только я даром ничего не брала. Всегда находилось чем отплатить. Корзинки из ивовых прутьев у меня самые ладные получались, свистульки я для её младшего брата делала да куклы из тряпок и соломы для сестрёнки.

Милена как-то сказала, что со мной ей легче, чем с остальными. Только мне от неё ничего не надо. И потому со всеми своими переживаниями прибегала ко мне.

Но сейчас её стаей окружили и оттеснили от меня. Я только вздохнула и пошла чуть в стороне.

А куда деваться? Не идти нельзя. Теперь, на Русальной неделе, когда положено девицам незамужним венки плести да на суженого гадать, одна бы я в лес пойти не рискнула. Опасно. В эти дни русалки из воды выбираются и одиноких путников заманивают в омуты. Потому идти надо всем вместе. И песню, отгоняющую нечисть, тоже всем вместе надо петь.

Ничего, потерплю. Я уже привыкла.

А ведь прежде, годов до десяти, и на речку, и за грибами вместе бегали, а как стали девушки постарше, так всё больше к матерям своим стали прислушиваться.

И только Милена, у которой из родителей только отец остался, не чуралась меня, ведьминой внучки, и болтовни не слушала о том, что якобы даже моя бабка-ведьма меня прокляла, полезный дар не передав. Не слушала подруга и того, что я чужих мужиков приманиваю, души их иссушиваю.

Некстати вспомнила я слова Ратмира:

«Мне такие по нраву. Увидимся на празднике».

Привычно сотворила оберегающий знак. Чур меня! Не нужен мне чужой жених.

Глава 4. Гадальные венки

Мы разбрелись по лугу, собирая травы для венков.

Ещё по дороге, когда переходили по мосткам через ручей, я отстала от девчат и отломила несколько тонких прутиков с росшей на берегу берёзы. Здесь же на лесной опушке, чуть отступив от лесных громадин, рос молодой дубок с ещё тонкими веточками.

Сделала знак Милене. Та подошла.

– Помнишь, какие травы рвать? – спросила я подругу. – И в какой очереди?

Милена кивнула и посмотрела на берёзовые ветки в моей руке.

– За берёзой в лес придётся зайти. – Она поёжилась. – Вот ты умная, Яринка. Я не подумала по дороге наломать. И подношения для русалок не взяла.

Да уж, в лес сейчас одной лучше не ходить. Хозяева на Русальной неделе не спят. Не русалка в топь утащит, так лешак тропинки перепутает.

– Не бойся, не придётся, – успокоила её я. – Я не умная, а запасливая. Вот держи. Дубовые сама наломаешь.

Разделив пучок веток на две равные части, половину протянула Милене.

Подруга просияла.

А я указала в сторону опушки, где розовели пики иван-чая.

– С него начни, крепкая основа для венка. И Иван-да-Марью не забудь.

Кивнув, Милена убежала.

Я принялась за привычный сбор. Бабушка, помимо главного её дара, была известной травницей. Вся деревня к ней бегала. Годков с пяти я хвостиком за ней ходила, что и где растёт, да когда собирать, чтобы исцелиться, а не отравиться, сызмальства знала.

Только сейчас меня не целебные свойства растений интересовали. Для гадального венка особый подход нужен. Этой премудрости бабушка меня тоже научила.

Не так и просто сплести купальский венок.

Двенадцать трав только в правильном сочетании могут привлечь суженого. Ветви берёзы – это женственность, ветви дуба – мужская сила. Дальше как оберег будущей семьи – марьянник с его синими и жёлтыми соцветиями, для любви и верности – сиреневый барвинок, василёк – для надёжности, чтобы суженый стал защитником семьи, ромашка – символ чистоты, ну а любисток… чтобы любовь была жарче купальского костра.

По остальным травам и цветам каждая девушка сама должна решать. Тут зависит от того, что кому по сердцу.

После сбора расселись мы кружком на траве под тем самым дубом. Старшая из нас, Варвара, запела традиционную песню:

– Ай, венки мы вьём, венки

На головушки девичьи,

Чтобы травушки-муравушки

Силу дали нам великую…

По водице, по быстрице

Весть любовную несите,

К милой девице-красавице

Суженого приведите…

Все подхватили, и я тоже. Голоса слились в протяжную мелодию. Её ещё прабабушки наши пели.

Отметила про себя, что Варвара добавила тимьян в свой венок. У неё уже возраст на исходе, а всё не замужем. А тимьян – к плодовитости. Неужто решилась в ночь на Ивана Купалу завести малыша от духов? Может, и правильно. Никто не осудит, хотя все понимают, какие духи в кусты затаскивают.

Я вплела в венок пару веточек полыни, чтобы отпугнуть нечисть. Если русалки венок на дно утащат, то не видать мне семьи ещё несколько зим.

Милена тихонько толкнула меня под локоть.

– Смотри, у Фисы сплошь тысячелистник, – шепнула она, прервав песню. – Мне, наверное, тоже надо?

Я покачала головой.

– Тебе разве надо, чтобы все парни на тебя одну глядели? Ты правильно мальвы много собрала, она – к скорому замужеству.

Милена зарделась.

– Хоть бы слова твои сбылись, – вздохнула она и спохватилась: – А почему ты совсем мальву обошла? Или замуж не хочешь?

– Так, нет у меня суженого. А за кого попало не хочется.

– Ярмарка сегодня, – тихонько напомнила Милена. – А ну как встретишь судьбу свою и к осени замуж соберёшься?

Я покачала головой.