Елена Котикова: Осенний эспрессо со смертельным исходом

Осенний эспрессо со смертельным исходом

Пролог

Маленький цветочный магазинчик «Белая магнолия» утопал в ароматах, будто сотканных из осени: горячая корица из соседней кофейни, терпкий эспрессо, медовый шёпот хризантем и лёгкая горчинка астр смешивались между собой и создавали неповторимую осенне-цветочно-кофейную атмосферу.

Сквозь высокое окно, затянутое кружевом дождевых капель, лился янтарный свет уличных фонарей, превращая каждый лепесток в драгоценный камень. Над прилавком горела старая настольная лампа с зелёным абажуром – единственный источник света в магазине. Её тусклый свет выхватывал из полумрака лишь островки жизни: букеты на полках, дрожащие тени на стенах и продавщицу за прилавком.

На полках, словно на миниатюрных сценах, стояли вёдра с букетами: алые розы, золотые бархатные хризантемы, оранжевые герберы, и фиолетовые астры.

И среди этого буйства красок и жизни – она.

Лариса, хозяйка магазина, стояла за прилавком и напоминала неопрятную кляксу на детском рисунке. Её серые, будто присыпанные пеплом волосы были собраны в небрежный пучок, кожа – бледная, с желтоватым оттенком, давно не видевшая солнца.

Маленькие толстые пальцы с облупившимся лаком яростно втыкали стебли в зелёную губку, будто закалывали врага, а не собирали романтический букет. Она ругалась с кем-то, кто стоял за прилавком. На первый взгляд это были обычные фразы, но интонация превращала их в унизительную тираду.

Лариса знала толк в скандалах, она была мастером подобрать такое словечко, что кровь застывала в жилах. И даже один её взгляд мог превратить живого человека в камень. И самое ужасное – ей это нравилось. Она с гораздо большим удовольствием устраивала скандалы, чем собирала букеты.

Можно было только догадываться, какое выражение было сейчас на лице несчастного, оказавшегося один на один с Ларисой. Бедняга.

Она уже отставила букет в сторону – эти дурацкие цветы внезапно показались ей смертельно скучными. Зато перед ней был гораздо более увлекательный объект – живой, дышащий, явно нервничающий… Идеальная жертва.

Лариса прищурилась, медленно обводя собеседника взглядом, будто выбирая, с какого боку начать. Её губы растянулись в сладковато-ядовитой улыбке, после которой даже самые стойкие оппоненты начинали непроизвольно ёрзать.

– Ну что, я понятно изъясняюсь? – её голос звучал мягко, почти ласково, но воздух почти искрился от напряжения.

Она вошла во вкус, как кошка, впервые почуявшая мышь. И теперь не отпустит, не даст передышки, не оставит ни единого шанса. Будет играть, мучить, высасывать душу по капле, и получать от этого неприличное удовольствие.

Ведь Лариса точно знала, что рано или поздно каждый ломался.

– Будет так, как я сказала! – её голос звенел в тишине цветочного. – И это не обсуждается!

Лариса торжествующе подняла подбородок, готовясь к новой словесной атаке. Её пальцы сжались в кулаки, а в глазах загорелись опасные огоньки – сейчас она разорвёт оппонента в клочья…

Но собеседник просто кивнул. Молча. И поставил перед ней стакан с дымящимся кофе.

Лариса замерла. Так… нечестно.

Она уже размахнулась для очередной убийственной фразы, уже набрала воздух в лёгкие, уже почувствовала на языке острую, как бритва, реплику..

А он взял и согласился. Предатель.

Она недовольно хмыкнула, схватила стакан и громко отхлебнула. Слишком сладко. (Как и эта дурацкая покорность.)

Тишина. Собеседник стоял и смотрел. Молча. Чёртовы молчуны.

Лариса немного растерялась. Опять приступать к сборке букета? Ей совсем не хотелось. Поручить эту сборку собеседнику? Тоже не подойдет. Может просто выгнать его?

Этот проклятый кивок оборвал её на самом интересном месте!

– Всё! – она взвизгнула, швырнув в сторону невидимого врага салфетку. – Иди отсюда!

Лариса резко развернулась к цветочным стеллажам – все стоявшие там цветы поплыли перед ней, словно акварель, залитая водой. Она тряхнула головой, но пелена не рассеялась – только усилилось странное жжение в горле.

Эспрессо.

Тот самый, что стоял на прилавке. Слишком сладкий. С каким-то…

Вишнёвым послевкусием.

Её кровь похолодела.

– Не может быть…

Всего один раз в жизни она пробовала вишню, в семь лет. Тогда она моментально посинела, а врачи еле её спасли. После этого ей еще долго пришлось лежать на больничной койке.

Лариса рванулась к прилавку. На месте, где только что стоял собеседник теперь было пусто. И эта пустота намекала на плохой исход дела.

Лариса схватилась за горло.

Оно сжималось, будто невидимые пальцы впивались в шею. Дышать. Надо дышать.

Дверь.

Она бросилась к выходу, схватилась за ручку – заперто.

Ключ.

Он всегда торчал в замке – ржавый, потёртый. Лариса никогда не вынимала его, пока была внутри. Никогда. Но теперь его там не было.

– Телефон… – её голос звучал хрипло, чужим эхом. – Нужно вызвать скорую…

Она четко помнила: оставила телефон на прилавке, рядом с недопитым эспрессо. Лариса рванулась к прилавку, рука смахнула лампу – абажур со звоном ударился о пол, и комната разом погрузилась во тьму.

Но теперь на прилавке лежал только букет, недоделанный, с торчащими в стороны стеблями, будто кричащий о её беспомощности. Телефона нигде не было.

В груди зашевелилось холодное, липкое подозрение.

– Нет, нет, нет…

Она вцепилась в сумку, вывернула её наизнанку над полом. Оттуда посыпался дождь из мелочей: скомканные салфетки, помада в её любимом оттенке «Красная ярость», ключи от квартиры.

Ничего.

Ничего полезного.

Ничего, что могло бы её спасти.

Куртка.

Последний шанс.

Она разорвала карманы, вывернула подкладку – там тоже ничего. пальцы задрожали, зрение помутнело, горло…

Дышать становилось всё труднее и труднее.

БАМ.

Тишина.

Лариса лежала на полу среди рассыпанных цветов – алые розы смешались с её распущенными волосами, а оранжевые герберы стали еще ярче на фоне её бледнеющего лица.

Тихо.

Спокойно.

Только последний лепесток с недоделанного букета медленно опустился ей на грудь… и замер.

Тишину разрушил скрип форточки.

Она распахнулась снаружи. И вот из окна летит ключ, тот самый старый и потертый. Он описал в воздухе дугу, ударился об пол, зазвенел, подпрыгнул и исчез под прилавком.

Следующим приземлился телефон.

Удар.

Экран сразу же покрыла паутина трещин, он моргнул и погас.

Где-то за окном проехала машина – её свет мелькнул по стенам, осветив на секунду открытую форточку. Будто насмехаясь, фары на миг высветили разбитый телефон, ключ и Ларису лежащую среди рассыпанных цветов – и снова тьма.

Глава 1

День начинался так, будто сошёл с обложки глянцевого журнала про счастливую осень. Солнце заливало светом её – нет, уже их – гостиную, и Алиса поймала себя на мысли, что даже экран ноутбука, где ровными рядами замерли цифры финансовой отчетности, казался сегодня не таким унылым. Бухгалтерия, особенно когда ты перевела всё в удалённый формат, имела одно неоспоримое преимущество – свободу. Свободу графиков, свободу места, и, что было самым важным, свободу проводить больше времени с Виталиком.

– День сегодня будет отличный! – промурлыкала Алиса, подставляя лицо солнцу. – Его точно ничего не испортит.

(Последняя фраза, конечно, звучала как прямое приглашение для судьбы устроить небольшой апокалипсис. Но кто же об этом думает в такое прекрасное утро?).

Алиса часто ловила себя на мысли, что им с Виталием невероятно повезло с этим районом. Виталий, с его любовью к тишине, не хотел уезжать из загородного дома. Алиса же, городская жительница до кончиков пальцев, не представляла себя вдали от ритма и возможностей мегаполиса. И они нашли свой идеальный вариант – этот милый, тихий район с трёхэтажными домиками, ставший для них первым по-настоящему общим гнёздышком.

Алиса спешила в кофейню «Осенний лист», поправляя на ходу светлые волосы. Осенний ветер срывал с деревьев начинающие желтеть листья, но она не обращала внимания – мыслями уже была там, где пахло жареными зёрнами и пряностями.

С приходом сентября в кофейне появлялось волшебное сезонное меню: тыквенный латте с призраком корицы на пенке, капучино «Грушевое наслаждение» с звёздочкой гвоздики, кофе «Карамельное яблоко» – его подавали с настоящей карамельной палочкой, – и детское какао с розовыми маршмеллоу, таявшими, как последние воспоминания о лете.

Алиса бодро шагала к кофейне, уже чувствуя на языке бархатистый вкус тыквенного латте с его фирменной пенкой в виде осеннего листа. Как же странно устроена жизнь – теперь этот напиток ассоциировался у нее с уютом, хотя в детстве тыквы вызывали у нее отвращение.

Она отчетливо вспоминала бабушкин огород, где огромные желто-белые плоды лежали, как инопланетные существа. Особенно запомнился момент, когда дед рубил их топором – сладковато-приторный запах разлетался по всему двору, вызывая у маленькой Алисы тошноту. «Фу, какая гадость!» – думала она тогда.

Но времена изменились. Теперь тыква превратилась в королеву осеннего меню – из нее готовили крем-супы с имбирем, воздушные маффины, пряные латте… Возможно, в этом и заключался секрет жизни? Ведь если посмотреть поверхностно – одни проблемы и препятствия. Но стоит только найти правильный «рецепт»....

Алиса уже почти дошла до кофейни, как вдруг остановилась. Возле входа, прислонившись к стене, стояла Ксения.

И это было неправильно.

Ксения, её соседка с первого этажа, всегда напоминала отточенный карандаш – стройная, с безупречной осанкой, доставшейся от многих лет в бальных танцах и работы в небе. Её маникюр всегда был идеален, а волосы убраны в тугой пучок, не позволяющий выбиться ни единому волоску. Сейчас же…

Сейчас эта тростинка сломалась. Спина, всегда такая прямая, сгорбилась, будто под тяжестью невидимого груза. Темные волосы растрёпанными прядями падали на лицо, скрывая воспалённые, блестящие от слёз глаза. А на пальцах, вцепившихся в рукав Алисы, виднелись сколы лака – для Ксении, педантичной до мелочей, это было таким же признаком катастрофы, как и её заплаканное лицо.

– Ксюш, что случилось? – Алиса инстинктивно потянулась к подруге, но та отстранилась, лишь бессильно помотав головой.

В этот момент знакомый звон колокольчика над дверью кофейни прозвучал как похоронный звон. Дверь распахнулась, и оттуда вышли двое санитаров с чёрным мешком на носилках. Даже не нужно было видеть содержимое – по тому, как неестественно провисла ткань посередине, по мрачным лицам медперсонала и резкому жесту полицейского, отгоняющего любопытных, становилось ясно: это был труп.

Ксения издала странный звук – нечто среднее между всхлипом и сдавленным смешком, каким смеются, когда нервы на пределе.

– Это же Лариса… из «Белой магнолии», – прошептала она, и в её голосе странным образом смешались ужас и какое-то почти виноватое облегчение.

Их любимая кофейня «Осенний лист» располагалась на первом этаже, разделяя пространство с цветочным магазином «Белая магнолия». Справа – уютный кофейный уголок с крошечными столиками из дерева, ароматом свежей выпечки и меловым меню на грифельной доске. Слева – буйство цветочных красок, где под мягким светом абажуров цвели хризантемы, астры и розы. Два совершенно разных мира, разделённые лишь узким проходом.

Алиса машинально подняла взгляд. Небо по-прежнему сияло безмятежной голубизной, будто ничего не случилось. Откуда-то из детской площадки доносились звонкие детские голоса, а из открытого окна верхнего этажа лилась песня «Вот и лето прошло» – старый шлягер, который так любила включать соседка-пенсионерка. Ларисы уже не было, а жизнь продолжалась своим чередом.