Услышав недовольство в его голосе, Надежда поняла, что отныне – каждый за себя. И то сказать, здание поликлиники было устроено так, что туалеты «М» и «Ж» находились в разных концах коридора. И вообще, она сильно сомневалась, что сумеет выпрыгнуть в окно – всё же высокий первый этаж, а она в юбке, и у сапог хоть небольшие, но каблуки. Нет уж, ей с этим типом дальше не по дороге. Кроме того, у нее пальто в гардеробе. Пальто хоть и не новое, но всё же хорошее, когда-то в дорогом магазине куплено. Жалко его бросать. Да и как идти без пальто, когда на улице начало апреля, только-только снег стаял.

И Надежда решительно повернула в сторону гардероба.

– Что там случилось? – спросила гардеробщица, выдавая ей пальто. – Шум такой, крики, здесь слышно.

– Да вроде бы трубу прорвало. – Надежда пожала плечами и поскорее ушла.

Никто ее не остановил. На улице очень хотелось бежать, но она сделала над собой усилие и пошла на автобусную остановку не торопясь.

Надежда уже подходила к своему дому, когда зазвонил ее мобильный. Она вытащила телефон и увидела, что звонит тётка. Тётя Тамара наверняка хотела узнать, как подвигается ее срочное дело. Надежда малодушно сбросила звонок, решив объясниться с тёткой позже, когда немного отойдёт от пережитого стресса.

Она открыла дверь, вошла в прихожую, и тут же перед ней возник ее рыжий кот Бейсик. Кот стоял посреди коридора и смотрел на хозяйку с немым укором, в его взгляде отчётливо читалось неодобрение, мол, где это ты шляешься целыми днями, вместо того чтобы кормить и лелеять своего единственного, бесценного кота?

– Бейсик, только не начинай свой театр одного зрителя, мне сейчас не до тебя!

Кот понял, что хозяйка не в настроении, и удалился, всем своим обликом выражая обиду. Муж Надежды, Сан Саныч, был твёрдо уверен, что кот прекрасно понимает человеческую речь, и считал, что это полностью его, мужа, заслуга, потому что он с котом много разговаривает о жизни, прочитанных книгах, просмотренных фильмах и еще о многом другом, исключая политику, чтобы не травмировать нежную кошачью психику. Пытался муж приспособить к разговорам с котом и Надежду, но она только фыркала и отмахивалась – вот еще забота, с котом беседы вести. Если коту скучно, пускай телевизор смотрит.

И муж отступился.

Сейчас Надежда Николаевна прошла в гостиную и без сил опустилась в кресло. Перед ее глазами всё еще стоял, вернее, висел главный врач поликлиники Артур Альбертович Вишневский. Стоило закрыть глаза – и она снова видела его сизо-багровое лицо и выпученные глаза…

Минутное спокойствие нарушил телефон.

Тётка!

Надежда не в силах была объясняться с ней в такой момент. Она снова малодушно сбросила звонок, но решила хотя бы проверить, в порядке ли тёткины документы, которые она носила в поликлинику.

Она села за стол на кухне и открыла папку. Документы, разумеется, лежали в полном беспорядке, некоторые помялись. Надежда принялась их аккуратно перекладывать, как вдруг между двумя справками увидела какой-то посторонний листок. На этом листке красивым старомодным почерком были написаны странные слова:

Благоволительниц-эриний гнев
К себе призвал поступком недостойным,
И будешь ты повешен на глазах
У страждущих и сирых.
Месть священна.

Что это такое?

Надежда прочитала эти строки второй раз, и третий, но от этого они не стали понятнее. Вернее, вместо ответов возникли новые вопросы. Например, откуда взялся этот листок?

Когда Надежда собирала папку с документами, его среди них, разумеется, не было. И не должно было быть. Эти странные строчки не имеют никакого отношения к тёткиному состоянию здоровья. И случайно в документы попасть листок тоже никак не мог, потому что, как уже говорилось, Надеждина тётка была женщиной чрезвычайно организованной и ответственной. В квартире у нее царил абсолютный порядок, все вещи лежали на своих местах, для каждого вида документов предназначен был в письменном столе свой собственный ящик. В первом – счета за квартиру и электричество, во втором – гарантийные документы на немногочисленные приборы, в третьем – письма и фотографии. Впрочем, их было мало, потому что тётка не так давно перебрала все пачки снимков и поздравительных открыток, которые накапливаются в каждом доме, рассортировала их и некоторые оставила в маленьком альбоме, а большую часть фотографий, где были люди, давно умершие и Надежде совершенно незнакомые, сожгла на даче в печке, сказав, что Надежде потом будет меньше хлопот.

Тогда как же этот листок попал в папку?

Надежда вспомнила, как от испуга выронила эту папку в кабинете главврача, как потом ползала на четвереньках, собирая разлетевшиеся бумажки… Наверное, тогда она и прихватила этот странный листок. Значит, он валялся на полу в кабинете.

Надежда еще раз перечитала его.

И будешь ты повешен на глазах
У страждущих и сирых.

Ну да, главврач действительно был повешен. Надежда уверена, что это не самоубийство. Вот почему уверена – не спрашивайте. Это говорила ей сильно развитая интуиция. Причём повешен он был в районной поликлинике, на глазах пациентов, которых, выражаясь архаичным языком, можно назвать страждущими и сирыми. Значит, поняла Надежда Николаевна, эту записку положил возле тела убийца! Конечно, оставил он записку не на полу, а на столе, но бумажку сдуло сквозняком, когда Надежда и кудревато-лысый мужчина открыли дверь.

Тут Надежду охватило чувство вины. Она, пусть невольно, унесла с места преступления очень важную улику. Нужно ее вернуть, но как? Если она явится в полицию, чтобы отдать записку, ей волей-неволей придётся рассказать, что она в первых рядах увидела труп. Таким образом, она окажется свидетельницей преступления. Она, конечно, сошлётся на второго свидетеля, но где его взять, как найти? Она понятия не имеет, кто такой этот лысый тип в кудряшках и где его теперь искать. А уж он-то точно сам не объявится, не зря так старался слинять из поликлиники побыстрее. Так что Надеждиным словам не будет подтверждения, к тому же еще попеняют, что сбежала с места преступления. Вряд ли ее обвинят в убийстве, но вся эта история наверняка дойдёт до мужа, а этого Надежда никак не может допустить, потому что…

Тут придётся кое-что пояснить.

Надежда Николаевна Лебедева, приличная, интеллигентная женщина средних лет, имела весьма необычное хобби. Она не коллекционировала этикетки от бутылок, не изготавливала картины из фрагментов осенних листьев или проросших семян, не варила мыло ручной работы и не фотографировала всевозможные отражения в лужах. Надежда расследовала преступления. Причём больше всего ей удавались расследования убийств. Началось это давно, когда она еще работала в научно-исследовательском институте. И там убийство поднесли ей, можно сказать, на блюдечке, под самый, что называется, нос. Так и пошло.

Поначалу Надежда помогала близким родственникам и знакомым, попавшим в непростые жизненные ситуации. Все знакомые Надежды были люди приличные, но не зря ведь в народе говорят, что от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Потихоньку среди этих самых многочисленных знакомых, друзей и родственников пошли слухи, что Надежда довольно хорошо справляется с такими делами, и это, в общем-то, вполне соответствовало действительности. Надежда признавалась в этом самой себе без ложной скромности. Но только самой себе, ни слова не произнося вслух. Почему? Вот тут нужно рассказать о муже Надежды.

Муж Надежды, Сан Саныч Лебедев, был человеком замечательным. Он много работал для того, чтобы его любимая жена и любимый кот не знали никаких проблем, были сыты и довольны жизнью. В быту был скромен, не капризничал, еще имел не только умную голову, но и золотые руки, которые могли кое-что починить по дому. В общем, не муж, а сокровище. Надежде многие завидовали.

Но… Как-то Надежда по глупости рассказала мужу про первые свои расследования. Сан Саныч пришёл в неописуемую ярость. Он решил, что это очень опасно, Надежда рискует жизнью и здоровьем, а со своим авантюризмом она когда-нибудь доиграется до… Дальше он не продолжил, но и так всё было понятно. Просто удивительно, как быстро ее спокойный рассудительный муж превратился в пышущего яростью неандертальца. Он топал ногами, размахивал руками, сверкал глазами и выкрикивал такое, что Надежда, успокоив его, приняла твёрдое решение ни о чем мужу больше не рассказывать. В конце концов, семья – это святое. При этом Надежда вовсе не собиралась отказываться от своего интересного занятия, потому что, если честно, дома ей было скучновато без работы. Так что она строго-настрого наказала всем знакомым молчать как рыбы, а если кто-то проболтается, то она с этим человеком рассорится насмерть.

И сейчас вот, казалось бы, в чем ее вина? Хотела помочь своей единственной тётке, сидела себе спокойно в очереди к главврачу, и тут вдруг смерть врача во время приёма посетителей! Но муж всё равно не поверит, что она ни при чем. Он считает, что его жена притягивает к себе всевозможные криминальные истории по принципу «свинья грязь найдёт».

– Сам такой! – привычно вслух обиделась Надежда на «свинью».

И мысли ее невольно обратились, собственно, к происшествию. Ясно, что человек сам не может повеситься на трубе на собственном галстуке, да еще когда за дверью кабинета нервная очередь сидит. Все-таки для такого дела более спокойная обстановка нужна, так Надежде кажется. Значит, главврачу помогли. А кто? Вот вопрос. И второй вопрос – когда убийца или убийцы успели провернуть своё чёрное дело? Когда она с лысым нахалом вошла в кабинет, главврач был однозначно мёртв. Как теперь говорят, стопудово. Сколько уж там прошло времени с его смерти, это скажет эксперт, а Надежда не эксперт и не врач, но зато она сидела всё это время в очереди и видела всех входящих-выходящих. Тех, кто впереди, лучше запоминаешь, чем тех, кто за тобой, поэтому, когда она пришла, то сразу выяснила, что перед ней несколько человек. И очередь живая. Надежда еще спросила, для чего тогда номерки брать, если очередь всё равно живая, на что склочного вида старикан прошипел ей, чтобы не умничала и порядки свои не устанавливала. Надежда послушно заняла очередь за довольно молодой женщиной с толстенной папкой, она даже перебросилась с ней парой фраз – женщина сказала, что для мужа бегает по инстанциям, он после тяжёлой операции ходит плохо.

Скандальный старикашка вязался к ней с вопросами, но Надежда уткнулась в телефон и сделала вид, что не слышит. Вскоре подошла его очередь, он сидел в кабинете долго, за ним зашла женщина с кипой документов, а когда выходила, то столкнулась в дверях с врачом. Врач просто зашёл в кабинет с пачкой снимков, и очередь ничего не сказала, к главврачу вечно врачи забегают по делу.

А потом… Потом они все долго ждали вызова, так что очередь разволновалась, а затем всунулся наглый кудряш, и они увидели, что хозяин кабинета мёртв. Его убили как раз перед ней, но кто? Не думать же на женщину, если бы врач, который за ней зашёл, что-то увидел, он бы ее задержал. Так… Стало быть, убийца – врач? Кстати, с чего Надежда взяла, что это настоящий врач? Потому что халат на нём белый и шапочка? Да еще, кажется, маска? Так каждый врачом прикинуться может. Это был мужчина. Рост вроде бы средний, лица не видно из-за маски. Вошёл, сделал своё чёрное дело, спокойно вышел и исчез. Никто ничего не заметил. Да, тяжёлый случай.

От грустных мыслей Надежду отвлёк телефон. Снова звонила тётка, и Надежда нехотя ответила. И тут же выпалила, что подписи не получила, потому что в поликлинике трубу прорвало прямо у главврача в кабинете, так всё залило, что и на этаж не войти. Поэтому приёма не было.

Тётка против обыкновения не стала ей выговаривать, а сказала только, что завтра зайдёт к ней участковый врач, и она спросит, что же теперь делать.

Надежда обрадовалась, что заботы отложились до завтра, и решила заняться собственными делами. Муж скоро придёт, а у нее обед не готов, куда это годится…

Мария Рыбникова вошла в издательство.