Лолита. Сценарий (страница 4)
Лектор, если не обращать внимания на зыбь и кое-какие оптические помехи, теперь виден отчетливо.
Гумберт. Я заложил нужное место закладкой, но она, по-видимому, выпала. Кому-то придется когда-нибудь собрать все потерянные нами закладки. Но я уверен, что стихотворение было в этой книге. О Боже мой, Боже мой…
Он лихорадочно роется в книге, отыскивая необходимую цитату.
Гумберт (покрытый росистым потом). Эта антология считается очень полной. Здесь должен быть указатель. Вот и он, вот и он. Ну же, я должен найти это стихотворение. Оно непременно должно быть здесь. Начинается на «Н»: н, и, м. Н, и, м. Н, и, м… Боже мой, я уверен, что начинается на «Н», как «Аннабелла».
Приходящий на помощь голос. Название или первая строка?
Гумберт. Не надо вопросов. Это неприятно. Термин, который я хочу объяснить, – «нимфетка».
Шепот среди публики. Что? Как? Что он сказал?
Гумберт. В сущности, мне не так уж нужна эта глупая книга. Глупая книга, поди прочь!
(Отшвыривает ее в сторону.)
Итак, термин этот – «нимфетка». Я намерен изложить следующую мысль. В возрастных пределах между девятью и четырнадцатью годами встречаются девочки, которые для некоторых очарованных странников, вдвое старше их, обнаруживают истинную свою сущность – сущность не человеческую, а нимфическую, другими словами, демонскую; и этих маленьких избранниц я предлагаю именовать так: нимфетки.
Он говорит очень громко, почти кричит, и среди публики поднимается ропот.
Гумберт. Позвольте мне закончить, дамы. Спрашивается: в этих возрастных пределах все ли девочки – нимфетки? Разумеется, нет. Иначе одинокий странник давно бы сошел с ума. Но и красота тоже не служит критерием. Я говорю о той сказочно-странной грации, той неуловимой, переменчивой, душеубийственной, вкрадчивой прелести, которые отличают маленького демона от заурядных смазливых круглолицых детей с животиками и косичками. Надобно быть художником и сумасшедшим, игралищем бесконечных скорбей… Тише!
Его слушатели постепенно оправляются от состояния оцепенелого изумления.
Гумберт. Да, лишь безумец может распознать – мгновенно, о, мгновенно – по неизъяснимым приметам: по кошачьему очерку скул, по тонкости и шелковистости членов и еще по другим признакам, перечислить которые мне не позволяют отчаяние, стыд, слезы неж… неж… нежности…
Перекошенные лица почтенных дам
и их обильная, зрелая, резиновая плоть окружают и заслоняют Гумберта.
Гумберт. Да, мы ежимся и хоронимся, но в наших мечтах содержится колдовство, о котором никогда не узнает нормальный мужчина. В самом деле, какова, на взгляд Эдгара По, была мать его юной невесты, мамаша Клемм? О, как отвратительны для любителя нимфеток взрослые женщины! Не приближайтесь ко мне! Уберите руки! Мне плохо… мне…
Падает в обморок.
Приемная в психиатрической лечебнице.
Гумберт, в викуньевом пальто, просит его принять.
Гумберт. Я пришел, потому что нуждаюсь в помощи.
Пышнотелая секретарша. И я уверена, вы ее получите. Вы заполнили обе эти формы? Хорошо.
Гумберт. Должен сказать, что я отлично знаю, в чем состоит подлинная причина моего недуга. Все, что мне нужно, это немного душевного покоя. Не лечение, а отвлечение.