В доме было темно. Валера на ощупь пробрался в подсобку и споткнулся обо что-то. Упал, ударился, поднялся и произнёс всё, что думал о своём друге Захаре. Ему удалось кое-как пробраться к стеллажам. Он нащупал большой фонарь с аккумулятором, включил его и осмотрел состояние помещения. Весь строительный хлам, который он укладывал прошлой ночью, разлетелся по полу. Кислородные баллоны сгрудились у одной стены. Валера осторожно осветил их. Внешне не было видно никаких повреждений.

Он пошёл в жилую часть дома. Стулья валялись на полу. Навесные шкафы, посуда из них и другие вещи разбились и разлетелись от падения на пол. Холодильник накренился, но не упал, упёршись в стену. Дверь его распахнулась, но содержимое осталось на месте. В гостиной тоже был настоящий кавардак. Стулья на полу, все картинки со стен попадали и разбились. Стекло из рамок разлетелось по полу. Телевизор, как ни странно, остался висеть на стене в первозданном состоянии.

На стенах появились трещины, однако их нельзя было считать опасными. Перекрытия внешне не деформировались, не прогнулись, и это было очень хорошо. Валера поднялся наружу, чтобы загнать машину в гараж и дать добро семье на спуск.

– Что там? – с надеждой спросила Ольга.

– Нормально. Моя конструкция выдержала испытание, – самодовольно произнёс Валера. – Только порядок надо навести, всё по полу разлетелось.

– Я готова и уже соскучилась по работе.

– Идите, а я пока займусь генератором. В доме нет света.

Глава 5

По округе разносился стук кузнечного молота. Угольный дым стелился к земле, мешаясь с туманом. Кузня работала без выходных. Над трубой через равные промежутки времени вспыхивали разлетающимся цветком снопы искр. Харитон и Вторуша только и успевали превращать металл в нужные для хозяйства изделия. Железо, пока ещё из своих запасов, перековывали в скобы для скрепления брёвен, мотыги для сельхозработ, штыки и совки для лопат, молотки и прочее.

Зарянка жила. С горем пополам удалось одолеть бесконечную зиму. Похудели все. Мужики особенно выглядели отощавшими. У Александра глаза сделались в два раза больше прежнего, так же как и голова. Шея удлинилась, плечи стали уже.

– Аглая, я снова чувствую себя подростком, – пожаловался он жене. – Я выглядел так же, когда мне было лет пятнадцать.

– Я твой намёк поняла. Ты хочешь сказать, что я уже стара для тебя, – посмеялась бывшая администратор экокомплекса.

– Ага, точно, я вообще слишком молод для серьёзных отношений. Мне мама не разрешает.

Отношения бывшего начальника и его подчинённой складывались гармонично. Александр признался девушке, что его первый брак в сравнении с этим просто какая-то адская нелепица. Он чувствовал Аглаю, а она его. Даже находясь на расстоянии, оба ощущали настроение друг друга. Александр знал, что сказать, Аглая – как это понять и отреагировать.

Гордей с Забавой тоже жили душа в душу. Девушка иногда впадала в короткие периоды депрессии, вспоминая родителей, момент, когда поняла, что их не стало, свой подвальчик, по которому скучала, до сих пор считая его настоящим домом. Но Гордей в силу лёгкости своего характера умел выводить её из состояния депрессии.

Самые новоиспечённые жители Зарянки – Поликарп, Матрёна с детьми Демидом и Евдокией – были рады тому, как их приняли. К тому же в Зарянке благодаря им появился велосипед. На нём можно было ездить только внутри комплекса, потому что снаружи земля была слишком рыхлой и скользкой. Весенние дожди превратили холм с городищем в настоящий остров посреди бескрайнего моря.

Голод гнал людей поскорее отправляться на поиски пропитания, но этому мешала вода. Бесполезно было куда-то отправляться, если подобная ситуация была повсюду. Все населённые пункты в округе, скорее всего, оказались затоплены, следовательно, их подвалы, единственный источник сохранившегося пропитания, тоже.

Голодали все, но особенно страдал от отсутствия нормального питания Дружок. У него начала лезть шерсть, ноги и живот облысели. Он смотрел на всех добрым взглядом, говорящим: «Вот я умру, что вы без меня делать будете?» Как ни странно, умирать он не стал. Прошло некоторое время, и пёс как будто начал восстанавливаться. На плешинах появился свежий пушок, глаза заблестели надеждой. Выглядеть он стал сытым и отказывался есть квашеную капусту.

Причина вскоре выяснилась. Пёс навострился раскапывать землю и есть дождевых червей, ползущих к поверхности глотнуть свежего воздуха. Он делал это искусно – вырывал лунку, и если в ней оказывался червяк, прихватывал его зубами и нежно тянул вверх, чтобы не порвать. Вытянув полностью, он кивком головы закидывал его себе в пасть и, несколько раз жевнув, сглатывал.

– Я не собака, но мне эта идея очень нравится, – признался Гордей. – Свежее мясо без костей, куча белков и витаминов, наверняка быстро готовится.

Несмотря на голод, не все сразу приняли это блюдо. Гордей и Александр решили приготовить его так, чтобы у людей не осталось сомнений, что дождевой червь – лучший вариант доступной и питательной еды.

– Вспомните лягушек, – провёл Александр параллель с сегодняшней ситуацией. – Французы начали есть их от голода. А потом это блюдо стало ресторанной едой. Разные насекомые в Азии. Личинки у индейцев. Есть можно всё.

Варить червей было нельзя. Они бы превратились в бесцветную лапшу сомнительного вида, не вызывающую аппетита. Можно было только жарить. Прежде чем бросить на сковороду, их опустили в воду, чтобы черви прогнали её через свою пищеварительную систему, освободившись от земли.

Промытых червей бросили на чистую сковородку и принялись обжаривать на медленном огне. Они зарумянились, обжарились, соль придала им вкус. Сбрызнув перед подачей соком из квашеной капусты, блюдо подали на пробу. Каждому пришлось совсем по чуть-чуть. Аглая, чтобы не подводить мужа, первой отведала неканоническое для древних славян блюдо. Закинула в рот несколько червей и принялась жевать, делая вид, что смакует и наслаждается вкусом. Проглотила и не сразу дала понять, что чувствует.

– Ну? – нетерпеливо спросила Лукерья.

– Вкусно. Только не знаю, с чем сравнить. Пробуйте сами.

Демид оказался вторым человеком, который съел свой кусок. Он утёрся рукавом и молча отошёл от стола.

– Как еда, сынок? – спросила его мать.

– Ещё хочу, – ответил ребёнок угрюмо.

Устами ребёнка глаголила истина. Не было более авторитетного мнения, чем мнение ребёнка, не желающего никому угодить или подыграть. После такого отзыва каждый житель Зарянки уже смелее отведал блюдо из дождевых червей.

– Да, Дружок, скоро ты опять облысеешь, – потрепал собаку Гордей. – Ненасытные человеки покусились на твою еду.

– Постойте, червей же можно разводить, – воскликнул Вторуша. – Порубить напополам, и каждая потом отрастёт в нормального червя.

– Верно, – Александр обрадовался умной идее Вторуши, – давайте половину добытых червей отделять, резать и закапывать назад, только за околицей, чтобы Дружок не раскапывал их следом.

Так в Зарянке появилось два вида сельскохозяйственной деятельности. Первый – это сорго, семена которого собрали с веников. Их высеяли на склоне холма, сделав для выращивания подобие террас. Второй – черви. Для смеха Александр называл первое направление растениеводством, а второе животноводством, введя понятие маточного поголовья, привеса и фуража. Под последним понимались человеческие отходы.

К концу мая террасные склоны покрылись густым ковром изумрудных ростков. Трава пёрла как на дрожжах. Тепло, солнце, дожди, насыщенная минералами земля способствовали росту культуры. Появлялась зелень и на диких территориях. Вода постепенно уходила, открывающиеся островки начинали зеленеть. Сложно было представить себе, как природа смогла уберечь от гибели семена.

Старое русло реки, текущей под холмом, восстановилось и стало шире прежнего раз в десять, заняв всю пойму. Это была настоящая река, а не участок воды, собравшейся после разлива. Глядя на её медленно и величавое течение, Александр всё больше приходил к мысли использовать её для вылазки. Путешествие по земле больше не выглядело удачной идеей.

Разломы, образовавшиеся в момент того самого толчка и прервавшие русло реки, затянуло водой. Они выглядели её ответвлениями или притоками, больше не мешая течению. Со стороны холма имелся даже твёрдый берег. В планах собирались сделать кое-какую пристань, но в очень отдалённые сроки. Нужно было понять, как меняется уровень реки в течение лета, и самое главное – понять, для чего нужна пристань. Пока никакого товарооборота с поселениями выживших людей не было, рыба в реке не водилась и пристань могла пригодиться разве что для стирки белья.

В Зарянке сама собой появилась традиция. Вечером, перед тем как разойтись по домам, собирались вместе. Жгли небольшой костерок из непригодных для строительства материалов, сидели, разговаривали. Это был момент единения, осознания себя частью общины. Никто намеренно не стремился создать это ощущение, традиция появилась случайно, но ценность её сложно было переоценить. В такие моменты лучше всего планировались дела на следующий день, на ближайшую неделю, поскольку каждый понимал, что его участие важно.

Александр, сидя у костра и слушая, как мошкара, пережившая катастрофу вместе с ними, жужжа, летает над головой, пытаясь найти удачное место для посадки, рассказывал о планах.

– До урожая сорго ещё далеко, а есть одних червей с капустой – перебор.

– Капуста почти закончилась, – перебила его Фёкла.

– Тем более. Я думаю, нам надо сплавать вниз по реке, километров на сто, посмотреть, чем живут другие.

Гордей хмыкнул.

– Барин, берега сейчас топкие, не подойти. К тому же после того трясения земля пошла по швам. Я про пороги говорю, водопады. Помните, какой у нас был? Река, можно сказать, исчезала в нём, ни конца ни края не было видно, когда яма наполнилась. Наверняка есть и более крупные разломы, которые не заполнились до сих пор.

– Я думал об этом, Гордей. Конечно, можно просидеть ещё один год, не спускаясь с холма, но не уверен, что мы доживём до следующего. Таких подарков, как припасы Забавы, у нас больше не будет. Это была фора, подаренная нам судьбой, потому что мы были ещё слишком неопытны и напуганы. Семена сорго, если оно вызреет, дадут нам килограмм десять или двадцать зерна. Половину надо будет оставить на семена. Десять килограмм на девять месяцев? Это смешно. Черви не растут так быстро, как мы их едим. Через месяц такими темпами их вообще не останется на нашем холме. Дойти до железной дороги сейчас никак не получится. Дороги нет ни пешей, ни водной. Мне нужен один человек и плот.

– Почему не лодка? – спросил Харитон.

– Лодка лучше, но кто нам её сделает? – поинтересовался Александр.

Ему не ответили. Опыта в строительстве лодок ни у кого не было.

– А как же на плоту против течения? – спросила Аглая, больше всех переживая за инициативу мужа.

– Я надеюсь, Поликарп одолжит нам велосипед, – произнёс Александр и посмотрел на него.

Просьба застал того врасплох.

– О, велосипед? Он был мне как память.

Матрёна ткнула мужа в бок.

– Если надо, конечно берите. Что на него любоваться, если он может принести пользу для общего дела.

– А ты, барин, решил, что на велосипеде не будет так топко? – поинтересовался Гордей, не поняв глубину замысла бывшего начальника.

– Конечно, и буду колесить по округе в грязи по самые… коленки, – засмеялся Александр. – Я думаю приспособить к нему винт или колесо, чтобы тяга была. Вот у Харитона хотел спросить, как у специалиста, что он сможет сделать для моей идеи.

– Хм, Александр, надо подумать. Винт, наверное, предпочтительнее, но ему нужен редуктор, чтобы обороты были нормальные. Наверное, проще всего будет закрепить на ободе колёса лопатки. Я там для мотыг уже столько заготовок сделал, что лет на пять вперёд хватит. Их можно пустить на лопатки.

– Здорово, – Александр хлопнул Харитона по могучей спине, – процесс пошёл. Кто ещё может предложить нам чего-нибудь полезного в дорогу?

Народ с азартом подключился к обсуждению разных нюансов, которые могли, по их мнению, случиться в дороге.

– Оружие надо взять, – предложил Гурьян. – Теперь каждый человек смотрит на другого с опаской.

– Или с аппетитом, – добавил с усмешкой Гордей.