Звуки «Шур-р-р-х… Шур-р-рх… Шур-р-рх» издавала лопата. За воротами во дворе человек – наверное, хозяин дома – чистил снег, раскидывая его лопатой. В общем-то, нормальное, наверное, занятие, обыденное даже для тех, кто живет в своем загородном доме зимой. Если бы не одно «но».

Уля полезла в карман и снова достала телефон. Ну да, так и есть. За то время, что она не проверяла телефон, не наступило внезапно лето. На улице по-прежнему минус восемь. А в десятке метров от нее чистил снег, ловко орудуя лопатой, человек, одетый только лишь в трусы.

Уля несколько раз моргнула, будто пытаясь таким образом сделать эту картинку какой-то… какой-то более реальной. Но картинка не менялась. Только снега во дворе становилось всё меньше, а сугробы по периметру – всё больше.

Ради справедливости стоило отметить, что помимо трусов в красно-белую полоску на мужчине были высокие и не зашнурованные ботинки и… красно-белый колпак Санта-Клауса.

Уля тряхнула головой. Это вот… это вот как?!

И тут наконец мужчина с лопатой решил освоить новый фронт работ и повернулся к Уле лицом. Снял колпак, вытер им лоб, снова надел, перехватил лопату под мышку и направился к Ульяне. Она машинально отступила на пару шагов. Люди, которые в минус восемь чистят снег в одних только полосатых трусах, не внушали ей доверия.

– Здравствуйте, – произнес незнакомец как ни в чем не бывало, опершись на черенок лопаты и широко расставив ноги. От его плеч поднимался едва заметный пар. Уля вдруг осознала, что этот Санта-Клаус-нудист – мужчина очень крепкого телосложения. Широкие плечи, мощная грудная клетка, крепкие бедра. И руки тоже могучие.

– Вам не холодно? – выпалила Уля то, что ее сейчас занимало больше всего.

– Не, – улыбнулся он. У незнакомца оказались удивительно красивая улыбка и приятный низкий голос. Зачем подобным странным людям такие бонусы во внешности? – Я баню топлю. Ну и заодно решил снег почистить, нас вчера присыпало хорошенько. Ворота специально открыл, чтобы вас не пропустить.

– А? – маловразумительно отозвалась Уля.

– Ну, вы же Ульяна? Внучка Настасьи Капитоновны? – Он для наглядности мотнул головой в сторону соседнего дома.

– Да.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнул он, будто это всё объясняло. – А что мы на улице стоим? Вы же, наверное, замерзли. Проходите в дом! – И он махнул рукой в сторону добротного кирпичного дома – один этаж и мансарда.

Ну да, это Уля замерзла. В зимних ботинках, пуховике и шапке. А не человек в одних только полосатых трусах. Может, это их местный… ну, сумасшедший? Или он этот… как там их… морж?

– Проходите, проходите. – Незнакомец воткнул лопату в сугроб. – Дверь открыта. А я сейчас дров в баню подкину – и тоже приду.

Он и в самом деле направился к отдельно стоящему деревянному срубу. А Уля стояла и смотрела ему вслед, на то, как при ходьбе перекатывались аппетитные ягодицы в красно-белых полосатых трусах.

Он обернулся и замахал ей рукой.

– Идите, Ульяна, идите. Я сейчас. – И потом добавил: – Меня Захар зовут.

Любопытно, почему ей никто не сказал, что у бабушки Настасьи Капитоновны в соседях значится какой-то очень подозрительный, мягко говоря, тип по имени Захар?

* * *

Кем бы он ни был, этот Захар, а дом у него оказался очень приятный. Ульяна сама страшно любила именно такие интерьеры – дизайнеры их, как правило, называют скандинавскими. Светло, просторно, дерево, чуть-чуть камня, например, в гостиной был камин. И чуточку хай-тека – куда без него в наше время?

Ульяна сняла ботинки и пошла по светлому полу. Это, похоже, не ламинат, а настоящее дерево, крытое лаком. Ногам было очень приятно. Уля пошевелила пальцами в носках, поставила рюкзак на стоящий у стены между большими окнами диван.

Она расстегивала пуховик, когда стукнула входная дверь.

– Ну что вы, Ульяна, как не родная. Раздевайтесь, располагайтесь, не стесняйтесь!

У нее с плеч потянули пуховик, и Уле пришлось выпустить полы из пальцев. Она обернулась. Завладевший ее пуховиком хозяин дома уже пристраивал одежду на вешалку. И сам он, слава богу, оделся. На нем были серые трикотажные штаны с широкой резинкой на щиколотках и темно-зеленая футболка. Выглядел вполне прилично. Но Уля пока не могла изгнать из своей памяти мужскую фигуру в полосатых трусах и с лопатой в руках.

– Давайте шапку. – Захар протянул руку. – Сейчас будем чай пить. Или, может, пообедаем? Вы не голодная?

Уля сняла шапку, вместе с которой снялась и резинка для волос. Волосы вольно рассыпались по плечам.

– А где моя… в смысле… бабушка… Настасья Капитоновна? – задала Уля самый очевидный в данной ситуации вопрос.

– Я ее в церковь отвез. – Захар забрал у нее и шапку. – На службу. А потом она еще собиралась в наш Дом культуры. У них там сегодня отчетное выступление.

– Чего?! – Ульяна вытаращилась на Захара.

– Настасья Капитоновна в хоре поет, – как о чем-то совершенно обыкновенном сообщил ей Захар. – У них сегодня отчетный концерт хора. Аншлаг.

Уля не могла понять: он это серьезно? Или издевается?

– Я, честно говоря, не большой поклонник хорового пения. – Захар между тем уже перебрался в просторную кухонную зону, отделенную от общего пространства барной стойкой. Щелкнул кнопкой чайника. – Но, если вы хотите, могу отвезти. Отсюда до храма километров пять, наверное.

Вот только концерта хора ей не хватало!

Захар вдруг усмехнулся.

– Вы, я вижу, тоже не поклонница хорового пения. Я вот волынку люблю.

Захар взял в руки лежащий на столешнице пульт – и в комнате зазвучала музыка. Это был вполне уместный сейчас хит всех времен «Last Christmas», инструментальное исполнение. Но звучание было каким-то непривычным. Уля прислушалась, наклонив голову.

– Это волынка?

– Ага, она самая. Так как насчет чая? Или пообедаем?

Уля повернулась к барной стойке.

– А что у нас на обед?

– Кусок телячьей корейки килограмма на полтора два часа назад был засунут в духовку. И картофель к нему в компанию. Еще есть шикарная квашеная капуста – как раз от вашей бабушки. Ну что, я вас соблазнил?

Уля почувствовала, что от этой фразы у нее стали горячими щеки. Это ведь просто про еду. Но…

Он интересный, этот Захар. Высоченный, широкоплечий, крепкий. Лицо хорошее, не изнеженное, но приятное. И дом такой… Большой.

Господи, как там было в кино? Оценивающий взгляд! Так смотрят незамужние женщины и полицейские. Или прокуроры? В прокуроры Уля никогда не хотела идти, хотя ее активно агитировали во время учебы. Но ее работа в государственных органах почему-то не привлекала. Уля любила, когда есть место для маневра. Что поделать, Север маленьких не рождает, а немаленьким людям надо немало места для маневра. Которого как раз в прокуратуре не очень-то много. Шаг вправо, шаг влево – ну и далее по тексту. Но, получается, она смотрит на этого Захара оценивающе. Спросить, что ли, в лоб – женат или нет?

Но вместо этого она бросила взгляд на его руки. На безымянном пальце не было кольца.

– Соблазнил. – Уля услышала, что в ее голос проникла какая-то хрипотца.

Кажется, Захар эту хрипотцу услышал. Или заметил взгляд, брошенный на его руки. По крайней мере, у него заметно дернулся уголок рта.

– Не против перейти на «ты»?

– Не против. Руки мыть там. – Он махнул рукой. – Я накрываю на стол.

* * *

Они сели обедать за стол, который стоял у окна. Оно было не то чтобы совсем французским, но большим, и белый заснеженный пейзаж – окна выходили на простиравшееся за домом поле – придавал всему какой-то особенный вкус. Уля поняла, что она благодарна маме за то, что та настояла на ее приезде сюда. Надо будет обязательно маму поблагодарить. И бабке Настасье Капитоновне Уля тоже благодарна – за то, что она оказалась дамой верующей и поющей. Потому что Уле очень нравилось быть там, где она находилась сейчас – за столом у большого окна с видом на заснеженное поле, с тарелкой вкусной еды и с мужчиной напротив. Последнее было, пожалуй, самым приятным.

Ну и что, что он в одних трусах снег чистил. Он мужчина крупный. И, наверное, горячий. Уле очень хотелось прижать ладони к щекам. Что за мысли? Откуда они? Но он и в самом деле необъяснимо волновал ее, этот Захар. Его широченные плечи под темно-зеленой футболкой, умный взгляд, крупные руки без колец. И мясо он приготовил просто шикарное!

– Очень вкусно! – Уля сообразила, что она уже минут пять ест молча. Молча и с аппетитом. – Ты настоящий кулинар.

– Да ладно, – отмахнулся Захар. – Хороший кусок мяса трудно испортить.

Еда была такой вкусной, что Ульяна не отказалась бы от добавки. Но попросить постеснялась. Захар положил им одинаково. Если такой крупный мужчина наелся, то ей просить добавки стыдно. Она же девочка. Она же фея! Пыльца и роса.

В итоге это оказалось правильным решением – остаться без добавки. Потому что потом был еще чай, а к чаю у Захара кое-что было. Булочки. С корицей. Почти как синнабон, но только еще вкуснее. Булочки, как выяснилось, тоже приготовления Настасьи Капитоновны. На второй Ульяна сказала себе строго «стоп». Потому что появился реальный шанс лопнуть.

Она сидела, наблюдала за тем, как Захар убирает со стола, и вяло думала о том, что есть что-то особенное в мужчине, который занимается якобы чисто женской работой. Хотя кто вот это вообще придумал – про женскую и мужскую работу? Впрочем, понятно, кто, но времена-то сейчас совсем другие. В общем, в мужчине, занятом женской работой, проявляется что-то такое… Делающее его еще более мужчиной. А в случае с Захаром – прямо даже что-то брутальное виделось в нем, когда он держал противень с мясом в руках.

– Ульяна, я выйду ненадолго.

Она лишь кивнула. Уля сидела у окна, сытая, умиротворенная, и без особых мыслей смотрела на белое и безбрежное за окном. Как же хорошо, что она послушалась маму и приехала сюда! Надо чаще маму слушать! Может быть, и в плане перспективных знакомств мама была права…

– Ульяна, баня протопилась. Пойдем?

Она резко обернулась. Ей не послышалось? Нет? Захар приглашает ее в баню?!

– Веник я запарил. – Захар это сказал таким тоном, будто наличие или отсутствие веника – для Ули краеугольный аргумент для принятия решения. – Простыни и полотенца приготовил.

– Эмн… – только и смогла пробормотать она.

– Ну не пропадать же жару? А то уже остывать начало.

И в самом деле. Не пропадать же… жару.

Ульяна потом так и не смогла себе объяснить, как она на это всё согласилась. Она видит этого Захара первый раз в жизни. Да, он сосед бабушки. Да, бабушка, видимо, его хорошо знает, и она о нем хорошего мнения – раз поручила встретить и приютить Ульяну на время своего отсутствия. Но всё же… Всё же этого не вполне достаточно, чтобы идти с человеком в баню. Ведь там же надо будет раздеваться!

Причем Захару ничего странного в этой ситуации явно не виделось. Его всё это совершенно не парило, как говорится. Правда, догола он перед Улей не стал раздеваться – наверное, если бы это произошло, то Ульяна бы всё же сбежала. Но до трусов разделся преспокойно. Перед женщиной, которую видит первый раз в жизни! Совместный обед не в счет. Правда, Уля его в трусах уже видела, так-то. А потом Захар обмотал бедра простыней, выудил из-под нее те самые красно-белые полосатые трусы, невозмутимо бросил их к остальной одежде на широкую скамейку, лихо нахлобучил на голову войлочную шляпу и сказал:

– Я в парную. Как будешь готова – приходи.

Только когда за Захаром закрылась добротная деревянная дверь, Ульяна стряхнула с себя оцепенение. И в голове сразу стали быстро возникать вопросы. Как? Ну как она дала втянуть себя во все это? Чем думала? Впрочем, никто ее особенно ни во что и не втягивал. Ей предложили, она согласилась. Сама. Добровольно.

Ну, а что такого-то, в самом деле? Это всего лишь баня. Люди ходят в баню. Ну, по крайней мере, это в русских традициях. А уж на Севере… Ох уж этот Север! Ой, всё…