Я подставляю лицо под солнечные лучи, проникающие через большие окна кафетерия. За стеклом город постепенно пробуждается от снежной спячки, наполняя воздух свежестью. Утром отовсюду звучит щебетание птиц, на ветвях деревьев появляются первые признаки листвы. Однако, как и в любом весеннем месяце, от погоды Чикаго можно ожидать все что угодно. Она чертовски капризная дамочка. К обеду улыбается солнышко, а к вечеру небо затянуто серыми тучами и покрапывает дождь. За прошедшую неделю я трижды попала под ливень и дважды замерзла до такой степени, что следующий час держала ноги в тазу с горячей водой. Сегодня мне это не грозит, впрочем, как и прогулка, потому что в эту самую секунду ставлю цель добиться от Нолана больше подробностей. Мне нужен строго мужской взгляд на ту или иную ситуацию, а он идеальная кандидатура, раз уж позволяет выставить его законченным мудаком перед ночными гостями. Разум всегда доминировал над позывами тела, так что справиться с ним мне под силу. Добровольно возлечь в одну кровать с Ноланом я соглашусь лишь в том случае, если от нас будет зависеть продолжение человеческого рода. В остальном… Он просто раздражающий, вот и все. Время разработать план действий.

Шаг первый: изучить график его работы.

Глава 8. Нолан

Софи бежит к нам на каблуках и размахивает папкой. Ледяные порывы ветра хлещут ей в лицо, спутывая светло-русые волосы. Из-за дождя кремовая блузка становится полупрозрачной за считаные мгновения, и мне становится не по себе, потому что вижу ее лифчик и затвердевшие от холода соски. Не то чтобы я впервые наблюдал женское тело, но по ряду причин Софи не из тех, кого когда-либо хочу видеть в подобном обличии. Вообще не хочу, если быть точнее. Да, она не в моем вкусе, и все же утверждать, будто она невзрачная серая мышка не стану. Джефф, например, без ума от нее. Эш также находит хорошенькой. Но у меня определенно другой типаж женщин, что даже к лучшему. Софи слишком эмоциональная, чувствительная. Она из числа тех, кто, поджав хвост, убежит, а не зарядит по яйцам. Тот случай у лифта не в счет. Добавьте к вышеупомянутому: трусиха.

Ветер проскальзывает в салон машины, вызывая неприятную дрожь, а дождь заливает пороги, когда Джефф бросается ей навстречу. Распахнув пальто, он окутывает им девушку, и они обмениваются короткими фразами. Длится это не дольше минуты, затем он возвращается с папкой в машину, а Софи исчезает в здании.

– Мило, – скучающе комментирую я. – Кто-нибудь видел тебя с женщиной в дневное время суток?

Он зачесывает мокрые волосы назад и выстреливает в меня взглядом.

– Это моя невеста, а не женщина.

– Правда? Скажи погромче. Я мог не расслышать предыдущую сотню раз.

– Заткнись, – смеется Джефф, смахивая дождевые капли с лица.

– Поторопись, мистер Президент компании, у меня два часа полюбоваться твоим подвенечным платьем.

Он показывает средний палец. Готов поставить на кон собственную голову, никто не знает подобную сторону Джеффри. Для всех он мистер Ривера, сын основателя компании. Мужчина с деловой хваткой и стратегическим мышлением. От его внимания не ускользнет ни одна мелочь. Он заходит в помещение и собирает любопытные взгляды. Молодой. Успешный. Человек, который знает, чего хочет и это заметно в каждом сделанном им движении. По утрам он пьет черный кофе и сидит на конференции, в обед изучает рынок и ездит на встречи, а к вечеру подписывает контракты. Его жизнь соткана из бумаг и костюмов. Перелетов в бизнес-классе, хотя однажды Софи заставила его сидеть в экономе. Я не мог успокоиться и смеялся минут так десять. Несколько месяцев назад я был твердо убежден: он женился на работе ровно в тот момент, как выплюнул соску, но вот он сделал предложение женщине. Своей ассистентке. Абсолютное безумие.

Видимость дороги минимальная, оттого продвигаемся мы медленнее, чем хотелось бы. Капли барабанят по лобовому стеклу, вынуждая дворники работать в интенсивном режиме, а ведь еще днем ничего не предвещало беды. Светило солнце, на небе не сгущались грозовые облака. Я пытаюсь рассмотреть прохожих, но за дождевой шторой удается разглядеть лишь пестрые верхушки зонтов.

– Джесс спрашивала про тебя. – Джеффри бросает в мою сторону красноречивый взгляд. – Ты же не трахнул мою двоюродную племянницу?

Я хмыкаю.

Джессика… Как бы сказать так, чтобы всем стало ясно, о ком речь. Может быть, королева драмы? Да, это подойдет идеально.

– Последний раз мы виделись, когда она сходила с ума по розовому. Розовая комната. Розовая одежда. Розовые ноготки. Розовая… жизнь.

На его лбу собираются складки, когда хмуро доносит:

– Сейчас ее интересуют парни.

– Ей двадцать, чего ты ждал? Что она продолжает свято верить в существование единорогов?

– Ты ей не ответил, – говорит Джеффри, будто пытается убедить себя.

Я роюсь в памяти и припоминаю кое-что. Пару месяцев назад Джесс писала, предлагала повеселиться. Под весельем подразумевался вечер тет-а-тет в горизонтальном положении и без одежды. И я не предполагаю. Она упомянула голую вечеринку для двоих. Девчонка не из робких. На восемнадцатилетние она попросила подарок, но не косметичку или поездку в Диснейленд, а предложила стать ее первым, с тех пор я держусь подальше. Разумеется, не говорю об этом Джеффри. Он убил бы меня. Королева драмы и без того временами заваливается к нему на порог и жалуется, как несправедливо обошлась с ней жизнь. По-моему, девчонка просто-напросто разбалована вниманием и зная, кем является ее дядя, с удовольствием пользуется положением. Я предпочел бы всю жизнь трахать собственную руку, нежели Джесс. Она та еще стерва.

– Ты же не ответил на ее предложение? – Напирает Джефф тоном, не терпящим возражений.

– Ей двадцать. – Я смотрю на него исподлобья. – Ты знаешь правила: никаких девчонок младше третьего курса. Они прилипалы.

Он усмехается.

– Отныне ты ждешь двадцатиоднолетние?

– С недавних пор я вообще сомневаюсь, что могу привести кого-то, и это не выйдет боком. Боюсь, соседка снова исполнит очередное дерьмо. – Я щиплю переносицу и шумно вздыхаю, уронив голову на спинку. – Я не говорил, что отдал свободную комнату.

– Девушка? – Джефф присвистывает. – Боже правый, ты живешь с девушкой. Я сплю? Как ей удалось уговорить тебя на сожительство?

– Она не уговаривала. Она просто сказала, что ее не волнует кто я: атеист, пессимист, расист и все в подобном духе, потому что ей нужна комната. Удивительно, что она сразу не прихватила чемодан.

Он разражается смехом.

– Вопрос времени: как скоро ты взорвешься.

– Меньше чем через два месяца она упакует вещи, а пока распорядок дня оказывает нам двоим услугу. Я практически не вижу ее, а она меня.

– И тем не менее ты не в восторге. Ты и суток не протянешь наедине с женщиной. Доведешь ее до истерики, впоследствии до ящика с ножами.

Я небрежно дергаю плечом. Сложно дать четкий ответ, когда сам не понимаю, что происходит, но очевидно одно: Чарли не действует мне на нервы. Возможно, потому что нам не приходилось «довольствоваться» компанией друг друга дольше нескольких минут. Допрос на диване сейчас выглядит скорей комичным, нежели приводит в бешенство. К слову, забавным я его называю, пока не вспоминаю о попытке поцеловать меня. Вот тогда-то меня передергивает, как и от вида пиццы с ананасами. Вкус у Чарли паршивый. Возможно, до ящика с ножами дойду я, чтобы вырезать глаза и никогда не наблюдать это перед собой. Пишет романы. Любит пиццу с ананасами. В списке недостает разве что сомнительного хобби, типа собирательства крышек от пивных бутылок. О, или уродливых свитеров. Или подождите-ка: она пишет порно. Чем вам не сомнительное увлечение?

Когда мы переступаем свадебный салон, как две вымокшие насквозь крысы, я опускаю ладонь на поясницу Джеффри и подталкиваю к подоспевшей парочке взволнованных девушек-консультантов.

– Леди. – Я лучезарно улыбаюсь и киваю на Джеффри. – Моему мальчику нужен костюм. Мы женимся, и это та-а-ак волнительно.

– Иди на хрен, Прайс. – Он одергивает мою руку и поправляет манжеты рубашки, обращаясь к девушкам: – Мой заказ готов.

– Секундочку. – Девушка номер один спешит к стойке ресепшена. – Напомните, пожалуйста, номер заказа?

Я шлепаю Джеффри по заднице, когда он отклоняется за ней.

– Господи, мать твою, – ворчит Джефф, адресовав мне ты-гребаный-труп взгляд. – Заканчивай.

– Да, папочка. – Вскинув руки, посмеиваюсь над его сварливостью.

– Вы, полагаю, шафер? – Девушка номер два хлопает ресницами, взяв меня в оборот, на что я готов кричать: «Помогите!», но в планах выйти из салона живым, а не в сосновом ящике, поэтому отрицательно качаю головой.

– Скромный свидетель разворачивающегося безумия. Друг жениха, подставка для букета невесты, платочек для слез и далее по списку.

Девушка мелодично смеется. В ее глазах мерцает веселье, а это признак того, что рыбка заглотила наживку. Не будь сегодня смены в баре, мы, огромная вероятность, могли встретиться вечером, а потом моя гостеприимная соседка развеселила бы очередной сообразительностью. Держу пари, она не ждет, когда ее проводят до двери, и это любопытно. Помимо выясненных (чудовищных) предпочтений в еде, также известно, что она видит хорошего человека рядом (то есть, скучного) и предпочитает ванильный секс (то есть, заурядный), то следующий раз стоит выяснить, как уходит.

Следующий раз.

У меня мороз бежит по коже оттого, что думаю о следующем разе.

Глава 9. Чарли

– Почему бы нам не выпить тот коктейль вместе?

Я смотрю на Раон как на пришибленную. Уит тем временем надувает губы подобно трехлетней девочке.

– Вы пили коктейли без меня?

– Я не вернусь в тот бар даже под предлогом смерти, – отрезаю я, полностью игнорируя Уит, а мой взгляд прикован к профессору. Он, преисполненный энтузиазмом, рассуждает над современной литературой и музыкой, сидя на краешке стола. – И с каких пор тебя вдруг заинтересовал именно он?

– Там классные коктейли, – аргументирует Раон.

О, как же! Конечно, дело в коктейлях. Во всем гребаном Чикаго именно в том баре, где работает Нолан, самые классные коктейли. Искренне верю, ведь такую наивную пройдоху, как я, еще поискать нужно.

– Отлично, можете идти без меня.

– Мы идем вместе. – Раон сидит как между молотом и наковальней, и ее указательный палец мечется от меня к Уит, отчего приходится уворачиваться, дабы не остаться без глаз. – К тому же вам двоим явно нужно кое-что прояснить, а ничто так не способствует душевному разговору, как классные коктейли.

– Так почему бы нам не обойти все бары Чикаго и не выяснить, где вкуснее? – Предлагаю я, стоя на своем. – Или там медом намазали?

Раон корчит рожицу.

– Да, Чарли-не-парень, там намазали медом. Если конкретно: намазали бармена.

– О боже. – Я издаю стон, наполненный отчаянием, и роняю лоб на стол. Быть того не может. Нет. Нет. НЕТ! – Умоляю, скажи, что ты не имеешь в виду Нолана.

– Нолана? – С недоумением шепчет Уитни, потому что профессор косится в нашу сторону. Еще немного, и нас попросят удалиться, а у меня возникнут проблемы, ведь профессор Кейн является моим научным руководителем. Попробуйте поискать человека, который согласится заняться вашим дипломным проектом перед выпускным, и чтобы он был в курсе, чем вы руководствовались, взяв ту или иную тему. Ага. Вы правы. Попахивает безумием. К тому же именно профессор Кейн пишет мне рекомендательное письмо. Я завишу от мнения данного мужчины, как ни от одного живого существа на планете. Знаете, что скрипит на моих зубах? Песок, ведь я целую шестидесятилетнюю задницу.

– Нет. Ты же знаешь: я неравнодушна к блондинам. – Раон издает мечтательный вздох, в чем я вижу притворство, затем она поигрывает бровями: – Разве мы не сошлись на почве разных вкусов на мужчин и одинаковый на алкоголь?

– Мы сошлись на почве общих интересов к литературе.

– Недостаточно, как по мне. – Раон кивает на Уит: – Она, к примеру, фанатеет от парней из братства. – Следом указывает на себя и, пока Уитни дуется и бормочет что-то в стиле «неправда», Раон продолжает: – Мне блондинчики, а тебе… По-моему, у тебя нет определенных предпочтений. Блондин? Брюнет? Крашеный?

– Мне плевать на цвет его волос, Ким. Это не решающий фактор.

– Вот именно. – Уголки ее губ приподнимаются. – Мы выясним, какой фактор «решающий».