Развод. Я хотела тебя забыть (страница 4)
Но боль разрывает меня на части, выворачивает наизнанку, стирает границы между телом и духом. Я кричу, плачу, умоляю, чтобы это закончилось, чтобы кто-то сделал так, чтобы всё это прекратилось.
– Ещё немного, – говорит акушерка, её голос звучит слишком спокойно на фоне невыносимой боли. Бесит. Я злюсь и от этого проще выполнять короткие команды: – Дыши! Тужься!
Я чувствую облегчение, как избавление. Наконец-то из меня вышел мучитель. Не могу смотреть никуда кроме трещины в потолке. И вдруг – крик. Но не мой. Пронзительный, чистый, живой. И в этот момент весь мир переворачивается с ног на голову. Исчезают боль и переживания. Душу заполняют: вселенское обожание, жутчайшая нежность и невероятное счастье.
Мне кладут на грудь маленький, сморщенный комочек. Он красный, мокрый, с тёмными волосами… и такими глазами. Мне кажутся они тёмно-серыми. Как у него. В них отражается весь мир, и в этом мире теперь есть я.
– Тимофей, – шепчу я, касаясь крошечной ладошки, которая тут же сжимается вокруг моего пальца. С неожиданной силой для новорождённого младенца.
Боли, страхов, злости в душе – больше нет. Остаётся только он. Мой сын. Моя кровь. Моя плоть. Моя любовь, воплощённая в крошечном, хрупком, но таком совершенном создании.
– Здравствуй, – говорю я сквозь слёзы, сами по себе текущие по щекам. – Я твоя мама.
Он смотрит на меня, будто понимает каждое слово. Словно знает, через что я прошла, чтобы он появился на свет. Сколько проплаканных напролёт ночей не спала. Сколько шёпотов с осуждением в спину выслушала. Сколько раз хотела сдаться. Но в чистом взгляде пока мутных глазок нет осуждения – только абсолютное доверие к самому родному человеку на свете.
Его взвешивают, измеряют. Три килограмма абсолютного счастья. Пятьдесят один сантиметр моего обожания. Нас перевозят в палату. Я не свожу глаз с пластмассового кувеза. Рада тому, что малыша кладут рядом. Он засыпает, доверчиво прижавшись ко мне. Моё тело для него – единственное безопасное место в огромном, страшном мире.
Я почти не сплю во вторую ночь. Любуюсь своим сокровищем. Крошечный, совершенный носик. Невероятно длинные на фоне маленького личика ресницы. На губки бантиком, что жадно тянут набухший сосок. Слушаю, как моя радость причмокивает.
– Обещаю, – шепчу я в темноволосую макушку, вдыхая сладкий, молочный запах. – Я никогда не брошу тебя, солнце моё, Тимоша. Никогда.
Смотрю на сына и понимаю: всё, что было до этого, – не важно. Все предательства, все слёзы, вся боль – стали дорогой, приведшей меня к этой минуте.
В палате тихо. За окном – обычный городской пейзаж: дома, машины, люди, спешащие по своим делам. Для меня отныне мир делится на два времени: до рождения Тимофея и после. В новом мире сын, самый важный для меня человек – маленький, сморщенный, кричащий по ночам, только мой.
Пусть нас не придёт встречать его папа. Я знаю: вдвоём мы со всем справимся.
Дверь бесшумно открывается. В палату крадучись заходит пожилая санитарка Елена Алексеевна. Ещё одна подруга моей тёти. У нас с ней сложились очень хорошие отношения. Смотрит на спящего Тимофея и говорит шёпотом:
– Агата, девочка моя, расскажу, что слышала краем уха. Несколько раз в справочную звонила женщина, интересовалась, родила ли ты и кого. Назвалась твоей мамой. А в карте из родственников у тебя указана только Лида. Вот и гадают, кто из вас врёт.
Представляю, что творится с моим лицом, раз Елена Александровна гладит меня по спине.
– Мама умерла несколько лет назад. С того света звонки не доходят… – Укол в сердце предупреждением. До меня доходит, кем могла быть та женщина. – Мы как-то раз разговаривали со свекровью о родственниках, и я рассказала про тётю Лиду. Видимо она запомнила.
– Вот же, зараза! – качает Елена головой. Подруги в курсе, как со мной поступил муж и его мать. – Что им нужно от тебя?
Чувствую, как краска отливает от лица.
– Не знаю… – Хотя догадываюсь. Версии две. Делюсь ими, не могу молчать. Мне нужно высказаться и получить совет. – Либо она продолжает за мной следить, иначе как объяснить, что она знает о моей беременности? Для неё страшный сон моё возвращение. Либо… – в этот момент у меня замирает сердце. – Илья тоже знает и решил отобрать у меня ребёнка.
Елена кривит губы:
– Даже не думай об этом! Старая грымза оттого и следит, чтоб ты не вернулась, а твой сын вдруг стал ей нужен? Да она спит и видит, чтоб её сын забыл тебя навсегда. А малыш станет для всех вечным напоминанием о первой жене. Не рви сердце!