Анастасия Пименова: Падение

Глава 1

Сквозь сон слышу тяжелое дыхание, поэтому приоткрываю глаза, не сразу ориентируясь в темноте и слабом лунном свете, что пробивается через окно.

Приподнимаюсь и смотрю на Ника, что спит рядом.

Снова это.

Он весь в поту, волосы прилипли к вискам, грудь тяжело вздымается. Одеяло откинуто в сторону, поэтому я вижу, как пальцы Ника судорожно сжимаются.

Я знаю, что с ним, ведь это происходит почти каждую ночь на протяжении последних нескольких месяцев.

Кошмары.

– Ник… – шепчу я, осторожно касаясь его плеча. – Ник, проснись. Это всего лишь сон.

Он не реагирует. Лицо искажено, губы едва шевелятся, будто он что-то говорит, но звуки тонут в дыхании.

Я сильнее трясу его за плечо.

– Ник, проснись, – повторяю более настойчиво хриплым ото сна голосом.

Мои пальцы сжимают его руку, и это прикосновение обжигает. Я даже думаю о том, что у него, возможно, поднялась температура.

Всё происходит в одно мгновение.

Ник резко распахивает глаза, и в следующую секунду его рука оказывается у меня на шее. Я не успеваю даже вдохнуть. Пальцы сжимаются, перекрывая дыхание. Хриплю, хватаюсь за его запястье, чувствуя, как сердце бьётся где-то в груди.

– Ник… это я, – выдыхаю с трудом, почти беззвучно.

Парень моргает несколько раз, взгляд метается сначала по окружающей обстановке, затем останавливается на моем лице и только тогда хватка ослабевает. Его пальцы дрожат, и он отдёргивает руку, будто обжигается в этот момент.

– Прости… – выдыхает Ник, принимая положение сидя и закрывая лицо ладонями. Его плечи тяжело двигаются, дыхание сбивается, будто он только что вырвался из настоящего боя или пробежал несколько миль. – Я… прости, Шоу.

Я тянусь к нему и осторожно касаюсь его руки.

– Всё хорошо, – шепчу, прижимаясь ближе. – Всё хорошо, Ник. Это просто сон. Очередной сон… кошмар.

Обнимаю.

Парень молчит, всё ещё тяжело дышит, а я чувствую, как напряжение постепенно уходит из его тела.

Носом утыкается в мою шею и просто продолжает дышать, так, что по моему телу расползаются мурашки.

Ладонями провожу по его спине, двигаюсь выше и останавливаюсь в районе головы. Пальцами зарываюсь в волосы, ощущая, как он целует меня в шею. Нежно, но слишком ощутимо и остро.

Он отстраняется и заглядывает мне в глаза.

Сейчас лунный свет освещает лишь часть его лица, ту самую, где теперь тянется шрам, оставленный Дунканом. В полумраке он выглядит особенно резким, будто метка, разделяющая прошлое и настоящее.

Но шрам не пугает меня, когда других… да. Я часто замечаю, как люди смотрят на Ника. Как на монстра. В особенности, когда он выступает от лица Совета перед другими людьми. Или когда он предпочитает пообедать в общей столовой, вернее, предпочитал. Последние полтора месяца он более там не появляется. Вероятно, по той причине, что это его тоже напрягает, хоть он старается и не показывать.

Люди боятся. И всегда боялись того, кто отличался от них. Будь то внешне или по другим показателям.

Тени сосредотачиваются не только на коже, но и в самих глазах Ника. Там видно всё сразу… усталость, вину, боль и что-то ещё, тёмное, глубокое, от чего невозможно отвести взгляд.

Он смотрит прямо на меня, и этот взгляд будто прожигает изнутри. Иглами проходит сквозь кожу и заставляет задержать дыхание.

Мой любимый темно-зеленый оттенок почти не виден, сейчас он всё больше напоминает ночь за окном.

Ник продолжает смотреть так, словно ищет в моих глазах что-то, что поможет ему остаться здесь, в реальности, а не утонуть снова в том, что видит во сне.

Что он видит? Я не знаю. Он не рассказывает, продолжает держать всё в себе, хоть я и пыталась с ним поговорить на эту тему. Возможно, собственного отца… или Дункана, который и сотворил с ним это, с его лицом. Может быть, Леванта, что был повинен в смерти мистера Максвелла и чуть не убил всех нас. Поэтому да… я могу только догадываться.

Я сама тянусь к нему, не раздумывая, почти инстинктивно. Кончиками пальцев касаюсь его щеки, чувствуя под кожей неровность шрама, и в следующую секунду прижимаюсь к его губам. Хочу таким образом помочь ему справиться с тем, что происходит внутри него. Хочу облегчить его боль.

Я ощущаю то, как тянет внизу живота и как Ник заставляет меня лечь на спину, на матрас, а сам нависает сверху, едва разрывая поцелуй и шепча:

– Иногда мне кажется, что всё это очередной сон.

– Почему? – на последней букве мой голос срывается, когда между нашими губами остаются считанные дюймы.

Он замирает, словно обдумывая ответ на мой вопрос, а мне это мгновение напоминает затишье перед бурей, из-за которого воздух полыхает напряжением.

– Потому что ты рядом.

– Эй, – провожу пальцами по его лицу и заставляю вновь посмотреть на себя, потому что ранее он опустил взгляд на мою шею. – Я всегда буду рядом. Была и буду.

Когда Ник всё-таки вновь тянется ко мне, поцелуй выходит резким, почти болезненным. И я чувствую металлический вкус крови… Своей или его? Не знаю. Но сейчас это и неважно.

Рука парня опускается мне на талию, пробирается под майку и в следующий миг ощущаю его подушечки пальцев на своей коже, как они очерчивают тело, так словно заново изучают его. Будто оно могло за пару дней измениться.

Мыслями меня бросает в разные стороны.

Я думаю о крови, о том, что мы больше с ним никого не можем целовать из-за того, что находится внутри. Ни с кем не можем иметь связь… И именно это что-то поднимает во мне, я ещё больше чувствую то, как мы связаны.

Именно это иногда и пугает. Осознание того, что теперь, кем бы мы ни стали, всё равно останемся частью друг друга.

Я чувствую, как бьётся его сердце. Слышу, как дыхание постепенно замедляется.

Откидываю голову на подушку, когда губы Ника продолжают блуждать по моему телу, спускаясь всё ниже.

А я в это время смотрю вверх, в потолок, который из-за теней кажется таким же темным, как и остальное пространство вокруг. Хотя за столько времени я уже с закрытыми глазами смогу здесь ориентироваться. Однако, меня всё равно что-то тревожит… Так и кажется, что из темноты появится новый монстр. Нет, не безумный. Я их уже не считаю монстрами. Тот, кто всё уничтожит… нарушит покой и хрупкое равновесие, которое удалось восстановить.

Я сжимаю простыню под пальцами и заставляю себя выдохнуть.

Ник рядом. Его тепло, его дыхание, его руки, всё это реально.

И пока это так, я ещё могу верить, что мир не рухнет.

Глава 2

Утром, сидя за столом, я приступаю к еде, смотря на Ника, который находится прямо напротив, только с противоположного конца.

С тех самых пор, как всё изменилось, то мы завтракаем здесь. Где? В главном здании Авалона, где находится Совет.

Ранее я не могла и мечтать о таком. О том, что мы с Ником будем спокойно завтракать почти на самом верхнем этаже, что мы сможем вот так просто сидеть за одним столом. Без страха, без спешки и без необходимости постоянно оглядываться.

Когда-то даже внутри Авалона не существовало безопасного места. Опасность поджидала повсюду. Тогда Ник делал всё, чтобы скрыть нас, наши отношения, чтобы… обезопасить меня.

Прошло почти три года с тех пор, как всё началось.

Три года с момента, когда привычный мир рухнул и начался настоящий апокалипсис. Где мы с папой ещё не знали, переживем ли ночь или умрем.

И вот теперь – утро.

Мирное, настоящее утро.

Такое, какими они когда-то были до всего этого. В другой жизни.

Я беру стакан с апельсиновым соком, наблюдая, как солнечные блики играют на поверхности жидкости, и делаю небольшой глоток. Ник прекрасно знает, как я люблю апельсиновый сок, и не знаю, как ему удается доставать его, но… теперь сок почти каждый день есть на нашем столе, будто напоминание, что мы всё же смогли вернуть себе частицу нормальности.

Отвожу взгляд в сторону, к окну. Отсюда виден почти весь город, купол и то, что находится за всем этим, там, где ещё живет опасность. Леса и всё остальное, где остались рейдеры.

Я замечаю, как Ник опускает взгляд в свою чашку, задумчиво водя ложкой по краю. Он выглядит спокойно, но я знаю, что внутри него всё не так просто.

Мы оба стали другими.

И, наверное, ни один из нас уже не умеет по-настоящему расслабляться.

– Никаких новостей касаемо Сойера так и нет? – спрашиваю я, разрывая тишину.

– Нет.

Я и так догадывалась об этом, но всё равно решила узнать.

Сойер, тот самый, что является одним из самых главных среди рейдеров на нашем континенте, возможно, даже самым главным, не выходит на связь.

После того, как Дункан тогда умер и Сойеру удалось спастись, то после о нем ничего так и не было слышно. Он словно исчез, растворился. Почему это так важно? Потому что, чтобы вести переговоры с кем-то, то этот человек должен присутствовать на них.

Именно Джеймс и Аксель с группами занимаются поисками некоего Сойера, пытаются ему передать сообщение, чтобы он вышел на связь с Авалоном, с членами Совета, а позже и вовсе сюда приехал для заключения мира между рейдерами и людьми из городов на поверхности.

Если он не выйдет на связь, то… ситуация с рейдерами после произошедшего с Дунканом остается крайне шаткой. Людям неизвестно всей правды.

Время идет, от Совета ждут какого-то решения, и я замечаю, как это влияет на Ника.

Так как он теперь занимает место в Совете, как и мой отец, то они оба практически не покидают пределы Авалона. Как и я. Хотя последний факт меня сильно тревожит. Я могла бы помочь с той стороны, а не находясь здесь и… просто тратя время в пустую.

Сойера ищет не только Авалон, но и другие города на континенте. Но именно Ник желает до него добраться, он словно хочет поставить точку во всём, что случилось. Договориться обо всём, о хрупком мире, что еще можно сохранить.

Ранее он в обход другим городам и в обход остальных членов Совета велел раздать устройства, тем, кто выходят за пределы Авалона. Нечто среднее между старым коммуникатором и мобильным телефоном, только теперь они работают на защищённой линии. Задача этих людей – отдать это рейдерам, тем, кто согласится взять, конечно, и передать Сойеру. Возможно, у кого-то получится выйти на него… И тогда у Ника получится с ним связаться. Как бы не считали города, но все понимают, что отчасти зависят от рейдеров. Последние контролируют важные объекты. Например, несколько дамб, которые если захотят взорвать, то сотрут с лица земли пару крупных городов, где постепенно удается восстанавливать жизнь и где уже зачистили территории от безумных, построив высокие стены. Электрические вышки, бывшие заводы и многое другое… это находится под контролем у рейдеров.

Если Сойер или тот, кто уже находится на его месте (я так считаю по той причине, что, возможно, Сойер уже мертв) решит объявить войну людям из городов, то… будет слишком много потерь. Это понимают абсолютно все. Однако, повторюсь, по неизвестной причине Сойер продолжает молчать.

Второе устройство для обратной связи лежит у нас в тумбе рядом с кроватью. Ник держит его при себе почти постоянно. Иногда, когда я просыпаюсь ночью, замечаю, как он сидит на краю кровати, держа этот маленький чёрный прибор в ладонях, будто тот способен ожить и заговорить.

Будто Сойер вот-вот свяжется.

Я знаю, если это случится, то он ответит сразу.

После он собирается рассказать Совету, что действовал в тайне от них. Это не… незаконно.