И потом, когда она встряла из-за крапивных рубашек для братьев, тоже вышла ерунда. Ладно, король у нас дурак недоверчивый, его в детстве не учили, что если женился против всеобщей воли, то теперь доверяй жене и не выпендривайся. Нахрена вообще жена, которой не доверяешь? И уж конечно, лучше слушать оболгавшего ту жену архиепископа, с которым тоже было дело нечисто. В задницу такого короля, короче. Как там было – предал женщину, предашь и друга, и союзника, и ещё там кого? Вот. Ненадёжный король.

А братья-то, братья, ради которых она гробилась! Нет бы пылинки с сестрицы сдувать, охранять и оберегать! Ну не можете вы днём быть людьми, так придите после заката солнца и проконтролируйте, как там ваша сестра живёт вообще! Так нет, довели дело до того, что беднягу чуть не казнили, спохватились только накануне казни. А так – ну, плети, сестричка, нам рубашки, парься, а мы так, мимо тут полетаем. Ну подумаешь – обвинили в колдовстве, ты, главное, скорее плети, а то мы тут летать подустали уже.

Короче, нафиг таких братьев, вот. Я всегда хотела старшего брата, чтоб защищал, чтоб про всё в жизни рассказывал, чтоб с крутыми своими друзьями знакомил. А это что?

И как после такой истории жить с тем мужем – тоже непонятно. Я б не рискнула. Мало ли кто ему ещё какой гадости в уши нальёт?

Вообще, конечно, у сказки типа мораль – будь прекрасна, невинна и набожна, заботься обо всех, вытирай всем носы и зады, можно даже крапивой, она полезная. И потом, может быть, тебя не успеют казнить, но это не точно. Казнят – будешь мученицей, все враз просекут, что ты ни в чём не виновата. Не казнят – будет тебе счастье, такой прекрасной, король тебя простит и приведёт обратно во дворец.

Только вот извиняйте, сомнительное какое-то счастье. Не пахнет там счастьем, даже и близко нет его.

И совершенно непонятно, что мне делать по этому поводу. Мне, Лизе Калитиной, девятнадцати лет, студентке второго курса политеха, любящей артфех и ролевые игры. Которую какой-то альтернативно одарённый Дед Мороз запихал в эту сказку, чтобы я сделала всё правильно. Так себе вводная, прямо скажем.

Глава 6

За раздумьями я и не заметила, как торжественное мероприятие завершилось, все, кто хотел или кто был записан, вышли и выступили, и король с королевой поднялись со своих мест. Ничего так троны – сразу видно, настоящие, не пеньки, тканью обтянутые, и не стулья из дому, и не тут же выструганные из чего там есть под рукой.

Эх, а вообще-то надо было слушать, чтобы не пропустить важную инфу. Чтобы понять, как действовать, нужно ориентироваться в местной политике. Но что-то мне подсказывало, что принцесса Элиза в этой политике была ни в зуб ногой. Другое дело, что она не сильно-то хорошо кончила, а я так не хочу.

Распорядитель объявил, что обед подан. Я зазевалась, и Тристан дёрнул меня за руку.

– Чего стоите, деревенщина? Не слышите?

– Почему это я деревенщина? – нужно же знать.

– А кто вы после того, как больше десяти лет прожили в деревне у каких-то крестьян?

– И что же вы знаете о том, где я жила и что это были за люди? – подняла я бровь.

– Знаю, что в крестьянском доме не получить ни образования, ни воспитания, – он презрительно наморщил нос.

– Поглядим, – пожала я плечами.

– На что мне предлагается глядеть?

– Кто тут какое образование получил, – вообще, конечно, я ничего не знаю ни о здешней географии, ни об экономике страны, ни о политических силах при дворе.

Но ведь я могу узнать? Может быть, моё задание как раз в этом? Я узнаю и пойму, как действовать?

Но для начала нужно прощупать, кто как ко мне относится. И могут ли у меня быть хоть какие-то союзники. Нет, я понимаю, что игра может быть и в то, что каждый сам за себя, я так тоже умею, но – не люблю.

И важный момент: что будет, если меня убьют? Я вернусь домой? Я пропаду с концами везде – и здесь и дома? Я получу перерождение? Эх, дурак ты, Дед Мороз, кто так правила-то пишет! Ничего не понять.

Значит, придётся на ощупь. Так тоже бывает.

И ещё – надо действовать. Игра всегда ограничена по времени. Два-три дня, редко больше. Сколько у меня времени, кто бы знал?

Итак, мы идём на обед следом за королём и королевой. Шествуем. Перед входом в очередные высоченные двустворчатые двери случается какая-то заминка, королева что-то говорит кому-то из придворных, король вертит головой… вот он, шанс. Я изображаю самую нежную улыбку, на какую способна.

– Дочь моя? – кажется, короля это радует.

– Отец, я так рада вас увидеть, – говорю я тихим и нежным голосом. – Я так скучала все эти годы без вас! Добрые люди заботились обо мне, но мне каждый день недоставало нашей прежней жизни – матушки, братьев и вас! Наших разговоров, ваших улыбок и добрых слов!

Король очевидно растрогался и вздохнул.

– Дитя, мы непременно поговорим с тобой снова, сегодня же, – он широко улыбнулся.

– О чём это вы сговариваетесь? – королева возникла возле его плеча, как коршун какой.

– О тёплой беседе, душенька. Элиза такая умница, правда ведь?

– О, непременно. Но вы помните, что после обеда вас ждёт посол Восточного берега? А перед ужином вы назначили прийти министру двора?

Судя по королевскому лицу, он не помнил ничего от слова совсем, такой был у него обескураженный вид. Ещё бы, ему уже пригрезилось, как он беседует с милой блондиночкой, а тут – посол, министр, ещё какая-то бодяга…

В общем, королева учтиво поклонилась, ослепительно улыбнулась, король взял её под руку и повёл в обеденную залу. Тристан потащил меня следом.

В зале он принялся стрелять глазами по сторонам – интересно, зачем? О, увидел кого-то. Сделал какой-то знак рукой – видимо, позвал.

К нам подошёл парень, тоже разодетый, в чёрном с золотом, и брюнет.

– Ланс, спасай, – прошипел Тристан. – Сэр Ланселот, могу я попросить вас проводить к столу её высочество Элизу?

– О да, мой принц, – брюнет почтительно склонил голову.

– Благодарю вас, – кивнул, переложил мою руку из своей ладони в его и тут же замешался куда-то в толпу.

Парень оглядел меня с заметным неудовольствием – что ещё такое ему навялили. Или он тоже думает, что я деревенщина? Да кто тут ещё деревенщина, если разобраться!

– Принцесса? – он взмахнул длиннющими ресницами, приглушив немного блеск своих серых глаз, и повёл меня к столу.

– Благодарю вас… сэр Ланселот, – тихо проговорила я. – Было бы очень грустно остаться без провожатого накануне торжественного королевского обеда.

– О нет, не беспокойтесь, – сказал он насмешливо. – Гвардия всегда на страже и готова спасти королевскую семью от любых неприятностей.

– Это не неприятность, скорее… конфуз? И не королевской семьи, а одной отдельно взятой принцессы? – я лукаво взглянула на него из-под ресниц.

Он удивился. Чему же? Принцесса должна молчать и не должна защищаться? Ага, сейчас.

– Принцесса может быть спокойна. Неприятностей не будет.

Слуга отодвинул стулья – сначала для меня, потом для сэра Ланселота. Мы сидели не рядом с королём и королевой, рядом были какие-то важные люди в годах – вероятно, сановники, послы или бог знает кто там есть ещё.

– Я пока не успела выучить всех, кто принят при дворе, – проговорила я. – Не поможете ли мне с этим непростым вопросом?

Я, конечно, могла сесть в лужу, потому что вдруг принцессе всех назвали, и представили, и что там ещё? Но если сегодня от меня все ждали совсем не того, что я сделала, то вдруг нет?

Сэр Ланселот смотрел на меня, и я не могла ничего прочитать в его взгляде.

– Если вам запретили это делать, то я пойму, – я опустила глаза в тарелку.

– И кто бы мне запретил? – нахмурился он.

– Её величество, её сын… да мало ли кто, – вздохнула я.

– Не было такого, – пробурчал он. – Я помогу вам, но тоже рассчитываю на вашу помощь.

О, это нормально. Баш на баш.

– И что я могу для вас сделать?

– Я скажу вам… когда придёт время.

Глава 7

За обедом мне удалось не оконфузиться. Я подглядывала, как ведут себя соседи по столу, и делала так же. Стол накрыли офигенчески – салфетки сложены в дивные композиции, в их складочках торчат свежие булочки, тарелочек миллион – большие, поменьше, совсем маленькие, и приборов тоже два вагона. Посреди стола на зеркальных блюдах стоят золотые, не иначе, канделябры, и в них невероятное количество свечей.

Ну что, если свезёт вернуться домой, я хотя бы буду знать, как оно – обедать за королевским столом. О том, что будет, если не свезёт, я пока старалась не думать.

Мой сосед сэр Ланселот, которого принц Тристан звал запросто Лансом, был ко мне внимателен, то и дело подзывал слуг, чтобы мне положили что-нибудь на тарелку, и подлили в бокал, но беседовать предпочитал с мужчинами. Один такой сидел с другой стороны от меня, а второй – ещё через одну даму от Ланса. Ладно, я выучу, кто вы такие, я всех вас выучу, дайте только срок!

И лишь когда был дан знак об окончании обеда, мы оба поднялись из-за стола, и Ланс сказал:

– Я выполню обещание сегодня на балу. Там это сделать намного проще.

Уж наверное, на балу люди всё время перемещаются, а за обедом где сели, с тем и разговаривают.

Меня подхватили какие-то дамы – ни одну из них я по именам не знала, и все были старше меня – и отвели в те комнаты, с которых всё и началось. К балу, чтоб вы знали, нужно переодеться.

Не возражаю, переодеться так переодеться. Сначала меня полностью разоблачили из платья, проводили в расположенную по соседству купальню и поместили в ванну. Купальня оказалась очень ничего себе – большая и просторная, а ванна – как маленький бассейн. Девушку, которая помогла мне помыться, я уже видела утром.

– Мира, поторопись! Не спи над ванной! – прикрикнула на неё Матильда Мариборгская. – Мне ещё самой собираться надо!

– Мы справимся, госпожа гофмейстерина, – проговорил кто-то в комнате.

– Нужно выполнить все указания её величества, ясно вам? – строго сказала та.

– Да, госпожа гофмейстерина, – ответили хором двое или трое.

– Мира, что там за указания? – шёпотом спросила я, ни на что особо не надеясь.

– Да разве ж я знаю, – вздохнула та так же шёпотом. – Наверное, что-то нехорошее. Её величество была очень зла на вас за вчерашнее.

О как, интересно, а тут что было вчера?

– Ты слышала, что она говорила?

– Она так кричала, что было трудно не услышать, весь дворец слышал. Вы оказались первой, кто возразил ей – хоть и очень кротко и вежливо. Она раньше никогда не позволяла себе говорить громко или давать пощёчины прямо в тронном зале, и когда вы упали, принялась кричать, что вы набрались в деревне ужасных манер, что вас нельзя показывать даже придворным, а послам – тем более, что вас не удастся выдать ни за одного иноземного принца, потому что стоит вам раскрыть рот, и все сразу поймут, что вы деревенская простушка!

– Можно подумать, не она сама меня в ту деревню отправила, – буркнула я.

– Воистину так. И странно злиться на человека за просьбу пойти помолиться на могиле матушки. Или покормить лебедей в парке.

Ого, Элиза-то что-то знала, так?

– Лебеди в парке – это совершенно безобидно, я думаю. А помолиться на могиле матушки нужно непременно, – сказала я.

– Только вам же запрещено покидать дворец и ходить по нему без сопровождения, и стража на входе вас не выпустит.

– Подумаем, – махнула я рукой.

– Мира, что ты там возишься? – ещё одна дама из придворных вошла в купальню и приблизилась, но я чуть приподнялась в воде и потом как бы неуклюже плюхнулась обратно.

Я ж деревенская простушка, все помнят? Наверное, и ванны-то не видела!

Оп-ля – всё платье дамы мокрое, и в мыльной пене, которую вот только что с меня смыли. А не подходи близко и не подслушивай!

Дама принялась браниться, но Мира была ни при чём – она в тот момент отходила за полотенцем, и её рядом не было.

– Мира, мерзавка, как ты посмела облить меня? – о нет, она попыталась.

– А вы не знаете, что лгать грешно? – сощурилась я. – Говорят, у неисправимых лжецов язык становится длинным, раздвоенным и перестаёт помещаться во рту.

– Простите, госпожа Изабелла, – Мира низко присела в поклоне.