Ольга Гордеева: Грани Игры. Исцеление

От автора

Дорогой читатель!

Спасибо каждому из Вас за теплые слова. Ваши отклики трогают до глубины души. Они вдохновляют и дают сил творить дальше. Не перестану говорить, что это бесценно – писать то, что трогает ваши сердца и вибрирует вместе с моим.

      Благодаря Вам моя вторая книга «Грани игры. Исповедь» уже спустя 18 часов после публикации стала хитом продаж на ЛитРес и удерживала эту позицию несколько месяцев.

Искренне признательна!

Я обещала подарить заключительную часть к Новому году, и я выполнила его!

Знаю, как Вы ждали финал трилогии.

Финал трилогии, который я писала с дрожащими руками… с замирающим сердцем… и с мурашками, проникающими под кожу.

Совсем скоро Вы все узнаете!

Устраивайтесь поудобнее и перелистывайте страницу дальше… Сколько можно уже ждать =)

Для связи со мной, и чтобы одними из первых узнавать новости, приглашаю подписаться на телеграм-канал – https://t.me/olgagordeevabooks

Дисклеймер

Данное произведение содержит эпизоды употребления алкоголя и сигарет.

Все персонажи и события вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и ситуациями случайны. Поступки и мировоззрение героев могут не соответствовать вашим ожиданиям или моральным нормам.

Автор не ставит целью романтизировать деструктивное поведение, не пропагандирует и не призывает к действиям, описанным выше, а лишь рассказывает историю такой, какая она есть.

Приятного чтения!

«Самая большая ненависть возникает к тем,

кто сумел дотронуться до сердца, а затем

плюнул в душу».

Эрих Мария Ремарк

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

Прошел год.

ИГОРЬ

Прошел год.

Я приоткрываю глаза и ощущаю лёгкое прикосновение подушечек пальцев на шее. Девушка прижимается грудью к моей спине, ее ладонь мягко ложится на талию и скользит ниже, под резинку боксеров. Она шепчет на ухо:

– С днём рождения!

Я небрежно хватаю её за запястье и, не глядя, отталкиваю руку. Не обращая внимания на очередную стерву в моей постели, сажусь на край кровати, прикладываю пальцы к вискам и медленно массирую. Голова гудит после бурной ночи.

– С днём рождения, – громче повторяет она. – Может продолжим праздновать?

– Тебе пора, – цежу я хриплым, ещё сонным голосом. – Надеюсь, когда я выйду из душа, тебя не будет.

– Тебе не понравилась наша ночь? Я думала, мы еще встретимся… – огорчённо доносится до меня сзади.

Я молча захожу в ванную. Смотрю в зеркало, взгляд застывает на груди со шрамами.

Первый – от пулевого ранения.

Второй – от разбитого сердца. Они напоминают мне, что любить и доверять – это слишком больно.

Хотите узнать, как прошел последний год?

Тяжело.

Трудно.

Ужасно.

Я сам удивляюсь, как пережил его.

Тогда захлопнулась дверь не только моей квартиры, но и моего сердца. Когда Вика ушла, я очнулся в стенах больничной палаты. Рядом со мной никого не было.

Мир расплывался. В грудной клетке все ныло адской болью. Мне было трудно дышать. Позднее зашел врач и сообщил, что операция прошла успешно.

Мне повезло, что Полина с Марком обнаружили меня без сознания почти сразу после ухода Вики. Если бы часом позднее, то день моего рождения стал бы датой смерти.

Через пару недель меня выписали из больницы. За то время, которое я провел там, я нанял риелтора, и она подобрала варианты коттеджей. В свою квартиру я не намерен был возвращаться. Она бы стала для меня тюрьмой, камерой пыток, где каждый угол предательски напоминал о Вике.

Кроме кучи таблеток, врач наказал больше отдыхать, гулять на свежем воздухе, на полгода отказать себе в алкоголе и сигаретах.

Напоминало пенсию.

Кроме того, я попросил включить в лечение антидепрессанты.

С момента, как я открыл глаза, везде видел ее фантомы. В голове всплывали обрывки воспоминаний: ее смех, ее глаза, ее прикосновения.

Я сходил с ума.

Мозг играл со мной в жестокие игры. Разум утонул в безумии чувств. Я до сих пор не мог поверить в то, что Вика оказалось лживой, гнилой, прожжённой сукой, каких еще поискать. Я считал, что моя любовь – это наваждение и уже нездоровая привязанность.

Наша ложь сломала светлые чувства между нами, безжалостно снесла все на своем пути.

Ее тайны разбили меня.

Мои секреты сокрушили её.

Я отдал высокую цену за свое доверие и любовь. Я отдал ей всего себя до миллиметра. Она оказалась ангелом мести.

Эти несчастные чувства, что бурлили во мне… Воспоминания, сумасшедшие и нежные ночи, возбуждающие и чувственные.

Она преследовала меня, словно яркая голограмма.

Я видел ее везде. В случайных прохожих. В каждой тени. В каждом углу.

Мир словно сговорился.

Скоро все пройдет, утихнет, успокаивал я себя. Занимался самообманом. В каждой клеточке, в каждом атоме светилось только ее имя. Я не справлялся с этим ураганом.

Никогда и никого в жизни так не любил, как её. Любил по-своему, может быть неправильно, но отдавая себя всего этим чувствам.

Во мне жил сильный страх потерять ее из-за своего вранья. Поэтому я лгал, хотя сам говорил, что никогда не прощу лжи. А она прощала, но не в этот раз.

Струны души вырваны с корнем. Ненависть и любовь – это разрушительная смесь. Со временем чувства обрастали черной непроглядной мглой. Я ненавидел за то, что бывали ночи, когда я рыдал в подушку.

Да! Рыдал.

Орал, как будто хотел изгнать из себя этих призрачных демонов.

Разносил посуду.

Разбивал кулаки об стену до крови, переключая душевную боль на физическую. Меня преследовал обруч совести, будто накинули стальную удавку на шею и сдавили, пока я жадно глотал воздух. Мучения раскатывались по венам.

Долгое время я принимал антидепрессанты и успокоительные, не справлялся с напряжением, словно все планеты разом столкнулись и образовали наимощнейший взрыв вселенной.

Если в прошлом, после «смерти» Полины, я понимал, что ее не вернуть, то сейчас все мое нутро тешилось надеждами отыскать и поговорить.

Нет.

Твёрдое и окончательное.

Если простить предательство, то будет и второе, которое я вряд ли переживу. Да и она, уверен, считает так же. Именно сейчас я должен перетерпеть все эти темные ночи. Возвести бесконечно высокие стены вокруг сердца. Изо дня в день я надеялся, что мне станет легче.

Влюбленный дурак!

Меня отпускало, когда я пил успокоительное, и тогда я мог провалиться хоть в какой-то сон. Работа не волновала меня, я открывал и закрывал ноутбук. В глазах плыли цифры, буквы, символы. Я наплевал даже на те акции, которые остались у нее.

По барабану.

Нам не нужно видеться. Я не хочу ничего знать о ней. Мне хочется выкинуть ее из памяти и сердца.

Забыть навсегда.

Почему, когда мне делали операцию, не могли вырезать и ее оттуда? Я пытался прийти к хладнокровному и бездушному состоянию. На этот раз хотел вернуть одиночество, в котором чувствовал себя гармонично.

После выписки из больницы я сразу поехал в дом в элитном коттеджном поселке, который мне понравился. Водитель припарковался перед высокий забором, где меня ожидал риелтор. Мы прошли во двор.

Каменная площадка перед крыльцом цвета графита, двухэтажный дом с серым фасадом и матовыми панорамными окнами.

На первом этаже огромная кухня, совмещенная с гостиной, комната для гостей и ванная. Лестница на второй этаж, где расположились три мастер-спальни¹ и гардеробная.

К дому присоединились гараж на три места и огромная панорамная терраса с выходом на заднюю часть двора, где расположились теннисный корт, бассейн, сад и гриль-зона.

Через неделю я переехал, а Эльзу попросил собрать кое-какие вещи и привезти мне. Пока решал вопросы с приобретением дома и покупкой мебели, жил в загородном особняке родителей.

Кстати, они развелись. Папа отдал маме половину состояния. На работе у него начались проблемы и новое столкновение с Эрнестом. Они развернули игру, вспоминая старые обиды и возвращая прошлые долги.

Эрнест за год нашел себе сильных союзников и партнеров – папа недооценил его и проиграл. Ему пришлось отдать еще половину компании, и оставшуюся четвертую часть передать в управление Никите.

Опустошенный, отец уехал в путешествие по Европе, как и моя мама. Никто из них так и не смог восстановить отношения с Полиной. Каждый думал о своей боли. Каждого поглотили свои переживания. Тогда отец и рассказал мне историю отношений с Марией, и о том, что произошло с отцом Вики.

Год назад, на мой день рождения, наша семья должна была воссоединиться, но этого, к сожалению, не случилось. Надеяться на то, что еще что-то можно исправить, утопия.

Первые полгода я старался соблюдать все рекомендации врачей. Ходил на осмотр каждые две недели, а остальное время проводил в глубокой депрессии.

Через три месяца постарался сосредоточиться на работе, иногда заезжал в компанию. За то время, пока я находился в больнице после операции, один из партнеров продал свои акции Златопольскому без моего одобрения. Матвей изменил пункт в уставе, теперь акции могли приобретаться без согласия генерального директора.

Устроил проходной двор, придурок.

А прошлый юрист продал эту информацию ресторатору и уволился. Этого я видел на одном собрании. После чего вернул пункт обратно. Но этот напрягает меня, хотя пока сидит смирно.

Я доверил частному следователю разобраться с тем, кто заказал мое убийство. И был сильно удивлен, когда узнал, что им стал Вячеслав Панов! Мои юристы засадили за решетку всех причастных к этому делу.

Про Вику я больше нечего не хотел слышать. Хотя первое время вечерами думал позвонить, услышать ее голос, который стал родным до боли.

Ее лживая игра стала сильным ударом для меня. Тот последний скандал прокручивал миллион раз в голове и каждый раз задавал себе вопросы. Может действительно ее дядя большую часть выдумал? Тогда зачем она молчала про мои акции? Закрадывались сомнения, что Вика что-то не договаривала, я видел их перешептывания с Матвеем. Зачем я решил сделать ей еще больнее и признался, что пригласил Влада на пресс-конференцию?

Через три месяца после ее ухода водитель сообщил, что она попросила забрать подаренный мною мерседес. Я сразу приказал продать его, чтобы он не напоминал мне о тех счастливых днях.

В новогоднюю ночь я выпил виски и решился позвонить, но абонент был недоступен. Я зажмурился, чтобы прийти в себя. Наконец серое вещество в голове забурлило, и я дал себе безвозвратное обещание, что с завтрашнего дня сделаю все, чтобы забыть ее.

Чего бы. Мне. Это. Не стоило.

Трудное обещание.

Невыполнимое.

Но я старался.

Рождественские праздники я работал и решил вернуться к своей прошлой жизни до Вики. Каждые выходные выпивал в баре и просыпался с разными девушками в прежней квартире.

Ни одну из них я не целовал.

Ни одной из них не смотрел в лицо.

Они все стояли либо на четвереньках, либо на коленях перед моим пахом. Я расценивал это как физиологическую разгрузку. И, наконец, со временем я ощутил северные ветра в своей душе.

Жесткость.

Мое изуродованное от шрамов сердце покрывалось тьмой за высокими прочными ледяными стенами равнодушия. Сейчас я уверен – ни одна больше не проникнет туда.

Высеченное в каждом атоме «Вика» с каждым днем гасло, словно гирлянда на рождественской ёлке. Но до сих пор от ее имени каждая клетка отзывалась обугленными черными шрамами.