– Да! – обрадовалась я подсказке. – У меня эти дни. И я, может, вообще, сейчас к родителям съезжу и у них переночую. Настроение отвратительное, так что лучше не беси.

– Так бы сразу и сказала, – фыркнул он. – Ладно, закажу доставку. Пока тогда. Раз не вышло с голубцами, закажу-ка я себе ролы и су́ши. – И Димка завершил звонок.

– Чтоб тебя вампир иссу́шил! – прошипела я, сознательно ставя ударение не на тот звук, и яростно уставилась на потемневший экран смартфона. – А-а-а-а! Гаденыш! Ненавижу!

От злости аж ногами потопала в исступлении. На меня кто со смешками, кто с опаской, кто осуждающе смотрели прохожие. Усмирив бешенство, я позвонила родительнице:

– Ма-а-ам! А закажи роллы и суши? Я к вам сейчас приеду и останусь на ночь.

– А я тебе сразу предлагала! – тут же поняла она, что вся моя бравада, мол, да я кремень, да я выдержу, да я не подам виду, всего лишь…

Ну, короче, мама хорошо знает мой характер. Психика у меня крепкая, да. Но если меня довести, я немножко берсерк.

И нет, вечером уже в родительском доме я не плакала. Ни слезинки не проронила. А вот задорное взрослое интимное видео, снятое на телефон, маме показала.

– Вот же сучка крашеная! – сказала мама, глядя на толстый зад Маринки.

– Да! – подтвердила я.

– Надо будет ей отомстить. Я подумаю как.

– Хорошо, – кивнула я.

Подцепила палочками ролл с лососем, дождалась, пока мама возьмет свой с тунцом, и мы с нею чокнулись за упокой моей дружбы с Мариной Капу́стиной и за такой же упокой моих пятилетних отношений с Дмитрием Аниськиным.

– Аминь!

– Воистину!

– Ну сейчас-то уже можно сказать? – спросила мама, прожевав.

Я вздохнула. Я положила палочки на стол. Я закатила глаза к потолку. Я сказала:

– Ладно, сейчас можно. Но один раз!

– А я говорила! Я всегда говорила, что твой Димка – козел, что встречаться с ним не надо и что не нужно было переезжать к нему, потому что его мама тоже… Мама козла. Фух! Аж полегчало…

Мы переглянулись и расхохотались в голос.

Папа, пришедший в этот момент домой с работы, застал нас утирающими слезы от смеха.

– Пап, а я съезжаю от Димки. Он гад. Не хочу с ним больше водиться.

– Ладно. К нам или снимем квартирку? – спросил он и утащил прямо руками ролл из маминой тарелки.

Она шлепнула его по пальцам и дала палочки.

– А можно?! – У меня округлились глаза.

– Можно. У коллеги сын уезжает на год в другую страну по контракту с иностранной компанией. У них там какой-то проект с геологоразведочными работами. Освобождается на этот срок маленькая холостяцкая студия в центре. Сегодня как раз обсуждали.

Вот так все и решилось.

Утром следующего дня мы с родителями сидели в машине у подъезда, где я жила последние несколько месяцев.

И как только Дима и его мама уехали, мы просочились в подъезд. Вещей у меня было не так уж и много. Мы все покидали в принесенные с собой коробки и большие черные мешки. Упаковали хрупкое. Сложили Марусеньку и мою любимую кружку в отдельную сумку. Немного грустно было забирать из ванной зубную щетку и флакончики с шампунем и прочими штуками, которые я покупала под свой вкус и тип волос.

Мне казалось, что я тут совсем обжилась, несмотря на то, что мама Димки меня не любила и не очень-то хотела, чтобы я тут жила. Нет, не потому, что ненавидела конкретно меня, и в целом, несмотря на злой язык, пакостей она мне не делала. Просто я не играю на фортепиано, не золотая медалистка в школе, не окончила институт с красным дипломом, ну и вообще, просто я – не Соне́чка, не дочка ее подруги.

Интересно, Аделаида Львовна сильно расстроится, что неведомой идеальной Сонечке ничего не светит даже сейчас, когда меня больше не будет рядом с драгоценным Димочкой? Просто мое место заняла толстая жопа Маринки. И да, я злая!

Прямо от моего бывшего дома мы поехали в освободившуюся холостяцкую студию. Ну а чего время терять?

Запасной ключ должен быть у консьержки. И представьте, каково было мое удивление, когда оказалось, что жить я ближайший год буду на той самой улице, где вчера пыталась отыскать «Мимоходом!».

– Да ладно?! – обалдела я от совпадения. – Серьезно? Ул. Горбенко, 13?!

– Да, а что не так? – не понял папа.

Дома с кондитерской не было. Был только дом с адресом «ул. Горбенко, 12», а рядом с ним, стенка в стенку, дом с табличкой «ул. Горбенко, 10». Там сторона четная, а я буду жить на нечетной.

А где-то в родительской квартире остались фартук и колпак, которыми в меня вчера угодил парень, выбежавший из дома с адресом «ул. Сладкая,13». Ну или же у меня все-таки были галлюцинации и видения. И я эти принадлежности где-то украла.

Что ж… Берлога холостяка была очень… берлогой. Ее владелец подолгу уезжал в свои геологоразведочные экспедиции, дома появлялся эпизодически, судя по грязи и бардаку. Человеку некогда было заниматься обустройством уюта и быта.

Вещей у него был минимум. Но имелись телевизор, раскладывающееся кресло-кровать, журнальный столик, кованая двуспальная кровать с толстым ортопедическим матрасом. У входной двери, слева шкаф до потолка. На верхних полках обнаружились какие-то коробки и свернутые туристические принадлежности. Их мы решили не трогать и вообще даже не лезть наверх. Вполне хватило свободной нижней части шкафа, у меня не так уж много верхней одежды и обуви.

Зато рядом с кроватью имелись совершенно пустой платяной шкаф и тумбочка, которая одновременно служила журнальным столиком.

В кухонной зоне – вместительный кухонный гарнитур, плита с духовкой, и даже микроволновка имелась в наличии. Ну и обеденный стол с двумя стульями.

В совмещенном санузле душевая кабина и все необходимое для жизни.

Очень-очень грязное окно выходило как раз на отсутствующую кондитерскую. М-да.

– Так, дочь, – почесал подбородок папа. – Давай-ка сейчас вещи оставляем. Вызываем клининг, а ночевать останешься, когда отмоют все.

– Ну, пап!

– Нет! Ты девочка, а не чушка!

– Хозяин тоже не чушка. Чушк. Чушок…

– Не сравнивай! Он мужик. И почти не бывает дома. Но студия мне нравится. Может, я и правда выкуплю ее.

– О! Так тебе ее предложили купить? – заинтересовалась мама. – Ты же сказал, что сдают.

– Потому что я думал, что Янка замуж собирается и жить будет с этим своим козлом. Зачем ей тогда такая маленькая студия? Может, потом помогли бы с ипотекой.

– Папа, ты путаешься в показаниях! – прижучила я родителя.

– Ой все! – фыркнул он. – Брысь отсюда. И вызываем клининг.

В этот момент он открыл холодильник. Лицо у него приобрело такое интересное выражение, словно его сейчас то ли вырвет, то ли он рассмеется. Естественно, мы с мамой поспешили к нему и заглянули в нутро отключенного агрегата.

На очень грязной полочке лежал камень. Просто камень. Обычный булыжник. На тарелке рядом с ним батон, поросший мохнатой черно-зеленой плесенью. И бутылка кетчупа в потеках и тоже плесени.

– Зато антибиотик свой, лично выращенный, – сказала мама.

Папа закрыл холодильник. Мы переглянулись и с каменными лицами пошли к выходу. Хохотали мы над этим уже дома, в родительской квартире.

А там, рядом с домиком антибиотика, на полу остались мои вещи в пакетах, коробках и сумках.

Но еще до того, как я приехала вечером к маме с папой, мне предстояло одно дело. Прямо из своего нового жилья я поехала на работу к маме Димки. Нужно было отдать ключи от квартиры, куда я не планировала больше возвращаться, и проститься с нею по-человечески. Это Дима – гад. А она – просто неприятный недобрый человек, но тем не менее впустила меня в свое жилище и терпела несколько месяцев.

Приехав к зданию, где она работала, я ей позвонила и попросила выйти на минуточку на улицу. Сказала, что это очень срочно и важно.

– Яна, ну что тебе? – недовольная тем, что ее отвлекли, подошла она ко мне. – Что у тебя такое случилось, что нельзя было подождать до вечера?

– Аделаида Львовна, я привезла вам ключи от квартиры. – Я протянула ей связку, с которой уже сняла свой брелок. – Я сегодня забрала свои вещи и съехала. Вот, возвращаю.

– О как! – прищурилась она, но связку забрала. – Что так?

– Ну… Видите ли, Дима меня больше не любит. Жениться мы не планируем. Планы на жизнь у него сильно поменялись с того дня, как я въехала в вашу квартиру…

– Ты узнала про Марину? – ошарашила меня вдруг вопросом женщина.

– А-а-а… О-о… – вытаращилась я на нее. Помолчала и спросила: – Вы знали?

– Да, случайно их застукала.

– А мне почему ничего не говорили? – расстроилась я.

– А зачем? Это ваши дела. Влезла бы – крайней именно я и оказалась бы. Дима бы на меня разозлился, что я его сдала. Ты бы на меня обиделась, что я лезу в ваши отношения. Да и подруга она именно твоя, мало ли что там у них и у вас дальше будет. Она бы мне тоже спасибо не сказала. Мне что ты, что Маринка… Нет уж, я себе не враг. Сами разбирайтесь.

– М-да… – уныло буркнула я.

Вот вроде уже и съехала, и новое жилье внезапно обрела, и с родителями мы вчера все обсудили и даже посмеялись. А все равно больно и обидно.

– К родителям вернулась? – спросила Аделаида Львовна.

Я кивнула, решив не объясняться.

– Ну и правильно. Вы слишком молодые еще, чтобы жениться. Что такое двадцать два года? А тебе так еще и не исполнилось даже.

Я снова кивнула и не стала напоминать, что день рождения у меня как раз завтра. Она все равно все эти годы о моей дате и не вспоминала, а уж сколько знакомы.

– С Димой уже поговорила?

– Нет. Я не хочу и не могу с ним разговаривать. Я вот тоже, как и вы, случайно их застала вчера. До сих пор поверить не могу… Я такой дурой себя ощущаю!

– Подумаешь, – фыркнула моя несостоявшаяся свекровь. – Не ты первая, не ты последняя. Жизнь.

– Наверное… Ну, я пошла?

– Иди. – Она убрала связку ключей, которые я ей вернула, в карман и сделала уже шаг к двери в здание, но потом повернулась ко мне и добавила: – Не расстраивайся. Ты еще очень молоденькая. Найдешь нового парня. Ты неплохая девушка, Яна, все у тебя еще будет хорошо. Просто не с Димой.

– Спасибо.

Она ушла, а я вдруг поняла, что она в первый раз разговаривала со мной нормально. Не цедила слова, не язвила, не фыркала, не закатывала глаза на мои реплики. Хорошо хоть, не показывала свою бурную радость от нашего расставания. Сейчас, когда я превратилась в их с Димочкой прошлое, она стала ко мне добрее.

Ну и ладно.

Пока ехала домой в метро, я почистила свою страничку в соцсети. Удалила с нее все наши совместные фото, и с Димкой, и с Маринкой. Вычистила стену и фотоальбомы. Поставила статус «Свободна». После чего отправила им обоим в лички по одному из снимков, сделанных вчера.

Просто фотографию. Без объяснений, оскорблений или комментариев. Не тупые, сами поймут.

Ну и как только появились галочки, что сообщения прочитаны, сразу же заблокировала их обоих. Везде. И в соцсети, и в мессенджерах, и в телефоне.

И лишь после этого на своей личной странице написала коротенький пост для всех друзей и немногих интернетовских знакомых.

«Сообщаю, что с сегодняшнего дня я свободна и больше не в отношениях. Вчера узнала, что мой бывший парень Дмитрий весело и задорно изменял мне с моей же бывшей подругой Мариной. Будете звать в гости, зовите или меня, или их. Одновременно не надо. А то боюсь не удержаться и плюнуть им обоим в рожи.

Мерзко и противно. Подлые предатели, оказывается, находятся ближе всего.

Вам сейчас рассказываю, чтобы не возникало вопросов и домыслов: что случилось? Случилось то, что я их застукала прямо в процессе сами понимаете чего. Сделала фото на память. Вам, конечно же, не покажу. Муа-ха-ха! А может, и покажу, если меня будут доставать всякие нехорошие бывшие люди.

Ах да! Жалеть меня не надо. Я в порядке. Но говорить о них больше не хочу. Пусть покоятся с миром в моем прошлом».