– И прямо все сбежали? – искренне удивился регент.

– Нет, конечно, но теперь мы контролируем все стратегически важные заводы и фабрики. Так же, как и склады зерна и многое другое. В общем, ситуация дикая, но мы извлекли из неё тот максимум, который было возможно, – ответил Константин, заставив меня неловко поёрзать. – К слову, я не предполагал, что запрошенные отряды промышленной контрразведки понадобятся так скоро.

– Какие отряды? – не сумев скрыть удивление, спросил регент.

– Увы, над названием мы ещё думаем, – смущённо улыбнулся Багратион-младший. – Группа специалистов по экономике и промышленности, которая будет оценивать деятельность предприятия в целом для выявления саботажа или сознательного занижения производительности. В первую очередь оборонно-промышленных.

– После небольшой ревизии бухгалтерии на одном из заводов нам пришла в голову мысль, что что-то с ним определённо не так, но доверять одним ощущениям без детального изучения я счёл неправильным, – проговорил я.

– Лучше бы вы, ваше высочество, сочли неправильным трубить на всю страну об управляющих шпионах, – вздохнул Пётр, покачав головой. – Я-то думал, что оставляю страну пусть и в пограничном, но достаточно стабильном состоянии, а тут опять такое. Даже хорошо, что вы отправляетесь в Сибирь, а то появилось гигантское желание вас туда сослать. Годика на три.

– Думаю, с поставленными задачами мы справимся скорее, – улыбнувшись, ответил я. – Так что можете на столь долгий срок даже не рассчитывать.

– Жаль, жаль… – со вздохом проговорил Пётр. – Но отправления вашего я жду с нетерпением. Когда говорите?

– Сразу после свадьбы, – ответил я, показав три пальца.

– Ладно, столько можно и потерпеть, – хмыкнул Пётр.

Ну что сказать? В этом я был с ним согласен. Суету мы навели знатную, этого не отнять. И общество, и высший свет всколыхнули так, что не только регенту, но и мне, и даже Екатерине, приходили жалобщики и просители. И если матушку в основном просили угомонить сорванца, то просьбы, обращённые ко мне, были… несколько иного свойства.

– Помочь вам в организации своего новостного канала? – удивлённо переспросил я у князя Мещерского, который напросился на встречу перед самой свадьбой. – Если я правильно помню, «Седьмой канал» – ваше детище.

– Моего отца, – чуть улыбнувшись, ответил не молодой уже, за сорок, но подтянутый и хорошо одетый мужчина с аккуратно подстриженной короткой бородкой и зализанной назад шевелюрой. – Но надо двигаться вперёд, а рейтинги вашего шоу бьют все рекорды, к тому же имеют существенное влияние на людей.

– Вы же понимаете, что повторить наш успех, скорее всего, не выйдет? – на всякий случай уточнил я. – Нам, можно сказать, просто повезло.

– Позволю себе не согласиться. Вы просто использовали все возможности, – сказал Мещерский. – И у моих редакторов сложилось впечатление, что они сумеют сделать нечто подобное. Вести с передовой, горячие, иногда даже жаренные факты, срыв авторитетов… но пока не выходит.

– Как я и сказал, у нас была уникальная ситуация, к тому же мы не просто так назвали канал «Солдатская правда» – мы стараемся подавать максимально правдивую информацию, показывая жизнь не только благородных, но и простых людей, – ответил я.

– Ну, я бы не сказал, что ваш канал говорит правду, особенно в свете последних событий. Но историю вы творите, этого не отнять, – улыбаясь, развёл руками Мещерский. – Вопрос только, как вы это делаете.

– Как я уже сказал – правда, пусть для некоторых неочевидная, – жёстко ответил я. – К тому же наш путь – только наш. Если же хотите повторить что-то подобное, ищите энтузиастов в войсках. На передовой. Пётр Николаевич как раз отправляется в поход к Варшаве, уверен, среди его офицеров найдутся талантливые люди, а если нет – поставьте туда своих репортёров.

– Рисковать людьми на передовой, несколько безответственно, – заметил Мещеряков, на что я лишь пожал плечами и поднялся, давая понять, что разговор окончен. – Но над вашим советом я подумаю. Всего доброго, ваше высочество, и ещё раз желаю счастья с вашими супругами.

– Благодарю, всего доброго, князь, – улыбнувшись, пожал я протянутую руку и, дождавшись, пока тот выйдет, с облегчением выдохнул.

Свадьба с Ингой в корне отличалась и от нашего бракосочетания с Марией, и от во многом поспешной свадьбы с Ангелиной. Если на нашу с Мальвиной помолвку были приглашены лишь самые близкие и важные для государства, а на свадьбу с Ангелиной по политическим причинам решились приехать не все, то вот с княжной Лугуй…

Газеты и сайты уже пестрили заголовками: «Новый самый богатый род Империи», «Свадьба цесаревича и царевны Урала», «Восстановление земель рода Романовых» и так далее и тому подобное. Даже предупреждения от императорской гвардии и тайной канцелярии не могли убрать всё. Никакие увещевания и объяснения, что речь не о цесаревиче, а о графе Суворове… в общем, теперь мне инкогнито можно было появиться разве что в парике и под гримом.

А на свадьбу съехались все самые влиятельные и богатые рода империи. Все респектабельные гостиницы Петрограда оказались забиты под завязку, хотя в них ютились самые бедные из гостей. Настоящие аристократы не признавали ничего мельче арендованного особняка.

С огромным скрипом, но нам удалось продавить приглашение на свадьбу не только глав родов с их супругами и наследниками, но и соратников. Екатерина возражала до последнего, а Пётр ехидно заметил, что не дело князьям стоять в одной толпе с простолюдинами. Но эта подколка приняла неожиданный оборот. За три дня до свадьбы все мои сторонники, у кого ещё не было титула, получили потомственное дворянство.

Ивелю, Краснову, Хорькову и некоторым другим предложили титул барона. И что характерно, Максим – единственный, кто отказался. Для этого было достаточно объяснить, что титулы не взаимозаменяемые, а дополняемые. Краснов же пошёл на принцип и хотел отказаться даже от дворянства, но тут я его дожал, объяснив, что в наше время статус дворянина не более чем признание заслуг. Не боярином же его делают.

Я же…

– …барон Арылахский, граф Суворов, князь Волховский, Ивангородский, Нысертский и Олонецкий, его императорское высочество Александр Борисович Романов! – громогласно объявил при моём входе в большой бальный зал Зимнего дворца глашатай. Под торжественную музыку и громоподобные аплодисменты. И это он ещё не все мои присвоенные титулы обозначил…

Большинство я получил по факту женитьбы с Ангелиной, собственно Ивангород, Нысерть, Волхов и Олонецк стали «нашими» городами. Условно, потому как ни крепостного права, ни полного владения землями в городской черте мы с Ангелиной не обладали. Предприятия, отдельные куски земли, но всё же традиция есть традиция. А вот у Инги ситуация была другой.

– Княгиня Сургутская, Ханты-Мансийская и Соликамская, владетельница Ямальская и Ляпинская, её светлость Инга Лугуй! – кажется, я даже оглох от аплодисментов, которыми встречали мою невесту. Все мужчины в зале, даже старики, встали со своих мест, чтобы поприветствовать одну из древнейших чистых кровей империи. И все слова про «владение» были не пустыми. Жизнь на Северном Урале была суровой, и у людей не было возможности выкупить земли в начале прошлого века, так что Инга, а в скором времени и я, будем владеть лесами, заливами и даже домами, в которых живут сотни тысяч людей.

Согласно традиции, нас посадили рядом во главе стола, но так, чтобы между нами оставалось больше метра. В принципе никакого неудобства это не вызывало, особенно учитывая мою свиту. Ну и трон, куда уж без него. Пока – «детский» вариант, без скипетра и державы, но с двуглавым орлом за спиной.

Поздравления сыпались на нас со всех сторон и даже мышцы на лице сводило от постоянной улыбки. Инга же – просто чудо, держалась отменно, и мне приходилось ей соответствовать. Её вежливая улыбка была для меня эталоном отлично держащейся маски. Даже у Марии получалось хуже, то и дело проскальзывали ехидные нотки.

А затем наступило время самой церемонии. Пётр поставил над внутренним двором Зимнего дворца линзу, как делал это во время турнира, и дождь со снегом остались где-то в другом мире. Мы же очутились чуть ли не в весне, с её хмурыми облаками. Зато никакого ветра и довольно светло. Не знаю, специально ли он так сделал, скорее всего, да, но когда мы подошли к алтарю, особенно яркий луч света выделил нас из толпы. Правда, почти сразу расширился, захватив Марию и стоявшую рядом Ангелу. В общем, все присутствовавшие всё поняли, но смотрелось со стороны это потрясающе, я потом пересмотрел этот момент на видео.

– Властью, данной мне богом и людьми, объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту, – патриарх не стал мучать нас ожиданием и сократил свою речь о праведности и долге до минимума, а может, просто не смог придумать на третью подряд свадьбу чего-то уникального и запоминающегося.

Но это и не требовалось, решительно все – от регента и императрицы-матери до последнего лакея понимали важность происходящего сегодня события. Княжество Ляпинское, находящееся под угрозой раздробленности из-за проблем как внутри, так и снаружи, из-за нападок соседей и недоброжелателей, становилось не просто монолитным, оно становилось детинцем новых Романовых. Опорой рода и Империи.

Сила, деньги, власть, люди – всё, чего Инга могла лишиться из-за потери войска, теперь цементировалось на долгие годы. А после появления у нас детей, и мы это многократно обсудили, старшие не будут претендовать на престол князей и владетелей Ляпинского княжества. Наследником этих земель станет наш с Ингой сын.

Сыну Марии достанется титул цесаревича и монарха. Ангелина же сказала, что для неё это не важно, но другие девушки тут же обозначили, что по размеру земель и предполагаемому богатству именно нашим детям предстоит стать владетелями преобразованных из баронских в княжеские земли Арилахские. Правда, до этого момента ещё дожить надо.

Первый танец молодой пары… как я его ни тренировал, а вытащить себя, необразованного и необученного вальсированию, удалось исключительно благодаря скорости реакции и развитой гибкости тела. И всё же аплодировали нам с Ингой стоя. Потом был танец с Марией, на котором она вновь попыталась показать, что она «первая» и танец с Ангелиной, тихий и спокойный, но от того более душевный.

И снова сотни тостов, поздравлений, громкие пожелания и разговоры. Масляные взоры на шикарную невесту и других моих супруг, ничуть не умолявшие моего достоинства. Пусть смотрят и завидуют. Молча. И наконец последняя, и, пожалуй, не менее важная часть праздника – подарки.

Что можно положить в конверт из теснённой бумаги? Пару бумажек, небольшую сумму денег, открытку с поздравлениями… или дарственную на дом. Желающие поздравить молодожёнов лично вытянулись в гигантскую очередь. Некоторые, демонстративно просили принять их раньше, но большую часть просто переставляли в очередь из таких «особенных» показывая, что вы очень все тут уважаемые и влиятельные люди, но и вас таких – толпа. Отрезвляло. Некоторых злило. Но это были исключительно их личные проблемы.

Отдельной группой шли родственники. Как самые близкие, так и дальние. Поздравив на словах во время начала торжества, они остались во дворце, чтобы встретиться чуть позже. И Долгорукие, как родня со стороны жениха, входили в их число. С князем Илларионом Васильевичем мы встретились одним из первых, в специально отведённой для этого комнате.

– Добрый вечер, ваше императорское высочество, – склонился сидя в кресле-каталке мужчина, в котором я с трудом мог узнать бывшего главу жандармерии. Травмы сказались на нём худшим из возможных способов – он сдался. Тело Иллариона исхудало, по глазам было видно, что он потерял всяческий вкус к жизни, отдаваясь только делам. Но вот его сын, супруга и сестра – нет.

– Я прошу всех посторонних выйти, – сказал я, посмотрев на супругу регента и прочих родственников. – То, что здесь сейчас произойдёт – таинство.