– Это мой дом, братец. Мое место здесь. Какой смысл говорить, что мы – семья, если мы низводим друг друга до уровня инструментов?

– Подпиши договор, Камилла, – снова сказал Арамис, – пока Фиренце не передумали. Мы всегда знали, что такой вариант возможен. Если честно, ты должна быть благодарна за то, что они предлагают нам помощь после всего, что было.

В его голосе не осталось ни капли доброты, ни намека на то, что ему важны мои чувства по этому поводу. В этот момент он был невероятно похож на нашего отца.

Я снова перечитала обязательное соглашение, недоумевая, как мой брат смог выторговать такую сумму за собственную кровь. Сто тысяч реолей – хоть и небольшое, но состояние, а еще больше эта цифра ошеломляет, когда она совпадает с суммой долга. Арамис заглотил бы что угодно, чем бы ни размахивали перед его жадными глазами.

Разложив договор на столе, я бросила беглый взгляд на чернильницу. Мое имя – теперь единственная преграда на пути к спасению. Просто подпись, которая избавит нас всех от неминуемого краха, купит им свободу – в обмен на мою.

– Почему бы кому-нибудь из вас самому не жениться на этом дураке?

Он лишь смерил меня взглядом.

– Кроме очевидных причин? Жиль уже было вызвался вместо тебя, они ожидаемо отказались. Парню нужна невеста, и ты – единственная, кого мы можем им предложить.

– Прости, Милла, я пытался. – Жиль изобразил печальную улыбку.

– Сам не понимает, кого упустил, – ответила я, пожав плечами. – Ты бы управлялся по хозяйству лучше меня.

Я уставилась на поле для подписи, проигрывая борьбу против своей решимости.

Мне претило быть пешкой, но я не могла не оценить, как мой брат играет вдолгую. Отец не просто так указал меня наследницей в своем завещании. Он возложил на меня ответственность за это предприятие, потому что верил: я сделаю то, что будет правильно для нашего бизнеса – нашей семьи.

Я стиснула зубы и уже потянулась было за пером, чтобы подписать наконец эти проклятые бумаги. Пытаться выйти из этой сделки в последний момент было пустой тратой времени, но оно того стоило.

– Когда они приедут?

– Только что подошли, – тихо сказал Джаспер, прислонившись к камину. Его близнеца Джеремайю куда больше заботило, сколько он сможет продержать руки над пламенем, чем судьба единственной сестры.

– Они уже здесь? – Я почти подбежала к окну, чтобы хоть одним глазком посмотреть на жениха до церемонии. Джаспер отодвинул в сторону занавеску, полностью открыв окно. Я посмотрела вниз и увидела, что у боковой подъездной дорожки к поместью Маркезе остановились четыре экипажа.

Густой туман заволок небо, сгущая сумрак. Слабый солнечный свет, которому все же удавалось пробиться через плотные слои туч, обесцвечивал все, до чего дотягивался, пока мир не стал практически черно-белым. Двор наполнился людьми, которых я не узнавала ни в лицо, ни по фигуре. Все они были одеты в темно-синие пальто, доходившие длиной до верха зашнурованных ботинок.

– И кто из них – Феликс?

– Понятия не имею. Он не слишком часто выбирается в свет, но, надеюсь, не этот, – ответил Джаспер, указав на респектабельного мужчину с внушительным пузом, трубно сморкавшегося в носовой платок.

О Создатель! Я мысленно прокляла всех Святых. Я ведь даже не знала, за кого меня выдают замуж. Не то чтобы это имело значение: я не хотела идти ни за кого из них.

Словно в ответ, среди моря твидовых шляп показался некто, смело подставивший бледное лицо падающим на него каплям моросящего дождя. Казалось, его глаза отыскали меня среди многочисленных окон, рядами выстроившихся по фасаду особняка с восточной стороны, но черты его лица было невозможно рассмотреть с третьего этажа, да и низко надвинутое кепи тоже мешало. Мужчина запустил руку в карман пальто и вытащил золотые часы.

– В котором часу, ты сказал, мы должны их встретить? – спросила я Арамиса, так и не сумев отвести взгляд от привлекшего мое внимание человека.

Он безразлично хмыкнул.

– Мы должны встретиться во дворе в тринадцать часов.

Я резко отошла от запотевшего окна и бросила взгляд на настенные часы.

– То есть двадцать минут назад.

– Просто наслаждался сигарой. – Он поднял сигару, которой пыхтел по меньшей мере последние полчаса.

Они все утро торчали в моем кабинете, словно боялись, что я сбегу. Однако теперь мое имя было вписано в договор, а я была прежде всего человеком, который держит слово.

– Думаю, мне пора, – сказал инспектор. – Хорошего вам всем дня и удачи. В Ордене оптимистично настроены относительно будущего нашего города в свете объединения нашего влияния.

Пока братья бормотали слова прощания, я схватила свой плащ, небрежно брошенный на кожаное кресло, и накинула капюшон на кудри.

– Как я выгляжу? – спросила я, покружившись.

– Как невеста, – иронично ответил Джеремайя, щелкнув зажигалкой.

– Наша сестрица совсем выросла и выходит замуж, – сказал Жиль, утирая со щек невидимые слезы. – Видел бы тебя сейчас папа.

– Если бы папа действительно мог сейчас меня видеть, мы бы не были в такой заднице, – пробубнила я себе под нос.

Я потянулась к Жилю и взяла его за руку, когда он подошел ко мне и повел меня вниз, где под дождем меня ждал суженый. Возможно, мой брат и пустил их на нашу территорию, но никто, кроме членов семьи Маркезе и тех, кто работал на нас, не имел права переступать порог. Инспектор стал нежелательным исключением, единственным, кому мы не могли отказать.

– Сэра поедет с тобой. Арамис добавил это в контракт вчера поздно вечером, – сказал он мне.

– Сэра, наша портниха?

Жиль кивнул:

– Для них она – твоя служанка.

– У меня нет прислуги, – ответила я совершенно безучастно.

Он вздохнул и попытался меня успокоить.

– Но Фиренце-то этого не знают. Она станет нашим посредником. Если тебе что-то понадобится или если Фиренце вдруг решат на ходу переиграть правила – она даст нам знать.

– Мы можем доверять портнихе, Жиль?

– Да, можем. Особенно когда она знает, что иначе от ее милой маленькой мастерской останется лишь кучка пепла.

Я цокнула языком, спускаясь по последнему лестничному пролету. Лакей уже стоял у боковой двери с нашими зонтиками в руках.

– Страх плохо способствует преданности.

– Твоя личность тоже не слишком-то убедительна, сестрица. Будь любезна с Сэрой. Она в этом деле рискует головой ради нас, и с нас причитается. И это она тоже знает. – Жиль остановился прежде, чем мы вышли в вестибюль, ведущий во двор.

– Вот потому мы во все это и вляпались, что с нас причитается. Вокруг нас и так слишком много тех, кому мы что-то должны, – прошипела я и отпустила его руку.

Я отошла от него, чтобы в последний раз взглянуть на родной дом, не зная, когда Фиренце позволят мне вернуться. Мокрый Округ находился на противоположном конце города, но он мог с тем же успехом располагаться и на другом конце Острова.

Газовые фонари сияли на фоне темного дерева обшивки. Латунная люстра рассеивала свет по изумрудному дамасскому ковру, выстилавшему винтовую лестницу, что вела к площадке над нашими головами. Арочные окна, окаймляющие пространство фойе, были окрашены в зеленые и серые тона. Наш дом, само имя нашей семьи были увековечены в Линчхэвене в этих цветах.

Еще вчера я сидела в своем кабинете, и единственным, что меня заботило, были кипа счетов и сверхнормативное бронирование билетов на «Железного Святого». А потом Арамис принес мне это соглашение. Как же быстро я потеряла не только собственное имя, но и свой трон.

– Легкие деньги, Камилла. – Арамис обошел братьев и оказался передо мной. – За сто тысяч реолей пойдешь на что угодно.

Я достала револьвер и, провернув барабан, убедилась, что каждая пуля на своем месте. Нет. Не на что угодно. Если он меня хоть пальцем тронет – всажу в него пулю. Я дала себе эту клятву в тот момент, когда увидела на пергаменте свое имя. В контракте не было ничего об интимной близости, и я тщательно проверила его на наличие подобных скрытых пунктов. Брак между нами будет заключен лишь на бумаге.

– Давайте уже покончим с этим.

Лакей провел нас через боковую дверь во двор, обрамлявший восточное крыло. Стоило нам появиться – и нервные разговоры Фиренце сменились глухими шепотками. Пожилой господин сделал шаг вперед из толпы. Судя по морщинам, избороздившим его лоб над очками, по возрасту он годился мне в дедушки.

– Камилла Маркезе, – протянул он. – Жемчужина Линчхэвена.

Я сжала кулаки с такой силой, что побледнели костяшки пальцев, и взмолилась всем Святым Покровителям в Пустоте помочь мне пережить этот день. Тошнота горьким комком подкатывала к горлу, сколько бы я ни старалась дышать размеренно.

Я поприветствовала его коротким кивком.

– Кажется, мы не были представлены, мистер Фиренце.

– Лаверн Фиренце. – Он с поклоном приподнял кепи, открыв лысину на макушке. – Я бы представил вам мальчиков, но у нас еще будет на это время. Стало быть, вы согласны на наши условия?

Я молча кивнула, будучи совершенно не в состоянии произнести хоть слово от накатившего облегчения: это не Феликс. Арамис шагнул вперед и показал договор, куда было вписано мое имя.

– Мы подадим этот договор для формальной регистрации по истечении шестинедельного испытательного срока. Если мы оба убедимся, что этот союз продлится долго, брак будет заключен официально.

От облегчения у меня едва не подкосились ноги. Арамис оставил мне лазейку.

Лаверн тут же изменился в лице: улыбка исчезла, губы сжались в тонкую линию.

– Шесть недель? Это не то, о чем мы договаривались ранее.

– Наши деловые соглашения останутся в силе, но мы должны позаботиться о нашей сестре, Фиренце. – Арамис свернул договор и убрал его обратно в карман плаща. – Помните, что вы получаете не только доступ к поезду – вы получаете нашу плоть и кровь. Жемчужину этого города, как вы сами сказали. Вы можете купить наше сотрудничество, но доверие придется заслужить. Шесть недель – достаточно короткий срок, чтобы дождаться чего-то столь важного.

На лицо Лаверна вернулись наигранная любезность – и усмешка.

– Конечно, Арамис. Шесть недель – и вы получите оговоренную сумму. Я абсолютно уверен: вы будете абсолютно удовлетворены благополучием Камиллы, пока она будет на попечении нашей семьи.

– Отлично.

Словно натянутая струна ослабла в сердце, когда я услышала, как Арамис в моих интересах отказывается от того, чего хотел. Не то чтобы я была полностью уверена в том, что его заботит моя безопасность, но он оставил мне хотя бы клочок влияния в логове конкурентов.

На мое плечо легла чья-то рука, и я вздрогнула. Голос Жиля стал мелодичным, когда он заговорил:

– Лаверн, дружище, к чему такая спешка. Почему бы нам не распить бутылочку из погреба внизу и не познакомиться поближе. Это свадьба или сделка?

Лаверн захлопал в ладоши. Он улыбнулся, и глаза его засияли.

– Да! Довольно разговоров о деньгах и политике. Сегодня день единения наших семей и новых начинаний. Подойди сюда, Камилла. Позволь мне представить тебя моему внуку.

Толпа расступилась, позволив нам пересечь двор. Жиль шел прямо позади меня, держа над моей головой зонтик, что позволило мне опустить капюшон и не промокнуть. В конце дорожки, перед изящной статуей нашего отца, стоял еще один Фиренце, который выглядел моим ровесником.

Стоило мне его увидеть – сердце снова кольнуло беспокойством. Он был непривлекателен, абсолютно не в моем вкусе, с носом-кнопкой и сальными пепельно-каштановыми волосами. Его детского лица словно бы никогда не касалась бритва, а кожа на щеках была такой бледной, что от холода они порозовели.