Евгения Михайлова: За витриной самозванцев

© Михайлова Е., 2026

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2026

* * *

Все персонажи и события романа вымышленные. Любые совпадения с реальными людьми и фактами случайны.

Пролог

Что бы ни случилось, человек должен продолжать жить. Если нет других поводов, то хотя бы из любопытства.

Зиновий Гердт, гениальный артист

Год назад весна была такой же, как сейчас. Нестабильной, непредсказуемой и страстной. Природа, как искусный иллюзионист, натягивала нервы до звона рвущихся струн, туманила ясность перспективы и навязывала несбыточные ожидания. А ночную тишину прорывали внезапные страхи, коварно застающие людей врасплох, как сумасшедший маньяк, возникший посреди мира и покоя.

Тогда это и случилось – между обильным майским снегом, как будто бутафорским, но реально холодным, и ослепительно-ярким летним небом, которое раскалялось за минуты и будило все зеленое вокруг.

Светлана Николаева, ученица десятого класса одной из элитных частных школ в Москве, пропала субботним вечером. Она не вернулась домой, не дала о себе знать родным в последующие месяцы, которые сейчас уже выстроились в целый год. Ее вроде бы продолжала искать полиция, близкие еще обращались во все инстанции, просили, требовали, жаловались на всеобщее бездействие… Но – время. Следствие явно приблизилось к выводу о бесплодности дальнейших попыток найти хоть какие-то улики. А волны каждого дня приносили беспощадные вести о новых жертвах, у них именно в первое время больше шансов быть спасенными, чем у шестнадцатилетней Светы, которая словно растаяла в центре Москвы.

Школьники все реже вспоминали Свету Николаеву, близкие, похоже, отчаялись дождаться каких-то результатов в деле, которое пока официально не было закрыто, но явно приобретало статус «висяка».

И только один человек – преподаватель литературы Алиса Мельникова – ежедневно обзванивала номера по составленному с вечера списку тех должностных лиц, которые могут отвечать за подобные дела. Она привыкла до поздней ночи находить и читать публикации разных лет о сложных и в результате успешных расследованиях, находить в них данные следователей, у которых что-то получилось. С утра начинала придумывать способы как-то выйти на таких людей. Была готова к тому, что очередная попытка окажется такой же бесплодной, как предыдущая: у всех свои обязанности, четкие границы, распоряжения начальства. Кто полезет в чужое дело в ущерб своим? Но Алиса никогда не исключала счастливую возможность: а вдруг?

Николаева не была любимой ученицей Алисы, литература девочку не сильно интересовала. Семью Светы Алиса знала поверхностно, и, если честно, эти люди не были ей симпатичны. Что-то вроде холодка, который возникает на уровне подсознания при встрече с людьми, которые тебе «не показаны», если вообще для тебя не токсичны. Но все это не имеет никакого отношения к реакции Алисы на то, что случилось. На столь трагическую, вопиющую несправедливость. Девочка исчезает, она столько времени может где-то страдать, мучиться, пытаясь выжить. Такое возможно, раз не обнаружили тело. А огромный мир сильных, обученных и даже вооруженных людей спокойно мирится с таким страшным предположением, забывает и продолжает жить, как будто и не было на свете Светы Николаевой. Так выглядит яростное обвинение Алисы обществу, человечеству и себе. Нет, она не остановится. Она, конечно, бессильная, даже беспомощная, но ей хватит терпения и воли привлечь соратников. Они должны найти Свету – живой или мертвой. Только не подумайте, что Алиса – истеричная фантазерка, маниакальная «спасалка», которая старается светиться в поле любой беды ради привлечения внимания к собственной персоне. Алиса совсем другая. Для нее как раз очень не просто преодолевать собственную скромность и деликатность, пытаясь достучаться до чужой отзывчивости, совести или просто порядочности. До людей, которых не смогут остановить казенные рамки. И да, Алиса не питает иллюзий по поводу жестокой реальности. Она просто не позволяет себе закрыть глаза и заткнуть уши в мире людей. И реально с болью заставляет себя читать ежедневные новости. Сердце постоянно отзывается стоном на каждую, чуть ли не ежеминутную беду, страшные преступления. Но логика требует выдержки. К сожалению, жесткая банальность о том, что всем не поможешь, – справедлива. Ничего не поделаешь с горем людей, которые далеко, о которых ты никогда не слышала до их беды. Но со Светой же все наоборот. Алиса видела ее каждый день на протяжении многих лет. Общалась, выслушивала, советовала, говорила, какие у нее красивые каштановые волосы, милая улыбка. Подросткам нужно говорить добрые, вдохновляющие слова: у них очень уязвимая самооценка. Алиса своих учеников могла бы узнать с закрытыми глазами: по дыханию, звуку шагов, запаху волнения или радости. А это в какой-то степени родство. Тот, кто рядом, не может, не должен быть безразличен. Алиса не способна убить свою постоянную мысль о том, что Света сейчас где-то дышит, плачет или беззвучно молит о помощи.

Так Алиса и прожила целый год. Временами каменела и тупела от безнадежности и потока разочарований. Но даже в полном отчаянии понимала: нужно жить. А это значит – двигаться по своему плану. Не так важно – вперед или назад. Из тупика можно вернуться, из западни выбраться – и это тоже жизнь. Ее механизм можно назвать легким словом «любопытство». Разве не оно заставляет человека в раскаленном пространстве трагедии, на пепелище собственных желаний, радостей и надежд вдруг просто открыть окно. Увидеть облака, мирно и стойко плывущие в свою бесконечность. Поймать в ладони нежный и робкий солнечный луч. И заглушить в себе отчаянно-восторженный крик, как в момент рождения: жизнь есть!

За год, пролетевший после исчезновения Светланы, Алиса преодолела множество путей от надежды к полному неверию. Она столько поняла о людях, которые лишь от нее узнали о пропавшей девочке, и о тех, кто был рядом со Светой со дня ее рождения, с детсада, школы. Кто имел массу поводов ее критиковать, злиться за что-то, хотеть, чтобы она стала другой. У многих, наверное, возникал тайный мотив – пожелать, чтобы Света стала менее богатой, благополучной, надменной. Чтобы познала страдания нужды, увечья или отверженности и научилась сострадать другим, менее везучим. О таких вещах тяжело думать, но нельзя не признать, что все это в пределах нормы существования разных людей. Только один мотив яростно отвергал разум Алисы, против него бунтовала вся система ее тонких, натянутых нервов. Невозможно представить себе чужой мозг, настолько пораженный вирусом кровожадной ненависти, что в нем родилось желание гибели прекрасного здорового ребенка или его долгих мук в изоляции. Невероятно трудно такое себе представить… Но ведь только слепой и глухой может считать, что подобное злодейство невозможно в принципе. Просто тебе до поры везло находиться не в партере у сцены человеческой трагедии.

Алиса знает, что приобрела немало потенциальных единомышленников. Но немногих можно назвать соратниками. Она не уверена даже в том, что к их числу можно отнести всех близких Свете людей. Она ни в чем не уверена, кроме одного: надо искать. Это не напрасно потраченное время, как считают очень многие. Это время приобретенного опыта, знаний, подтвержденных догадок. Это приближение к самым неприступным дверям, за которыми правда.

В это утро Алиса наткнулась в сети на одну невероятную историю о счастливом, почти невозможном спасении пропавшего давно человека. В ней фигурировал частный детектив. Но автор из каких-то соображений скрыл его фамилию. Оставил только имя – Сергей. Вечером она начнет искать автора материала.

Часть первая
Начало крутого пути

Код Сид

Год назад

Алиса не забыла, кажется, ни минуты этого напряженного, неподъемно тяжелого и грозного года.

Тот сумасшедший май прошлого года удивил, напугал, все перепутал. Густая ажурная и неутомимая метель льнула к окнам, слепила глаза. Она пыталась укрыть своим легким, нежным и убийственным покрывалом уже окрепшую ярко-зеленую траву и цветы на стройных стеблях. Эти летние гости стали волшебно-диковинным зрелищем именно в свете трагической обреченности в свирепо-снежных объятиях.

Алиса смотрела на их нежную и стойкую красоту – вопреки ветру и холоду – и думала о них, как о живых существах, какими, впрочем, они и являются. Они – живые, многое понимающие, все чувствующие обитатели неприветливой и нерадивой планеты.

«А ведь какой-то тонкий стебелек все это вынесет, переживет, – думала Алиса. – Восторжествует, пусть на миг, над своим вечным убийцей по имени холод. Устоит, расцветет еще восхитительнее, доживет до самого горячего солнца, которое непременно придет на помощь всем теплолюбивым. И цветам, и людям. Самые главные, выстраданные и заслуженные перемены приходят к терпеливым и стойким. Но это не факт, конечно. Просто хотелось бы верить».

Была ли терпеливой или стойкой Алиса? Только себе и только очень тихо она может ответить. Конечно, нет, но есть нюанс. Та самая тонкая подробность, которая способна изменить и одну незаметную жизнь, и, возможно, суть всеобщего бытия. В случае Алисы это никому не заметная, старательно спрятанная от взглядов отвага, которая постоянно бьется со страхом. Иногда, в самый решительный момент, отвага даже побеждает страх. И это – маленькая тайна Алисы, ее несмелая гордость собой. Больше холода и пламени, больше всех невзгод судьбы Алиса боится того, что в ее жизнь, в мысли и даже в душу проникнут чужие злоба, агрессия и ложь. Именно она, прилипчивая и наглая ложь, ведет за с собой злобу, агрессию и даже криминальное насилие. И самое опасное – то, что она способна принимать облик человека, часто знакомого, иногда достаточно близкого, но всегда непредсказуемого, и в результате – чужого, даже если ты его знаешь сто лет. Об этом думает Алиса, прогоняет настойчивые, не до конца расшифрованные и неконкретные мысли, они же – догадки или даже подозрения. Прогоняет – и тут же вновь встречает те же тревожные озарения, как друзей. Наверное, такую особенность многие назовут чем-то типа синдрома хронической настороженности. Но разве в терминах может быть истина, если нет двух совершенно похожих людей на земле, как не существует ощущений двух нервных систем, которые бы совпали по всем параметрам, как два идеальных квадрата, вырезанные из бумаги.

Дело вовсе не в том, что сама Алиса – такая правдивая и прозрачная в эмоциях и стремлениях, способная отчитаться перед всеми и каждым в отдельности о своих помыслах, делах и намерениях, как на духу. Дело в том, что она совсем другая. Алиса не лжет, как нанятая, ни в одной ситуации, ни в какие уши. Она брезгливо обходит всех, от кого несет смрадом откровенной и мотивированной лжи. Но у нее есть свой способ относительно комфортного существования в разноцветье среды, в хоре голосов, которые никогда не споются, даже если будут вместе надрываться веками. Одни кричат слишком громко, другие способны лишь невнятно бормотать себе под нос, третьи ищут доверчивых слушателей, чтобы нашептать им свою исключительную чушь. А у Алисы приятный грудной голос, хороший слух и капелька актерского дара, который и позволяет ей быть убедительной и казаться честной почти всегда. А ее способ называется по-детски мило: это просто маленькое вранье. Оно отличается от злонамеренной и преступной лжи, как игривый умненький ребенок отличается от серийного убийцы.