Тот, кому кажется необходимым увидеть завтрашнее утро, должен приспосабливаться к постоянно меняющимся обстоятельствам и выживать, в основном им вопреки. Потому социальная среда – это витрина самозванцев, где каждого зовут так, как ему хочется. Всякий тут выглядит, как он сам для себя придумал. Занимает то место, на которое получилось вскарабкаться. И только он, каждый самозванец, знает, что такое для него любовь, ненависть, добро, зло, благополучие и самая страшная напасть. И только он может решить наедине с самим собою, какую цену за все в отдельности он способен заплатить. Есть люди, которые подходят к такому выбору уже на краю, где больше нет предела цены. И они готовы заплатить за спасение добра и справедливости тем, что цены не имеет. Судьбой и жизнью. Там, на краю, они презрительно отбросят пафосную ложь со своей дороги. И без сожаления переступят через собственную спасительную и защитную капельку лукавства. Только тогда они не самозванцы. Им больше не интересна нелепая и жалкая витрина остальных.

Роль Алисы на этой витрине называется – Скромность, Искренность, Доверчивость. Это не образ, который ей подарила природа при рождении, а приобретенный тайный код безопасности – СИД. Та роль на выставке разнообразных индивидуальностей, которую должна видеть публика. У нее и профессия подходящая – преподаватель литературы для старшеклассников. И внешность практически безупречная в свете образа: нормальная фигура – ни одного грамма, который сделал бы ее слишком полной или слишком худой. Приятное лицо, прямой, открытый взгляд красивых глаз уникального орехового цвета. Ученые считают, что такой цвет глаз встречается лишь у пяти процентов людей, но абсолютного совпадения оттенков не существует. У Алисы это сочетание коричневого с зеленым и вкраплением золотого. Цвет глаз, как и внешность в целом – единственное, что она в жизни выбирала не сама. И понятно, что за ширмой витрины, которая напоказ, она не обременяет себя ни излишней, неоправданной искренностью, ни тем более неразумной доверчивостью без разбора ни к одному существу, которое не считает единомышленником и родственной душой. А для подсчета родственных душ слишком много пальцев на одной руке. Так что Алиса по праву занимает свое скромное, но достаточно выразительное и уникальное место на витрине самозванцев.

Важное условие защитного кода, который в той или иной степени есть у всех самозванцев, – не переусердствовать. Не стать посмешищем, не дать превратиться пафосному облику в гору позорного хлама, под которым обнаружится дешевый манекен из бракованного картона. Так выглядят разоблачения на витрине самозванства. Так уносят на свалку мусора тех, кому не удалось убедительно доиграть свою роль.

…В тот день, в пятницу, у Алисы была важная встреча с известным писателем Владимиром Морозовым по поводу его будущей беседы со старшеклассниками школы. Она приглашает писателей и поэтов на такие встречи по выбору учеников. Морозов пишет яркие острые сатирические романы, используя социальный гротеск и научную фантастику. Он работает не на конкретную аудиторию – по интересам, опыту, возрасту. Алисе кажется, что его в принципе не очень волнует состав и размер аудитории. Он пишет для избранных, для тех, кто сумеет понять, увидеть, услышать не только сам текст, но и тот смысл, ради которого это создавалось. Это впечатление импонирует Алисе тем, что совпадает с ее постоянным и настойчивым желанием находить в учениках не только интерес к просвещению, не только возможность усваивать материал, но и способность к оригинальному творческому мышлению. Лишь такое мышление и станет осознанным призванием, настоящим профессионализмом и востребованной ценностью цивилизации.

Алиса видела Морозова только на фото, поэтому никакого представления о нем как о человеке у нее не было. Принимая ее приглашение на встречу с учениками, он сразу, в телефонном разговоре, обозначил рамки собственного интереса.

– У меня очень сурово распланированный график, стараюсь рассчитывать буквально каждую минуту в сутках. Скажу лишь, что встречи с юными читателями, которые смотрят на жизнь, литературу, искусство глазами будущего, мне интересны. Но очень не хочется сидеть и тупо вещать об этапах своего творческого пути и отвечать на подготовленные и написанные на бумажке вопросы. Это потерянное время. Интересен лишь тот разговор, из которого обе стороны получают то, что их не разочарует. В идеале обогатит. Это по-хозяйски, скажем так. И во время нашего предварительного разговора желательно получить какие-то ваши наблюдения о людях, которых все пока называют лишь учениками.

– Удивительно, – произнесла Алиса. – Я бы никогда так прямолинейно и полно не выразилась, но обдумывала именно этот план. И собрала для вас дайджест коротких и не очень коротких выдержек из работ этих ребят. Это из сочинений, представленных на творческих конкурсах. То, что мне показалось интересным. Надеюсь, я не маниакальная училка, которой нравится лишь то, что считается правильным. Если, конечно, вы согласитесь еще на такую трату времени. Мне кажется, это было бы логично и справедливо: они читали вас, а вы просмотрите то, что пишут они. Сколько получится, хотя бы пару страниц.

– Согласен, – ответил Морозов. – Логично, справедливо и не лишено смысла для моей работы. Я стараюсь рассматривать реальных людей, прежде чем создавать своих книжных героев. Договариваемся о времени, пришлю имейл для вашего дайджеста. Буду с интересом ждать. Мое предложение – провести встречу в понедельник, но устроит и другой вариант.

– Понедельник устроит, – воодушевленно произнесла Алиса. Все получилось, как она хотела: Морозов охотно пошел навстречу, а у нее было целых два дня, чтобы как следует подготовиться. – Если удобно, давайте встретимся в школе в восемнадцать часов. Адрес пришлю.

– Буду рад встрече, – завершил разговор Морозов.

А в субботу случилось то, что взорвало не только их ясный и позитивный план. Одна здоровая и благополучная девочка, одна юная жизнь, одна судьба вдруг стали невидимыми, покрытыми мраком тайны для остального мира людей. Тот случай, когда любой код личного спасения нормального человека утратит смысл и разобьется о холодную броню неопровержимого факта.

Метод кейсов

Так и начался странный период жизни Алисы, когда ее наивно-лукавый код, изобретенный для собственной безопасности и личного покоя, пришлось использовать как оружие, что ли. Она вышла на прямой контакт сразу с большим количеством незнакомых, часто малоприятных или даже тяжелых людей. И все три составные части кода – Скромность, Искренность и Доверчивость – больше не работали как панцирь черепахи для изоляции и смягчения ударов. Код стал для Алисы ключом, которым она пыталась открывать разные двери и души. Скромность помогала мягко, уважительно и с интересом к собеседнику вступить в диалог, совершенно не представляя, с кем на этот раз она имеет дело. Неподдельная, но в меру педалируемая искренность заставляла чужого человека невольно, хоть на миг отреагировать, ощутить в себе доступную ему дозу сопереживания или интереса. А доверчивость Алиса дарила всем авансом. В том и была ее главная цель: она искала тех, кто достоин доверия. Не может ведь такого быть, чтобы отзывчивых людей не существовало вообще. У нее просто до сих пор не было веского повода для поиска тех или того, кому можно адресовать свое доверие. Только теперь Алиса взялась решать такую невероятную задачу и делала это настойчиво, неутомимо, почти маниакально.

Впрочем, один человек воспринял доверчивость Алисы сразу, с готовностью и почти благодарно. Это был писатель Владимир Морозов. Она позвонила ему накануне дня, на который была назначена встреча с учениками. Сообщила о несчастном событии и о том, что встречу придется перенести до лучших времен. Что-то сказала о том, что собирается привлечь к поискам Светы неравнодушных людей, пока неизвестных ей самой. Через пару дней Морозов позвонил ей сам с предложением.

– Я никогда не имел отношения к подобным расследованиям, понятия не имею, как и с кем стоит по такому поводу общаться. Но знакомых со связями у меня немало. Я к тому, что, если бы мы смогли четко сформулировать просьбу, я бы взялся ее озвучить на высоком уровне. Но в ней непременно должен быть заложен не абстрактный, а очень конкретный повод, зацепка, улика, аргументированное предположение. Но даже в этом случае допускаю казенную отговорку: «органы разберутся» или формальное обещание помочь, которое гроша ломаного не стоит для чиновника, начальника и прочей подобной публики. Но буду рад стараться в любом случае. Всегда стоит рассчитывать на приятное исключение из правил. И еще такой совет, Алиса. Согласуйте свои действия с семьей девочки. Люди очень по-разному переживают свои бедствия. Могут быть самые болезненные реакции на непрошеную помощь. Некоторые способны перепутать ее с вмешательством в личную жизнь. Как говорится, в каждом шкафу есть скелеты, а их обладатели часто ими дорожат больше, чем будущим или спасением близких. Не сочтите за поучение.

– Что вы! Я очень благодарна. Конечно, я понимаю, что с семьей нужно пообщаться, поставить их в известность о своих планах. Но, честно говоря, тяну не просто так. Не очень они приятные, открытые и коммуникабельные люди. Но сейчас я поняла, как это важно – не вызвать их раздражение, а в идеале даже расположить к себе.

– Отлично, – заключил Владимир. – Держим связь. Если понадобится, можно все обсудить не по телефону. Надо же нам когда-то познакомиться в реале. Буду ждать.

Морозову не пришлось долго ждать. Алиса позвонила ему тем же вечером, около полуночи.

– Прошу прощения, Владимир, – нервно проговорила она. – Если вы уже отдыхаете, я сразу положу трубку и перезвоню в нормальное время. Просто сейчас не выдержала, захотелось поделиться.

– О чем вы, Алиса, – удивился Морозов. – Это и есть самое нормальное время. И я именно отдыхаю. То есть пью свой вечерний виски и начинаю путешествие по всем новостям. Такая моя традиционная ночная смесь, часто довольно мрачная, убийственная, но неизменно воскрешающая ясность мысли и контрастность чувств. И, конечно, с большим успехом заменяющая глухой и слепой сон разума. С чудовищами, которые он порождает, тоже все приходит в порядок.

– Ну вот. Я как раз о том же. Это ваше время – оно, наверное, самое важное. А я… со своими навязчивыми идеями… Короче, скажите, в какое время можно завтра позвонить. Никакой спешки нет.

– Алиса, вы пропустили главное в том, что я сказал. Я вполне отчетливо сообщил о ясности мыслей и четкости чувств. Именно в этот час. И я готов это использовать на конкретное доброе дело. Не уверен, что в моей жизни такие дела вообще бывали. Но раз выпал случай, буду счастлив попытаться. Так что время выбрано очень даже удачно. А что, если нам решить сразу две задачи – обсудить вашу тему и сделать это не по телефону. Для людей, которые ни разу друг друга не видели, телефон – это неполный, недостаточно достоверный и даже ущербный контакт. Поверьте старому графоману и охотнику за разумом. Так что насчет встречи прямо сейчас?

– Да я бы, конечно, с удовольствием… Просто не знаю, насколько это удобно. И как, где?

– Так получается, нам обоим это удобно. Как и где – давайте решим. Я живу один на Малой Дмитровке, недалеко от «Домика Чехова», простите за нескромность. Вы далеко? Я кому-то помешаю, если приеду к вам?

– Да я почти рядом, на Новослободской улице. Живу с сыном Артемом, ему десять лет. А он то со мной, то с бывшим мужем, который сейчас обитает у своих родителей. Бабушка и дедушка Артема – преподаватели математики и физики на пенсии. Они оба добровольно и радостно оставили работу, чтобы заниматься внуком. Такой формат полной семьи мы все выстроили в интересах ребенка, да и любви друг к другу. И это не ирония.

– Отлично. И какой дом осчастливливает Артем в эту ночь?

– Большую квартиру родителей мужа Андрея. Там у них вообще-то все здорово: всегда чисто и уютно, его так все обожают, что я воспринимаю как незаслуженную награду факт, что Тёмка приезжает ко мне радостным и соскучившимся. Завтра воскресенье, и они с Андреем с утра едут в спортивный зал, который рядом.

– Договариваемся прямо сейчас, пока утро не наступило. Мало ли что день грядущий нам приготовит. Думаю, вам лучше не ездить среди ночи по Москве. А я именно такие поездки люблю. Так что скиньте адрес.