Да, я помню, что не хотел использовать орудие для потопления судов, так как не знал наверняка, держится ли крепость, и сумею ли я пополнить боекомплект, хранящийся в мастерских Горского. Но кто сказал, что для этого обязательно расходовать снаряды в большом количестве? Ведь достаточно хотя бы временно обездвижить цель, после чего выйти на позицию для атаки и пустить торпеду. Можно обойтись и одной. Хотя лучше всё же две. Помнится, крейсер «Рюрик» пустил в транспорт «Садо-Мару» как раз парочку, и тот так и не потонул, приткнувшись к мели.

Я приник к прицелу безоткатки, как обычно, беря на себя роль наводчика. Если что, к моменту нашего выхода из территориальных вод преследуемый «Синано-Мару» уже начал скрываться за линией горизонта, а его команда наверняка и думать забыла о ретивой русской подводной лодке, устремившейся за ними в погоню. Зря вы так-то, ребятки. Ох, зря.

Я поймал момент и надавил на рычаг спуска. Орудие рявкнуло, выдало назад струю раскалённых газов, ударившую по набегавшей волне, и пустило снаряд вслед противнику. Я лишь повёл плечами, довольный работой наушников. Наконец-то озаботился защитой, и сейчас никакого звона в ушах. Хотя голос мой всё одно звучит громче обычного.

За первым выстрелом последовал второй, затем третий. После шестого и третьего попадания на «Синано-Мару» начался пожар, а само судно стало приближаться. Причём не так чтобы и медленно. Относительно, конечно. Потому как всё познаётся в сравнении, и, к примеру, с возможностями «ноль второго» «Скату» точно не тягаться. Но пароход явно потерял ход.

Я выждал какое-то время, после чего отправил в него ещё один фугас. На этот раз прилетело точно. Это чтобы поумерить пыл пожарной команды, которая наверняка занята тушением возгорания. Не надо нам этого. Гори-гори ясно. Ага.

Японцы решили огрызнуться, и на корме судна загрохотала многоствольная картечница. Строчка дюймовых болванок пробежалась значительно правее. Но если долго мучиться, что-нибудь да получится. А нам, как и на катере, дырки в брюхе нежелательны.

– Всем внутрь. Готовиться к срочному погружению, – выдал я.

Ну и сам полез в рубку, а далее спустился в люк прямиком в центральный пост.

– Идём в полупогруженном положении, – приказал я, приникнув к поднятому перископу.

Не собираюсь экономить заряд батарей, ибо незачем. Но при таком ходе на моторах мы уверенно выдерживаем двенадцать узлов, что в любом случае лучше восьми, да ещё и непродолжительное время. Кто его знает, когда японцы сумеют починиться, и тогда опять придётся терять время и тратить снаряды.

Вскоре мы ушли на перископную глубину и, выйдя на позицию для атаки, пустили две торпеды. И что примечательно, обе попали в цель. Мы наблюдали за тем, как объятый пламенем корабль погрузился в воды. Команда перешла на шлюпки и направилась к берегу. Вот и ладно. Воевать с ними я не намерен.

– Ну что, братцы, поздравляю вас с очередной победой. Без понятия, чего там недополучит японская армия, но вашими стараниями им будет малость потяжелее, а нашим станет чуточку полегче, – объявил я по всем отсекам. И уже к штурману: – Пётр Ильич, запишите в бортовой журнал.

– Есть сделать запись в журнал…

Как и было оговорено, на траверзе Шанхая мы пробыли двое суток. Японцев больше не случилось. Однако мы всё одно не бездельничали, хотя по большей части находились в дрейфе. Но даже когда двигатели молчат, всегда есть чем заняться. Ибо безделье это враг моряка. Вот и мы постоянно проводили какие-то учения, доводя действия личного состава до автоматизма.

Наконец «Катарина» вышла из порта, и её капитан ещё на подходе к нейтральным водам связался со мной. Мы встретились в точке рандеву, после чего двинулись в сторону Артура, выдерживая экономичный ход в восемь узлов. Понимаю, что скорость черепашья, но по большому счёту нам ведь спешить некуда.

От Ползунова узнали, что с восьмого по двенадцатое января японцы предприняли очередное наступление на позиции защитников крепости в Волчьих горах. Взаимодействие армии и флота самураев оказались на высоте, если не сказать больше. Адмирал Того подвёл к бухте Десяти кораблей два броненосца и четыре броненосных крейсера. Снял с миноносцев несколько беспроволочных телеграфов и выделил их генералу Ноги для корректировки огня.

Самураи достаточно быстро перенимали опыт. После того, как тяжёлые морские фугасы отработали по нашим позициям на левом фланге, пехота пошла в атаку под прикрытием огненного вала полевой артиллерии. Не сказать, что у них получилось пройтись как на параде, наши части оборонялись весьма упорно. К тому же их поддерживали сразу две подвижные железнодорожные батареи. Однако, несмотря на большие потери, японцы всё же опрокинули наш левый фланг, с ходу овладели Водопроводным редутом, вышли в тыл частям, обороняющим гору Поворотную, вынудив их оставить позиции.

Со слов Ползунова, в настоящий момент фронт проходит от безымянной высоты девяносто два, между бухтами Луизы и Голубиной, далее по горам Угловая и Дивизионная, редуты Кумерненский и номер один, форт номер два, затем полевые укрепления вдоль насыпи возведённой железнодорожной ветки. Её уложили под подвижные батареи для поддержки восточного фронта и позиций на высотах Дагушань и Сяогушань, замыкавших линию обороны на правом фланге. Последние так и остались за нами, несмотря на неоднократные штурмы и большие потери со стороны самураев.

Кондратенко не был бы самим собой, если бы не организовал ряд контрударов. Однако, несмотря на всю решительность действий и храбрость защитников крепости, отбросить самураев не получилось. Впрочем, одно то, что вышло их остановить, а им удалось выйти к непосредственным крепостным укреплениям только в двух местах, уже немало.

Протяжённость фронта на сегодняшний день составляла порядка двадцати вёрст. И наши войска вроде как встали там намертво. Конечно, нет непреступных позиций. Но благодаря активной обороне на подходах у защитников Артура появились дополнительные месяцы на возведение крепостных укреплений, и я очень надеялся, что они использовали эту возможность с умом.

Впрочем, полагаю, что через трое суток я и сам узнаю, как там обстоят дела на самом деле.

Глава 6
Глазомер, быстрота, натиск

Шли довольно ходко. «Катарина» могла свободно выдавать пятнадцать узлов, а потому имела экономичный ход в десять. Для «Ската» это, конечно, несколько многовато, но в общем и целом перерасход не столь уж и велик. Да и до Артура не так чтобы далеко, всего-то чуть больше пятисот миль. С запасом хода лодки совсем не критично.

Впрочем, в нашем случае перерасход топлива всё же получился побольше, хотя и не сказать, что так уж серьёзно. Мы ведь не тупо пёрли по прямой, а систематически проводили учения. Отрабатывали всплытие и погружение, выходили на атакующий курс.

Ползунов пошёл нам навстречу и согласился на совместные учения, изображая из себя судно мишень. Мы набирали ход, отбегали в сторону, погружались и проводили учебную атаку. Разумеется, без пусков мин. При этом матросы с транспорта во все глаза пытались нас обнаружить, а мы – проделать всё скрытно. И ничего так, неплохо получалось, каждая четвёртая атака была успешной. А с моим глазомером, я надеюсь, торпеды непременно попали бы в цель.

Правда, когда нас обнаруживали и начинали манёвр уклонения с последующим увеличением скорости, чтобы уйти в отрыв, мы уже ничего поделать не могли. Ломали голову с Налимовым над прокладкой курса, чтобы всё же настигнуть цель. Отрабатывали различные манёвры по выходу на позицию атаки, минимизируя возможности Ползунова к противолодочным манёврам.

И если мы думали, что играем в одни ворота, то ничуть не угадали. Как оказалось, сам капитан тоже с увлечением отдался этому занятию, ведя свои наблюдения и записи. Иннокентий Петрович без дураков работал над тактикой противолодочных манёвров и обороны. Слишком молод? Офицер Добровольного флота и не имеет боевого опыта? Всё это да. Но кто сказал, что от этого его предложения гроша ломаного не стоят?

Ерунда всё это. И как по мне, то за трое суток, что мы провели в пути, он на сегодняшний день стал самым опытным в плане выполнения противолодочного маневрирования. Ну хотя бы потому, что мы старались не за страх, а за совесть. Да и подводников опытнее нас сегодня тоже нет. И в том числе благодаря кое-каким запомнившимся мне уловкам. Местные ведь до этого будут доходить постепенно методом проб и ошибок, платя за новые знания цену кровью. А я просто запомнил в своё время. Причём даже не специально, а краем сознания и как-то походя.

Все эти телодвижения привели к задержке в пути? Так и есть. Но во всём есть свой смысл. Подходить к Артуру ночью это верный путь оказаться принятым за брандер и отправиться на морское дно. Чего мне откровенно не хотелось. Некоторая же задержка позволяла подойти к крепости светлым днём, весело помахивая платочками…

– Ваш бродь, с «Катарины» передают, что наблюдают на горизонте дымы, – доложил мне Казарцев, заступивший на вахту на ходовом мостике.

Мы уже приближались к Артуру, до которого оставалось порядка двадцати миль. Так что дымы с большой долей вероятности означают японские корабли, несущие дежурство на блокирующей линии. Остаётся понять, миноносцы или крейсера. Лично я склоняюсь к первому, но кто его знает, чем это может быть на самом деле.

– Рулевой, лево тридцать, ход двенадцать узлов, – приказал я.

Тот отрепетовал, и я тут же услышал, как обороты моторов увеличились, а сами они заревели в более высокой тональности. Скорость начала постепенно увеличиваться, а мы сближаться с пароходом. Казалось бы, до цели недалеко. И лучше выжать из машин всё возможное и на полном ходу устремиться к крепости. Но тогда «Скату» не угнаться за «Катариной», и, как результат, у нас не получится защитить транспорт. Мне же не нужна попытка. Я твёрдо намерен доставить груз в крепость.

– Иннокентий Петрович, придерживайтесь намеченного курса и по первому требованию ложитесь в дрейф. Остальное предоставьте нам, – когда мы сблизились, вооружившись рупором, прокричал я Ползунову.

– Ясно. Всё сделаю. Но и вы уж постарайтесь. Не хотелось бы оказаться в плену. Мне на ходовом мостике как-то больше нравится, – ответил тот.

– Не стану возражать. Вы там смотритесь гораздо лучше, – подбодрил его я и, взяв телефон, уже на центральный пост: – Право сорок пять.

– Есть право сорок пять, – послышался в трубке голос штурмана.

– Абордажной команде и комендорам приготовиться к бою, – продолжал я отдавать приказы.

– Есть абордажной команде и комендорам приготовиться к бою, – откликнулся Налимов.

– Приготовиться к минной атаке, – и не думал униматься я.

– Есть приготовиться к минной атаке.

Мы успели отойти от «Катарины» и выйти на параллельный курс, когда к нему наконец приблизились два японских миноносца. Находясь с противоположного борта, я не имел возможности наблюдать за ними. Но помощник капитана, перемещаясь по палубе, указывал мне направление на первый миноносец, а один из матросов на второй. Ну и дистанцию до противника отстукивал фонариком.

– Лево восемьдесят пять. Самый полный, – скомандовал я, когда японцы достаточно приблизились.

Все три люка «Ската» уже задраены, и как только мы повернули, начали погружаться, убрав перископ и перейдя на электротягу. Манёвр прохода под «Катариной» нами отрабатывался неоднократно, так что особого волнения мы не испытывали, а вот по поводу всего остального… напряжение в лодке было таким, что казалось, воздух сгустился и его можно пластать ножом.

– Ложкин, орудие на четыре часа, – приказал я в гарнитуру, связавшись с плутонгом револьверной пушки.

– Есть орудие на четыре часа, – отозвался тот.

Сорокасемимиллиметровой пятиствольной пушкой Гочкиса можно управлять прямо из лодки, не выходя на палубу. Впрочем, я об этом уже говорил. Вот мой лучший комендор сейчас и приготовился забросать гранатами палубу одного из миноносцев. Что же до второго, то его я намерен атаковать торпедами.