Ксения Левонесова: Влюбиться до Нового года

Первая остановка

Как Новый год встретишь, так его и проведешь. Судя по моему «началу встречания», в 2026-м меня ждет психушка или, как минимум, антидепрессанты.

Все, что могло пойти не так, пошло не так. Третьего декабря расстались с Лёвой – вечером он просто не вернулся домой. Мне не досталось даже нормального расставания – после бессонной от волнения ночи получила его сообщение: «Дара, на этой неделе заберу вещи». Всё. Никаких объяснений, извинений, даже простого человеческого разговора. Я перечитывала последнее сообщение сотни раз, будто надеясь найти там новые слова, которые не заметила… но тщетно. Лев меня заблокировал, ничего не объяснив.

Мое сердце не разбилось, нет. Мы с Лёвой встречались еще со школы и, пожалуй, успели друг другу даже надоесть – но и привязаться тоже. Он забрал свои вещи так же тихо, незаметно, будто специально караулил, чтобы не пересечься со мной в нашей съемной квартире. Я просто однажды вернулась с работы – и комнаты оказались пусты. Увы, дело не только в вещах Лёвы. У меня будто бы отняли часть души, с которой можно было посмотреть вечером кино, приготовить вместе ужин, прогуляться – хотя это случалось все реже. Вроде бы одной тоже можно всем этим заниматься, но так пусто внутри.

Одна съемную квартиру я уже не могла потянуть. Была, конечно, заначка – откладывала и с зарплаты, и со случайных артов на заказ, но тратить деньги на то, чтобы держаться за прошлое, не хотелось. Пришлось договариваться с хозяйкой, чтобы она дала мне дожить месяц в счет аванса, а уже в январе – привет, новый дом. Однушка где-нибудь сбоку города, незнакомые магазины, новый маршрут до работы. Да и работа, собственно, новая…

Тьфу! Это последний гвоздь в крышку моего праздничного гроба. Я так разозлилась, вспомнив утренний разговор с шефом, что не удержалась и пнула мусорку на остановке.

– Девушка, вы в своем уме? – буркнула пожилая дама, но, видимо, перехватив мой отчаянный взгляд, замолчала.

В своем ли уме? Уже не знаю. Мир рушился. Шеф сегодня сказал, что у меня две недели – после этого ищи новую работу. Мол, многовато флористов на квадратный метр маленького цветочного, идите в другой. Оставляют двух коллег: одна додумалась поставить свежие нарциссы в одну вазу с розами, из-за чего последние завяли за день. Любой идиот знает, что нарциссы выделяют яд! Другая коллега-калека так выворачивала розы, что от бутонов оставались не лепестки, а рожки да ножки. Но уволить нужно, конечно же, Дару, не их!

А кто разрабатывал дизайн для новой вывески? Кто вел все соцсети, оформлял салон к каждому празднику?

– Черт! – уже вслух выругалась я.

Начальника после столь замечательной новости я сразу же послала к черту. Не знаю, как они собирались дорабатывать сегодняшний день, но меня в салоне уже не было. Надо искать новое место, а не прислуживать старому. Расчет, к счастью, выдали сразу – видимо, побоялись, что я своим плохим настроением испорчу смену. Ошиблись – я все-таки профессионал, продолжила бы улыбаться клиентам и дарить им только радость. Даже если на душе черным черно.

Подъехал мой автобус, двадцать четвертый, и я запрыгнула в него. Пустые сидения, ни одного пассажира. Даже тут чертово одиночество.

Я достала карту, чтобы оплатить проезд, но не нашла привычных аппаратов на поручнях. Старая модель автобуса, не успели установить? Тогда должен быть хотя бы кондуктор – но и его не нашлось в пустом салоне. Пришлось идти к водителю.

– Здрасьте. Оплачивать вам? – поинтересовалась я.

Водитель чуть повернул голову. Староват уже, поди скоро на пенсию. Будто Гендальф, он отращивал седую бороду – над зимним синим свитером она пролегала до уровня пупка, если не ниже.

Надо же, да он тут оформил рабочее место к Новому году! На панели возле руля прицеплены маленькие, дрожащие на кочках фигурки: какие-то олени, елочки, подарки. К зеркалу заднего вида привязаны елочные игрушки. Всё болтается на скорости, позвякивает, как колокольчики. Только сейчас я заметила, что и окна автобуса украшены мишурой и гирляндами.

– Проезд бесплатно, – наконец ответил водитель.

– В честь праздника? – зачем-то уточнила я. – Какая-то городская акция?

– Ага, льготный проезд. Всем грустящим пассажирам можно не платить, – усмехнулся он.

– Здорово. Надо бы запомнить ваш номер автобуса, буду каждый день нахаляву кататься.

Пока говорила с ним, засмотрелась в лобовое стекло. Как-то странно мы ехали, не по маршруту… Должны были пересечь проспект и повернуть налево – но проехали прямо.

– Извините, а действительно, какой номер автобуса? – засомневалась я.

– Как всегда, сорок второй! – бодро ответил водитель и зачем-то отпустил одной рукой руль, погладил бороду.

– Сорок второй! Вот блин! Мне на двадцать четвертый! Я здесь выйду, остановите, пожалуйста! – Я рванула к передней двери.

Автобус даже не подумал сворачивать – проехал остановку, будто ее и не было.

– Я же попросила!

Что за день-то такой!

– Мы едем по авторскому маршруту, – терпеливо объяснил водитель, когда я, возмущенная, вернулась к нему. – Останавливаемся только там, где нужно.

– Мне нужно было здесь, я ведь сказала!

– Не нужно, – спокойно, будто санитар сумасшедшей, ответил он.

Все понятно. Мало мне было расставания, срочного переезда и увольнения. Теперь я, ко всему прочему, попала в автобус к психу. Он не хотел меня выпускать! Что теперь, отвезет в лес, привяжет к новогодней елочке? Повыковыривает глазки? Какие-то дурацкие мысли лезли в голову, но я не понимала, как реагировать. Пытаться открыть дверь силой? Барабанить руками в окно? Звать на помощь?

– Сядь пока, скоро остановимся, – ответил старик-водитель.

Эти слова меня чуть-чуть успокоили. Я прошла на предпоследний ряд – подальше от этого сумасшедшего. На последнем лежали какие-то пакеты, гигантский красный мешок. Кто-то из утренних пассажиров забыл? Наверное, стоило бы сообщить, но я побоялась говорить с водителем без повода.

К счастью, мы ехали по городу – никаких темных лесов, где можно привязать хрупкую девушку, пока поблизости не было. Я схватила телефон – в таких жутких ситуациях надо сообщать близким, где ты и с кем. Лёва так иногда просил отправлять ему номер такси, на котором я еду… Хотя нет, уже лет шесть как не просил.

Воспоминание о бывшем кольнуло сердце. Я убрала телефон. Особо близких у меня не осталось – не волновать же немолодых родителей такой ерундой? Тем более что автобус действительно начал тормозить, и я подскочила к задней двери, чтобы выйти.

Мы остановились. Моя дверь не открылась. Зато открылась передняя – в нее тут же вошел пассажир.

– Заднюю откройте! – крикнула я. Водитель не услышал.

Что за день!

Я рванула вперед, чтобы успеть выскочить, но дверь сложилась гармошкой, и мы тронулись.

– Да что происходит?! – не выдержала я. – Я не успела выйти!

– Это посадочная остановка. Ваша еще впереди, – терпеливо объяснил старик.

– Вы сумасшедший! Мужчина, тут сумасшедший водитель! Он держит меня в заложниках!

Не на шутку запаниковав, я вцепилась в куртку пассажира – он как раз стоял рядом и искал что-то в карманах. Видимо, деньги для оплаты проезда. Он еще не знает, что вместе со мной попал в западню, тут задача не заплатить, а выбраться!

– Громких заложников убивают первыми. Ты знала? – ответил пассажир и повернулся ко мне.

Я на секунду опешила. Это был не мужчина, как мне показалось из-за громоздкой куртки, а молодой парень – лет двадцати пяти, удивительно симпатичный. Настолько симпатичный, что я даже забыла на несколько мгновений, почему паникую. Светлые, голубые глаза оценили мою внешность – пробежались с ног до головы. Тонкие, изящные губы растянулись в ехидной улыбке, на щеке появилась ямочка. В одном ухе задорно сверкнула-подмигнула сережка. На четко очерченных скулах был легкий румянец – только с мороза. Из-под красной шапки выглядывали темные волосы. Парень снял ее, ухмыляясь. Либо он укладывал волосы сверхстойким гелем, либо он из тех везунчиков-колдунов, у кого даже после шапки волосы выглядят идеально – чуть длинноватые, с челкой, поднятой вверх, к вискам более короткие. Этот красавчик явно умел за собой ухаживать!

– Вот так-то лучше. Теперь больше шансов, что тебя не прибьют из-за криков, – оскалился он, обнажив идеальные зубы.

– Чего?.. – растерялась я и наконец вспомнила, что тут происходит. – Послушайте, я не шучу! Водитель не дает мне выйти из автобуса! А меня тут вообще не должно быть, я перепутала номер и села сюда случайно!

– Действительно? – удивился незнакомец и повернулся к водителю, зачем-то сняв куртку и кинув ее на сиденье, будто пришел домой и разделся. – Это же сорок второй автобус?

– Так точно! – отозвался старик.

– Значит, все правильно.

– Мне нужно было на двадцать четвертый! – Мой голос не сдержался и истерически дрогнул.

– В сорок второй никто не садится случайно, – сказал парень с таким же убийственным спокойствием, что и водитель раньше. – Села когда нужно, и выйдешь когда положено.

Вот черт… Я отступила на пару шагов, нащупывая позади поручни над сиденьями, чтобы не упасть. Вот так попала, черт, черт! Теперь психов уже двое: водитель и этот гребанный красавчик. Взгляд заблуждал над окнами, где же, где же… Вот! Спасительный молоточек висел чуть позади меня, над ним – яркая красная надпись «При аварии разбить стекло молотком». Это мой шанс!

Я рванула к молотку. Рука уже ощутила приятную прохладу, чуть-чуть сжать, и…

– Стоп-стоп, это игрушки только для взрослых, – раздался над ухом голос красавчика. Что-то схватило меня за талию и без особого труда удержало – как бы я ни рыпалась, бесполезно, все равно что пытаться перетянуть грузовик.

– Отпусти! Маньяки! Извращенцы! – совсем отчаявшись, я уже руками начала биться в стекло, рукавами куртки задевая гирлянду. Та издевательски покачивалась, грозя попасть в глаз.

Равнодушные прохожие, мимо которых мы проезжали, даже не заметили стуков и моей мольбы о помощи, а парень оттянул меня назад, перехватил ладони своими – теплыми, крепкими.

– Ты как слониха в посудной лавке. Решила любой ценой разбить окно?

– Отпусти! – не слушала я. Но теперь вырваться было еще сложнее – руки скованы его объятьями, спина прижата к его телу. Еще и моя дурацкая зимняя куртка будто бы стала гигантской, еще больше стесняя движения. – Что вы со мной сделаете? Убьете? Продадите на органы? Предупреждаю: я с детства курила и пила, у меня ужасные почки и печень! А легким вообще каюк!

Я несла полную чушь. От паники мысли в голове, вместо того чтобы выстроиться в ровный рациональный ряд, прыгали с темы на тему, а рот-сообщник выдавал эту чушь.

– А как у тебя с сердечком? – вкрадчиво спросил голос над ухом. Я ощутила неуместно притягательный запах мяты и свежести. – Сильно потрепанное?

– Разбито в хлам, – вдруг призналась я и перестала вырываться. Настроение еще сильнее испортилось – незнакомец, сам того не понимая, задел за живое.

Я уже вроде бы перенесла расставание, почти не плакала от одиночества в подушку. Но прошел всего лишь месяц. Мы с бывшим прожили вместе восемь лет – такие отношения не вырвать из груди без последствий. Я все еще иногда по привычке наливала утром две чашки чая вместо одной. Спала только на своей половине кровати. По вечером, рисуя арты или логотипы на ноутбуке, ждала, что вот-вот кто-нибудь отвлечет меня, попросит накрыть стол или согреть чайник. Я чувствовала, что кто-то должен быть рядом, быть одинокой я будто бы просто разучилась. Как этот незнакомец так точно ударил по больному, как угадал?..

Его объятья чуть ослабли, но он все же не отпускал меня полностью.

– Что с ней делать, Сань? – спросил красавчик, и я окончательно убедилась, что они сообщники.