Марина Комарова: Тийва сшивает небо

Глава 1, в которой олень ворует не то, что нужно

Переезд в Лоайванги должен был стать моим новым началом. Тихая община на краю тундры, где никто не просит «создать атмосферу заснеженной романтики, но чтобы не холодно», духи дома еще помнят, как правильно разговаривать с людьми, а мои три оленя смогут наконец перестать жевать соседские обереги.

План был идеальным.

План… провалился на третий день.

Я проснулась от того, что Скатта, моя самая маленькая и самая хитрая рогатая прелесть, тащил в зубах что-то деревянное, круглое и явно чужое. В утреннем свете, пробивающемся сквозь щели в ставнях, этот предмет выглядел подозрительно… ритуальным.

– Скатта, – сказала я максимально спокойным голосом, – что это у тебя во рту?

Он посмотрел на меня с невинностью новорожденного олененка. Если бы не его прижатые уши и кособокое отступление к двери, я бы почти поверила в эту невинность.

– Скатта. По-ло-жи.

Он заупрямился. Копытца возмущенно стукнули по полу.

Баикко, огромный ленивец весом с маленькую лавину, даже не поднял голову со своей подстилки. Ньявви, белоснежный красавец и единственный из моей тройки, кто хоть изредка слушался, встал и подошел ко мне, тычась холодным носом в ладонь.

– Спасибо, Ньявви, ты хороший. – Я почесала его за ухом. – А теперь помоги мне объяснить своему брату, что воровать ритуальные вещи – плохая идея.

Ньявви посмотрел на Скатту. Скатта посмотрел в окно. Классика.

Я вздохнула и подошла ближе. Скатта попятился, но я была быстрее – схватила край украденного предмета и потянула. Олень не сдавался. Мы перетягивали канат секунд тридцать, пока я не использовала старый проверенный метод: достала из кармана сушеную морошку.

Скатта мгновенно забыл про свою добычу. Я подняла с пола то, что он утащил, и у меня внутри все похолодело.

Это был шаманский бубен.

И не просто бубен.

Я… я знала эти узоры. Переплетенные линии ветра, знаки северных духов и резьба, которой не меньше сотни лет. На коже были нарисованы олени, но не обычные, а летящие, с рогами, превращающимися в ветви. А в центре находился символ, который я видела только в старых книгах. Знак ноайди – шамана ветра.

– О нет, – пробормотала я. – О… нет-нет-нет.

Баикко поднял голову, зевнул и снова улегся. Помощники, называются.

Я аккуратно положила бубен на стол и принялась нарезать круги по комнате. В Лоайванги жил только один шаман. Один-единственный. И, судя по тому, как местные жители говорили о нем – с уважением, смешанным со страхом, – это был не тот человек, у которого стоило воровать священные артефакты.

Иску Ломполу.

Я слышала о нем еще до переезда.

– Строгий, – говорили одни.

– Мрачный, – добавляли другие.

– Красивый, но лучше не подходить, – шептались третьи, и я тогда подумала, что это преувеличение.

Теперь я держала в руках его бубен и понимала, что преувеличением было мое спокойствие.

– Скатта, золотце… – Я повернулась к оленю, который невинно жевал морошку. – Где ты это взял? Где?!

Скатта молчал. Олени вообще молчат, когда им выгодно.

Я схватила свою торку, накинула на плечи и сунула бубен в большую холщовую сумку. План был простой: найти шамана, вернуть бубен, извиниться раз двадцать и сбежать, пока он не успел… дать в бубен мне. Или что там делают шаманы ветра с людьми, чьи олени воруют священные предметы?

***

В Лоайванги все было как всегда.

Снег скрипел под ногами, дым из труб поднимался прямыми столбами – верный признак того, что с домовыми духами здесь все в порядке. Крепкие приземистые деревянные дома жались друг к другу, словно грелись в общей компании. На заборах висели обереги. Простые, но добротные. Видно было, что здесь жили люди, знающие толк в магии быта.

Я прошла мимо дома старосты (узнала по резному знаку на воротах) и свернула к окраине. Туда, где, по слухам, жил шаман.

Дом Иску стоял чуть в стороне от остальных. Не так, чтобы уж совсем отдельно, но достаточно, чтобы чувствовалась граница. Над крышей кружила пара воронов. Дверь была закрыта, но на пороге лежал свежий снег – нетронутый, будто никто не выходил с утра.

Я постучала. Раз. Второй. Третий.

Тишина.

– Может, он спит? – пробубнила я себе под нос.

– Не сплю, – раздалось из-за двери, и я чуть не подпрыгнула.

Дверь тут же распахнулась.

Иску Ломполу был… высоким. Это первое, что я заметила. Широкоплечий, с черными волосами, заплетенными в небрежную косу, с лицом, на котором застыло выражение человека, которого потревожили среди важного ритуала. Или среди завтрака. Приблизительно одно и то же. У него были серые глаза. Холодные, как зимнее небо перед метелью.

– Кто вы? – спросил он низким и чуть хрипловатым голосом.

– Тийва. Тийва Ракконен. Я… э-э-э… новенькая. Только переехала.

– И?

Я сглотнула. Он смотрел на меня так, будто ждал объяснений, но не торопил. Просто смотрел. И это было как-то хуже, чем если бы он сразу начал кричать.

– У меня для вас кое-что есть.

Я достала из сумки бубен. Иску посмотрел на него. Потом на меня. Потом снова на бубен.

Мне уже бежать или можно через пять минут?

– Это мой, – сказал он.

– Да.

– Как он у вас оказался?

– Мой олень… украл его.

Ужасно. Но лучше сказать правду.

Тишина. Долгая, тяжелая, неудобная.

– Ваш олень, – повторил Иску, – украл… мой шаманский бубен.

– Да.

– Зачем?

Я оторопела.

– Не знаю! Он вообще много чего ворует. В основном… блестящее. Но иногда – и неблестящее. Он непредсказуемый.

Иску взял бубен, осмотрел его, провел пальцами по коже, проверяя узоры. Я стояла и молилась всем духам тундры, чтобы там не было повреждений.

– Цел, – наконец произнес шаман.

Я с облегчением выдохнула:

– Извините. Правда, извините. Я только переехала, и не знала, что мой олень такой… активный. Я прослежу за ним. Обещаю.

Иску поднял на меня взгляд. И вдруг… Ну, совсем чуть-чуть уголок его губ дрогнул. Не улыбка, нет. Скорее намек на то, что когда-то давно он умел улыбаться, но забыл как.

– Ваш олень, – сказал он, – пробрался в мой дом, стащил бубен с полки и ушел незамеченным.

– Ага.

– Это… впечатляет.

Я моргнула.

– То есть вы не будете насылать на меня метель?

Он молчал секунду, но потом качнул головой.

– Нет. Но если ваш олень еще раз что-то украдет, я приду сам к вашему порогу. И поговорю с ним лично.

А ощущение, что со мной. При этом я буду орать и улепетывать. Правда… я представила, как суровый шаман ветра читает лекцию Скатте о воровстве, и чуть не рассмеялась.

– Договорились.

Он кивнул и уже собирался закрыть дверь, но я не удержалась:

– Кстати, как он мог вообще попасть в ваш дом?

Иску замер. Задумчиво посмотрел на меня, постучав пальцами по бубну.

– Хороший вопрос, – сказал он. – Очень хороший вопрос.

И… закрыл дверь.

Я захлопала ресницами, не зная, что сказать. Но почему-то мне стало легче. Может, потому что шаман оказался не таким страшным? Или что Скатта каким-то образом умудрился обокрасть мага ветра и остаться безнаказанным?

А может, потому что Иску почти улыбнулся.

Ну, почти.

***

Когда я вернулась домой, меня ждал сюрприз.

На перилах крыльца сидела огромная белая сова. Настолько белая, что на фоне снега ее было почти не видно. Только сверкали желтые глаза: яркие, умные и невероятно недовольные.

– Ты – Тийва? – спросила сова.

Я замерла.

– Ты… говоришь?

– Очевидно, – важно сообщила Сова и наклонила голову. – Иначе бы ты меня не услышала. Логика, Крылышко. Логика.

– Крылышко?

– Случайно вырвалось. Не обращай внимания. – Сова слетела с перил и приземлилась прямо передо мной. – Меня зовут Хрумса. Я древний дух-предвестник, хранительница мудрости, мать ледяных откровений, госпожа северных крыльев… ну ладно, госпожа – это я добавила для красоты.

Я молча смотрела на нее, пытаясь осознать услышанное.

– Ты не рада? – Тут же нахохлилась она. – Обычно люди радуются, когда к ним приходит древний дух.

– Я… в шоке.

– Это нормально. Первый раз всегда шокирует. – Хрумса взмахнула крылом. – Короче, я теперь живу здесь. С тобой. Потому что ты – особенная.

Ничего себе заявочки.

– Я?

– Ты. – Хрумса посмотрела на меня с видом профессора, объясняющего очевидное. – Твое имя – Тийва. «Крыло» с древнего языка. Ты – нуэйтэ или мастер бытовой магии с воздушным уклоном. И, что самое важное, твой идиот-олень только что украл шаманский бубен, чем запустил события, которые изменят весь север.

– Что-что?!

Хрумса тяжело вздохнула:

– Ладно, объясню попроще. Скоро начнется Светопад. Это когда северное сияние сходит с ума и пытается развести духов и людей по разным углам мира. Плохая штука. Нужно будет это предотвратить. А для этого понадобитесь вы с шаманом.

– Мы с шаманом?!

– Да. Вы. Двое. Вместе. Твоя магия нуэйтэ, то есть мага, который чинит, и магия ветра. Идеальная комбинация, – сказала она и покосилась на дверь. – Кстати, твои олени сейчас едят мои ритуальные веточки. Это были очень важные ритуальные веточки, прошу заметить.

Я обернулась. Скатта… действительно жевал что-то подозрительное. Вот зараза!

– Хотя, – задумчиво добавила Хрумса, – кому я вру? Это были просто веточки.

Определенно сегодня сумасшедший день.

Я прислонилась к косяку двери и посмотрела на небо. Оно было чистым, безоблачным, таким спокойным, что хотелось верить – эта сова просто шутит. Древние духи любят пошутить над простыми смертными, правда?

– Ты серьезно? Насчет Светопада?

Хрумса подошла ближе и уставилась на меня снизу вверх. Для совы это было довольно драматично.

– Крылышко, я никогда не шучу насчет конца света. Ну, почти никогда. Иногда немножко шучу, но это не тот случай. – Она встряхнулась, и с ее перьев посыпался снег. – У тебя есть морошка? Я терпеть не могу серьезные разговоры на голодный желудок.

– У меня олени съели всю морошку.

– Тогда придется обойтись вяленой рыбой. У тебя же есть вяленая рыба?

– Это обязательное условие для спасения мира?

– Нет, но поможет однозначно, – сказала Хрумса и проковыляла к двери. – Пусти меня. Холодно.

Я открыла дверь, и она важно прошествовала внутрь, как будто всю жизнь здесь жила.

Баикко даже не шевельнулся. Ньявви поднял голову, обнюхал гостью и снова улегся. Только Скатта насторожился. Видимо, признал в сове еще одного любителя воровать блестящее.

– Значит, так, – сказала Хрумса и запрыгнула на стол, усевшись рядом с моей чашкой. – У нас есть примерно две недели до того, как начнется настоящий хаос. За это время ты должна. – Она начала загибать когти. – Во-первых, подружиться с шаманом. Во-вторых, научиться чинить не просто вещи, а саму ткань мира. В-третьих, понять, почему твои олени… ведут себя странно.

– Мои олени всегда ведут себя странно, – мрачно заметила я.

– Странно даже для оленей, – уточнила Хрумса. – Особенно тот, который крадет ритуальные предметы. Это не просто так. Олени чувствуют магию. Если Скатта, да, я знаю их имена, притащил именно бубен шамана, значит, почувствовал что-то важное.

Я посмотрела на Скатту. Он как раз пытался засунуть морду в мою сумку. Не знаю, как насчет важного, а вот насчет вкусного – очень даже.

– Он похож на того, кто чувствует что-то кроме голода?

– Внешность обманчива, – философски заметила Хрумса. – Вот я, например, выгляжу как милая пушистая птичка. А на самом деле – древний дух с характером ледокола и терпением замерзшего озера.

– Замерзшие озера очень терпеливые, – ехидно согласилась я.

Наверное. Я не проверяла.